Германия. Восточный вал

Прорыв немецкой обороны Пскова у ворот в Прибалтику шел долго и стоил очень дорого

Минувшим летом «Псковская губерния» начала публикацию цикла статей старшего научного сотрудника Псковского государственного музея-заповедника Марины Сафроновой об истории Пскова в период Великой Отечественной войны. Вышли в свет материалы о захвате города , о первых боях и обстоятельствах гибели бойца Красной Армии, останки которого в 1974 году были перенесены на площадь Победы в Пскове , о режиме оккупации города , о системе концлагерей в Пскове и окрестностях . Настало время рассказать об окончании оккупации. События июля 1944 года на Псковщине достаточно хорошо освещены и в периодических изданиях, и в краеведческой литературе, но что предшествовало им? Есть целый ряд фактов, заслуживающих внимания и не ставших предметом массовых публикаций.

В самом начале войны группу немецких армий «Север» нельзя было назвать успешной – задача выйти к Ленинграду к двадцатым числам июля 1941 года ею так и не была решена. Эта задача не была выполнена во многом благодаря возраставшему с каждым днем сопротивлению частей Северо-Западного фронта Красной Армии еще на дальних подступах к Ленинграду. Части, отступавшие с боями через Псковщину к Ленинграду и к Новгороду, старались выиграть время на речных рубежах, на перекрестках дорог, у населенных пунктов, и им это удавалось. Только на Лужском рубеже немецкие дивизии застряли на 40 дней.

«Север» особой важности

Но к концу лета 1941 года фронт группы армий «Север» стабилизировался – части группировки стояли у стен Ленинграда и Новгорода. Ленинград был окружен блокадным кольцом, но взят не был. Не оказались под немецким контролем, как планировалось, ни русский Север, ни Балтика. Первый командующий группы армий «Север» за это, в общем-то, и поплатился. Генерал-фельдмаршал Вильгельм фон Лееб, как не выполнивший в срок поставленные перед его группировкой задачи, 16 января 1942 года был смещен с должности и отправлен в отставку.

На посту командующего группировкой его сменил командующий 18-й армией генерал Георг фон Кюхлер, произведенный в фельдмаршалы за успехи зимой 1941-1942 года. Между тем потери группы армий «Север» уже к 1 октября 1941 года составили примерно 60 000 человек убитыми и ранеными.

К концу 1941 года линия фронта группы армий «Север» составляла 600 километров. Она проходила по линии Ораниенбаум – Ладога – Кириши – Новгород – Селигер. Здесь 28 немецких дивизий противостояли 75 дивизиям Красной Армии .

Линия фронта такой длины была не по силам войскам группировки, и фон Лееб не раз просил разрешения на отвод частей в целях выравнивания линии фронта. Но каждый раз немецкое верховное командование отвечало отказом, надеясь все-таки рано или поздно войти в Ленинград.

1942-1943 годы на северном участке Восточного фронта – период позиционной войны. За это время Красной Армии удалось провести несколько операций (под Демянском, Холмом, Погостьем, Киришами, Старой Руссой, на Ладоге), со второй попытки прорвать кольцо блокады к югу от Ладоги. Но в целом позиции, по сравнению с 1941 годом, кардинально не изменились.

В конце 1942 года осложнилось положение на южном участке Северного фронта – на стыке с группой армий «Центр». Войска Красной Армии вбили клин между ними, освободив 17 января 1943 года Великие Луки. Развить январский успех не удалось и до осени 1943 года на этом участке наблюдалось некоторое затишье.

Осенью 1943 года, после взятия частями Калининского фронта Невеля, линия фронта группы армий «Север» увеличилась более чем на 50 километров – за счет передачи Невельского сектора, ранее относившегося к левому флангу группы армий «Центр». «Клин» между группами армий «Север» и «Юг» был «вбит» еще глубже.

Тем не менее, к концу 1943 года группа армий «Север» осталась единственным крупным войсковым соединением вермахта на Восточном фронте. Осенью 1943 года её положение, в основном, можно было назвать стабильным. Позиции, которых удалось достигнуть группировке к концу 1941 года, были, в основном, сохранены и в 1943 году (чего не удалось сделать другим армейским группам – «Центр» и «Юг»).

Исходя из стабильного состояния группы армий «Север», командование сухопутных войск вермахта перебрасывает во второй половине 1943 года из группы армий «Север» на другие направления 13 дивизий, в январе 1944 года – еще две. Тем самым к началу 1944 года Северный фронт был значительно ослаблен.

В группе армий «Север» к концу 1943 года насчитывалось 44 дивизии (601 000 солдат, 146 танков, 2389 орудий), которых было недостаточно для защиты фронта такой протяженности. В распоряжении фон Кюхлера не было ни одного танкового соединения.

Частям группы армий «Север» противостояли Ленинградский, Волховский фронты, часть Калининского фронта: 94 стрелковых, 25 танковых дивизий, 959 000 солдат, 1300 танков, 7360 орудий.

Глубоко эшелонированная «Пантера»

30 декабря 1943 года фон Кюхлер в ставке фюрера попросил разрешения отвести войска группировки на запад на оборонительный рубеж «Пантера». Этот маневр позволил бы сократить фронт более чем на сто километров. По мнению Кюхлера, ему не составило бы труда удержаться на новых позициях, но Гитлер даже слушать не хотел об отступлении, которое, к тому же, могло повлиять на выход Финляндии из войны. От планов захвата Ленинграда немецкое командование отказываться тоже не собиралось.

Территория тылового района группы армий «Север» к этому времени уже была подготовлена к постепенному отводу частей с линии фронта на запад. Строились промежуточные рубежи, делалось всё для того, чтобы превратить тыловой район в территорию, где у партизан не будет никакой поддержки со стороны местного населения, не будет и населенных пунктов, которые партизаны могли бы использовать в качестве опорных баз.

При отходе группы армий «Север» на новые рубежи необходимо было обезопасить её тыл от партизан.

21 сентября 1943 года командующий охранными войсками и начальник тылового района группы армий «Север» генерал Г. К. фон Бот по указанию генерал-фельдмаршала фон Кюхлера издает приказ о принудительном выселении всех жителей оккупированных районов Ленинградской области. Стояла задача полностью очистить от сельского населения территорию между линией фронта, проходящей у Ленинграда, и оборонительным рубежом «Пантера».

Эвакуация, как отмечалось в приказе, должна быть проведена немедленно, «с использованием всех средств и возможностей». Население, подлежащее эвакуации, предполагалось использовать частично на строительстве «Пантеры», частично на других работах в оккупированных областях и на территории рейха (т. е. вывезти за пределы Псковщины).

Эвакуированные отправлялись колоннами по 1000 человек, в сопровождении конвоя службы охраны, продвигались пешком. Продовольствием (на две недели) эвакуированные должны были обеспечивать себя сами. К «рабочему составу» причислялись и эвакуированные дети в возрасте от 10 лет.

На эвакуацию деревни отводилось полчаса. Хлеб, скот, птицу населению запрещалось брать с собой. Всё это подлежало конфискации немецким командованием. После вывода населения деревни, как правило, сжигались. Принятые командованием группы армий «Север» меры должны были сделать безопасным отход немецких частей на новые позиции.

Командование Красной Армии планировало в начале 1944 года наступление в районе Ленинграда. Но успешного наступления под Ленинградом не было бы, если бы не успехи Красной Армии на правом фланге Северного фронта под Невелем. Стык с группой армий «Центр» в результате боев зимой 1943-1944 годов под Невелем, Новосокольниками, Пустошкой был отодвинут в южном направлении на 65 километров. Ощутимыми были потери немецкой группировки в этой «позиционной» войне (только число заболевших и обмороженных составило около 600 000 человек, лишь 44% из них вернулись в строй).

Главным вопросом для руководства группы армий «Север» в начале 1944 года становится охрана тыла. Штабам тыловых районов было приказано с помощью строительных батальонов, «групп трудовой повинности», подразделений организации Тодта , военнопленных и вольнонаемных рабочих строить дополнительные позиции в тылу группировки, на путях отвода частей к новой линии фронта.

С декабря 1942 года на протяжении всего участка от Ленинграда до Невеля возникли разнообразные оборонительные позиции и опорные пункты.

В тыловом районе немецкой 16-й армии (от южного берега озера Ильмень до группы армий «Центр») в 1943 году готовились позиции в Дно (с мая), Порхове (с июня), Сольцах (с мая), Новосокольниках (с апреля). Эти позиции должны быть построены к концу 1943 года.

На участке немецкой 18-й армии (от Ораниенбаума до озера Ильмень) позиции были оборудованы у Чудова (с декабря 1942 года), у Новгорода (с мая 1943 года), возле Мги (с сентября 1943 года), в районе Красный Бор – Грузино (с сентября 1943 года). Этому участку придавалось особое значение – позиции готовились принять основной удар Красной Армии от Ленинграда и Новгорода в направлении на Псков.

На строительстве позиций были задействованы военнослужащие (организация Тодта) и вольнонаемные рабочие.

Основным опорным рубежом для группы армий «Север» была линия «Пантера». Она входила в состав т. н. Северного вала – оборонительной системы, протянувшейся от Балтийского до Черного моря. Общая глубина немецкой обороны под Ленинградом и Новгородом достигала 230-250 километров. В этой полосе все населенные пункты и важные узлы шоссейных и железных дорог были превращены в опорные пункты обороны.

Позиция «Пантера» проходила от впадения реки Нарвы в Финский залив через Нарву до северо-восточной оконечности Чудского озера, от юго-восточной оконечности Псковского озера дугой восточнее огибала Псков, протянулась вдоль реки Великой в юго-восточном направлении до озера Алё, далее до озера Большой Иван северо-восточнее Невеля. Самыми мощными оборонительными узлами «Пантеры» были Остров и Псков.

В декабре 1943 года при строительстве рубежа «Пантера» использовалось 15 000 военнослужащих строительных и саперных батальонов, 7000 человек подразделений организации Тодта и 24 000 гражданских лиц. К этому времени ими было построено 36,9 км противотанковых рвов, 38,9 км траншей полного профиля, 251,1 км проволочных заграждений и 1346 огневых точек (ДОТов и ДЗОТов).

«В ночь наша авиация будет бомбить Псков. Проследите за результатами»

Псков, как центр тылового района группы армий «Север», город со множеством объектов военного назначения, привлекал внимание советского командования. Здесь по прежнему размещался штаб группы армий «Север», штаб 18-й армии.

Командование группы армий «Север» и 18-й армии с октября 1943 года по февраль 1944 года находилось, в целях безопасности, в «замке на воде» (так немцы называли Снетогорский монастырь) под Псковом, где был размещен командный узел связи.

Сведения о размещении немецких военных объектов в Пскове и окрестностях исходили и от агентурных разведчиков, направляемых в Псков, и от местного подполья.

В Пскове и Псковском районе весь период оккупации действовал Псковский подпольный центр. По заданию Ленинградского штаба партизанского движения подпольщики собирали сведения о составе и численности немецких гарнизонов , о расположении и строительстве военных объектов, о передвижении воинских эшелонов по железным дорогам.

Особое внимание уделялось аэродромам (в Пскове это – Кресты, где базировались 50-я отдельная авиагруппа и 9-я курьерская эскадрилья).

Как только в конце 1941 года фронт группы армий «Север» стабилизировался, Псков стал важным объектом для советской авиации. Александр Владимирович Иванов, переживший в Пскове всю оккупацию, вспоминал: «Налеты, как правило, были ночью. С первых же налетов мама заметила в моих и бабушкиных глазах страх и растерянность. Кругом и так было много страшного, а тут рождался новый страх. Чтобы как-то поддержать нас, да и себя, она приняла рискованное решение. Она сказала: «Наши в своих не попадут. В подвал не полезем». Установка «не лезть в подвал» соблюдалась в нашей семье в течение всего времени бомбежек. Скоро к бомбежкам мы привыкли, страха не испытывали. Только один раз, это было зимой 1943-44 гг., налет длился целую ночь, когда в доме были частично выбиты стекла и в стены ввязли несколько осколков, мы спустились в подвал» .

В воспоминаниях члена Псковского подпольного центра Виктора Абрамовича Акатова встречается описание бомбардировки Пскова советской авиацией 23 июля (ровно за год до освобождения! – Авт .) 1943 года: «Днем 22 июля 1943 года наш радист принял телеграмму-приказ: «В ночь наша авиация будет бомбить Псков. Проследите за результатами». Времени было мало, а идти до Пскова не близко. К вечеру с тремя товарищами мы вышли к месту действия.

Когда мы шли Крыпецкими болотами, над Псковом запылало. Длинными гирляндами плыли осветительные бомбы. Гудело небо и глухо дрожала земля. Фашисты взметнули ввысь десятки лучей прожекторов, но скоро они потухли. Зенитные батареи начали бешеную стрельбу трассирующими снарядами, но это сопротивление было подавлено. Около двух часов в небе плыли караваны осветительных ракет. На рассвете наши разведчики уже были в городе. И первое, что смутило наших посыльных, было то, что …немцев в городе не было. Оказывается, как только начался налет нашей авиации, гитлеровские завоеватели трусливо улепетнули из города.

Первыми драпали чины на автомобилях, за ними – рангом ниже на лошадях, а следом – все прочие, без всякого транспорта, в сапогах и даже без оных… Все мы были поражены тем, что в жилых кварталах города не было обнаружено ни одного взрыва, не было ни одной бомбы.

Советские летчики били точно – по аэродромам в Крестах и у дер. Яхонтово, в районе вокзала, по военным городкам на Завеличье, Корытово и в Промежицах. На путях станции было разбито семь эшелонов с грузом, техникой и солдатами. На аэродромах уничтожено много самолетов и горючего, разбиты склады и ремонтные мастерские, нанесены потери в живой силе. Погром был внушительным. В час дня к нам поступили первые сведения, а в 5 часов дня была составлена и передана радиограмма с подробностями воздушного удара.

С большим волнением в этот день мы ждали последних известий. А когда передавали сводку Информбюро, наш радист Павел Тихонов в кустах у хутора Загустенье плясал с наушниками на голове: «Товарищи! Слушайте! Наша телеграмма!» В последних известиях была передана наша телеграмма полностью. В конце сообщения были ещё подробности разгрома фашистов у станции Черёха. Кто-то хорошо и четко работал рядом с нами.

Ну, конечно, об итогах воздушного удара по фашистам нужно [было] выпустить подпольную газету, и газета вышла. Появление этой газеты в городе было явным доказательством того, что издательство находится в городе» .

В январе 1944 года произошла очередная смена командующего группой армий «Север». На смену осторожному фон Кюхлеру пришел жесткий и энергичный генерал-полковник Вальтер Модель, «лев обороны», как его называли сослуживцы. Формально смена произошла 8-9 января, как раз накануне начала советского наступления под Ленинградом. Фактически пост был сдан уже в ходе операции, спустя двадцать дней.

Ленинградско-Новгородская наступательная операция войск Ленинградского, Волховского, 2-го Прибалтийского фронтов началась 14 января 1944 года. Целью операции был разгром группы армий «Север», полное снятие блокады Ленинграда, освобождение территории Ленинградской области от немецко-фашистских захватчиков, освобождение Прибалтики.

В операции были задействованы войска Ленинградского фронта (командующий фронтом генерал армии Л. А. Говоров) – 2-я ударная, 42-я, 67-я армии, 13-я воздушная армия; Волховского фронта (командующий фронтом генерал армии К. А. Мерецков) – 8-я, 54-я, 59-я,1-я ударная армии, 14-я воздушная армия; 2-го Прибалтийского фронта (командующий фронтом генерал армии М. М. Попов) – 1-я ударная, 10-я гвардейская армии, 15-я воздушная армия. Всего три фронта объединяли 1 млн. 252 тыс. человек, 20183 орудия и миномета, 1580 танков и самоходных установок (САУ). Было создано превосходство во всем над группой армий «Север».

В ходе операции советским командованием планировалось сначала нанести удар по 18-й армии на нарвском и псковском направлениях, затем по 16-й армии – на идрицком направлении.

К участию в операции привлекались партизаны, действовавшие в тылу группы армий «Север».

Уже через неделю после начала наступления противник вынужден был начать отход, левый фланг 18-й армии фактически был разбит. С большим трудом оборонялся правый фланг. Модель, изучив положение вещей, не заботясь об одобрении ставкой фюрера, отдал приказ об отводе частей группировки на лужские рубежи. Удержаться не было никакой возможности. Модель решил сохранить основу группировки, все-таки рассчитывая на возможность перехода в контрнаступление после передышки на промежуточном рубеже. Но передышки не было.

Отрывок из «Дневника боевых действий» группы армий «Север» за 14 февраля: «Южнее Луги возможность воссоздать прочную оборону практически отсутствует». Действительно, о какой обороне могла идти речь, когда в полках осталось по 200-400 человек, в батальонах – от 40 до 80.

Псков тоже готовили к обороне. В первую очередь, немецкому командованию необходимо было избавиться от местного населения.

4 февраля 1944 г. был издан приказ «Об эвакуации». Все население города подлежало насильственному выселению за его пределы как можно дальше. 11 тысяч псковичей было вывезено в Прибалтику и Германию, из них около трех тысяч погибло в пути. Многие жители города отказывались эвакуироваться, прятались по подвалам, на окраинах города.

Псковичка Ольга Павловна Гаврилова вспоминала о самом серьезном авианалете советской авиации на Псков, произошедшем 19 февраля 1944 года: «Сильно бомбили Псков… весь город был забит немецкими солдатами. Стояли прямо на улицах, много машин было на улице Советской, до самого моста. Налет начался в 6 часов вечера. …Во время налета было побито много немецких войск, были разрушены дома, стоявшие на месте нынешней Октябрьской площади. После этого налета немцы стали выгонять всех жителей из города. Последние полгода оккупации жителей в Пскове почти не было. Было объявлено, что тех, кто не явится на базарную площадь для отправки в Германию, будут считать партизаном» .

О. П. Гаврилова с двумя детьми (12 и 6 лет) и подругой Женей Алексеевой скрывалась в подвале своего дома № 2 на улице Л. Поземского. В мае 1944 г. они были обнаружены немцами и отправлены в тюрьму. В тюрьме вначале часто допрашивали, через месяц стали привлекать к работам – отправляли пасти коров на берег Псковы. Удалось сбежать. Еще около месяца скрывались в канализационном люке возле фабрики «Шпагат». По ночам выходили в город. Искали в пустых домах еду. Опять были обнаружены, отправлены в сторону Печор. Женю увезли вместе с молодежью дальше на запад. Ольгу Павловну с детьми оставили на время в лагере в Изборске, дальше пешком отправили на запад. Опять удалось сбежать. А там уже и своих дождались.

Вера Александровна Пирожкова жила в Пскове с рождения (в 1921 г.) и в период немецкой оккупации. Работала переводчицей в земельном управлении. Из оккупированного Пскова бежала на Запад. Позже В. Пирожкова стала профессором политологии Мюнхенского университета. Её воспоминания об оккупированном Пскове вошли в книгу «Потерянное поколение» . В Пскове отношение к этой книге, прямо скажем, неоднозначное. Есть в книге эпизод, связанный с первой (по мнению В. Пирожковой) бомбардировкой города советской авиацией.

«19 февраля 1944 года я была в бане… Вдруг раздались взрывы, свет погас, стекла вылетели, и морозный воздух ворвался в помещение (мороз был приблизительно 20 градусов)… Я быстро наощупь оделась, сошла вниз и хотела бежать домой. А жили мы тогда на Запсковье, так как в 1943 году немецкое командование, опасаясь сыпного тифа (хотя эпидемии, к счастью, не было), решило разделить жителей и немецких военных... Наша квартира оказалась на Запсковье.

Однако выйти на улицу было невозможно: все гремело и блистало, бомбы падали непрерывно повсюду. В нижнем этаже двухэтажной баньки собрались постепенно успокоившиеся посетители и стали ждать конца бомбардировки… Так мы и просидели пять часов. Это была первая страшная бомбардировка советскими самолетами Пскова… Через пять часов все стихло… В квартире были выбиты все стекла… Снова началась бомбардировка, продолжавшаяся на этот раз около двух часов. Её мы переждали в подвале. Ночь прошла спокойно… На другой день в городе было так тихо… Я пошла посмотреть мосты: все были целы, хотя лед слева и справа был полностью изрыт бомбами; в мосты они не попали, что сохраняло возможность бегства».

В ночь на 19 февраля 1944 года силами 1-го гвардейского, 5-го, 6-го, 7-го авиакорпусов 13-й воздушной армии был совершен налет на Псковский железнодорожный узел. Сначала были сброшены осветительные бомбы, потом стали бомбить военные эшелоны на станции. Прямым попаданием была разбита гостиница, где размещались немецкие летчики. По некоторым сведениям, в центре города были разбиты Рыбные ряды.

После вывоза и вывода населения из Пскова в феврале 1944 года немецкие солдаты стали грабить дома, церкви. Так, по воспоминаниям Матвея Васильевича Шведенкова (хранятся и в государственном архиве, и в Псковском музее) ими вывозились иконы, была снята золоченая маковка со звонницы церкви Козьмы и Домиана с Примостья (звонница была разрушена еще в 1941 году при немецком наступлении).

Приказом по тылу группы армий «Север» «Об эвакуации» Псков фактически был отдан на разграбление. Из города активно стали вывозиться исторические, художественные ценности, оборудование псковских предприятий – всё, что немцам казалось ещё пригодным к использованию. Всё, что не получалось вывезти, уничтожалось на месте.

«Раны его жгут наши сердца»

В конце февраля 1944 года части Красной Армии вышли к «Пантере». Наступила передышка. Выдохлись и немецкие войска, и наши солдаты. Нашим бойцам пришлось вести наступление по болотисто-лесистой местности в непростых погодных условиях (в феврале 1944 года рано начались оттепели, окопы и траншеи моментально заполнялись водой, а ночью температура опускалась до минус 15).

Потери в советских частях были огромными. Иногда от дивизии, которые от Ленинграда уже отходили неукомплектованными (вместо 8 тыс. человек было 2,5-3 тыс. бойцов) при подходе к «Пантере» оставалось 700-800 (а иногда, согласно военным донесениям, и до 130) боеспособного личного состав.

Снова началась позиционная война. Советское командование отдало приказ о прекращении наступления и переходе к «активной обороне». Передышка была использована для пополнения частей личным составом, отдыха, переформирования, разведок линии обороны, подготовки к её прорыву, организации подвоза, строительства коммуникаций.

В тылу частей Ленинградского и Волховского фронтов (с апреля 1944 года – 3-го Прибалтийского фронта) строились тренировочные городки, где возводились укрепления, подобные «Пантере». Личный состав, среди которых было много новобранцев, еще не «нюхавших пороха», отрабатывал на полигонах взятие укреплений. Командование понимало важность такой подготовки.

В районе Пскова «Пантера» была укреплена лучше других участков. Здесь на 1 км линии укреплений приходилось в среднем до 8 дотов и 12 дзотов. Это были минные противотанковые и противопехотные поля, заминированные еще осенью 1943 года, противотанковые рвы, ДЗОТы, ДОТы с бронеколпаками, встречались врытые в землю орудия и танки (с поврежденной ходовой частью).

Перед «Пантерой» части 3-го и 2-го Прибалтийских фронтов стояли почти пять месяцев. Город Псков был виден нашим бойцам с многих участков фронта. Разведка, и наземная, и воздушная, приносила страшные сведения: Псков минируется противником, многие здания горят, население из города выселено.

Фронтовые газеты 42-й, 376-й, 128-й стрелковых дивизий писали в эти дни:

«Псков горит! Раны его жгут наши сердца. Псков ждет своих освободителей».

«Перед нами старинный русский город, прославивший себя многовековой героической борьбой против немецких захватчиков. Псков – это последний оплот немцев на Ленинградской земле. Псков – это ворота в Прибалтику».

«Освободить Псков – это значит вызволить из фашистской неволи тысячи советских граждан. Освободить Псков – это значит проложить путь Красной Армии в Прибалтику. Освободить Псков – это значит нанести врагу еще один серьезный удар. Дело чести воинов нашей армии – вырвать Псков из немецкой кабалы, вернуть его к счастливой советской жизни».

В частях политотделы проводили лекции, где личный состав знакомили с историей Пскова. На занятиях подчеркивалось, что во время боев в городе каждый боец должен помнить, какой это город, и, по возможности, стараться уберечь его памятники от разрушений.

За это время было предпринято несколько попыток прорыва «Пантеры» на разных участках. Наиболее успешными были прорывы в марте-апреле севернее Пскова у Жидилова Бора, в районе Соловьи – Стремутка (вклинились примерно на 6 км в оборону противника).

Все попытки прорывов сопровождались большими потерями. Севернее Пушкинских Гор – в районе Чертовой Горы – появился небольшой советский плацдарм на левом берегу Великой, т. н. Стрежневский плацдарм, размером всего шесть на два километра. Именно с этого плацдарма, по предложению Верховного Главнокомандующего, началась следующая операция – Псковско-Островская. Оперативная пауза продолжалась почти пять месяцев

В ходе обороны Пскова немецкими частями командующие группы армий «Север» менялись еще дважды. 31 марта 1944 года во главе группировки встал генерал-полковник Георг Линдеман (генерал-полковник В. Модель после зимних боев 1944 года был произведен в фельдмаршалы и отбыл на другой участок фронта).

В первом же приказе Линдемана говорилось: «Итак, мы достигли линии, на которой мы должны на хорошо оборудованных позициях подготовиться к решающей обороне. Ни шагу назад – таков теперь наш лозунг. Я требую от вас, чтобы каждый до конца исполнил свой долг… Мы стоим в предполье родины. Каждый шаг назад принес бы в Германию войну в воздухе и на море…» .

Но и Линдеман был смещен с этого поста незадолго до начала боев за Псков. С 5 июля 1944 года обороной города руководил генерал-полковник Йоханнес Фриснер, первый его приказ гласил: «Сейчас вопрос стоит о жизни и смерти группы армий «Север». Все средства, все вспомогательные силы должны быть собраны воедино».

Й. Фриснер был смещен сразу после сдачи им Пскова.

Успех советских войск в Псковско-Островской операции был предопределен успехами южнее Псковщины – в Белоруссии. Успех операции «Багратион» заставил группу армий «Север» вначале по приказу командования перебросить свои две пехотные дивизии, две бригады штурмовых орудий группе армий «Центр», а потом, из опасения быть окруженной, постепенно отводить свои войска на следующий рубеж обороны, на территорию Прибалтики.

Командир 128-й стрелковой дивизии генерал-майор Д. А. Лукьянов докладывал командованию 3-го Прибалтийского фронта: «Псков был превращен противником в мощный узел сопротивления. В зданиях установлены пулеметные точки, в фундаментах домов оборудованы доты и дзоты. Улицы и большая часть домов заминированы, на перекрестках установлены фугасы. На шоссе Псков – Рига к деревьям были привязаны заряды с электрическими взрывателями…».

Псковско-Островская операция началась наступлением со Стрежневского плацдарма 17 июля 1944 года. В ходе операции были разгромлены и понесли потери 11 дивизий вермахта.

Основной удар наносился в стык между основными силами группы армий «Север» – 18-й и 16-й армиями. В первый день операции войска продвинулись на 40 км.

22 июля 1944 года войска 42-й армии 3-го Прибалтийского фронта после пяти месяцев активной обороны перешли в наступление на Псков. Основной удар наносили 128-я (командир – генерал-майор Д. А. Лукьянов) и 376-я стрелковые дивизии (командир – генерал-майор Н. А. Поляков).

128-я стрелковая дивизия вела наступление со стороны Березки, Горнево, Бердово, Черехи. 376-я стрелковая дивизия наступала от дд. Гора, Черняковицы на Ваулино, Овсище.

Наступление поддерживалось 14-й воздушной армией, инженерными, артиллерийскими и саперными частями.

Приведем здесь хронику освобождения Пскова.

3.00. 533-й стрелковый полк 128-й стрелковой дивизии начал прорыв линии «Пантера» в районе Черёхи, Лажнево, Клишово, наступая на Промежицы.

4.40–5.00. Перешли в наступление 374-й стрелковый полк (со стороны Горнево, Бердово на Кресты), 741-й стрелковый полк (от Любятово).

6.00–6.45. Перешла в наступление 376-я стрелковая дивизия (в 6.00 1250-й стрелковый полк в направлении Гора – Абросово, в 6.30 1252-й стрелковый полк в направлении Верхние и Нижние Галковичи, Межниково, Дулетово, в 6.45 1248-й стрелковый полк в направлении Молгово, Абижа). 374-й и 741-й стрелковые полки 128-й стрелковой дивизии заняли Кресты, ст. Березка.

9.00–10.00. 533-й и 374-й стрелковые полки 128-й стрелковой дивизии очистили от противника восточный и центральный районы Пскова, вышли к реке Великой.

10.30. 741-й стрелковый полк наступал левым берегом реки Псковы, вышел на берег Великой к устью Псковы.

11.00–15.00. Переправа через Великую двух рот 374-го стрелкового полка в районе Покровской башни, бой за овладение плацдармом на Завеличье южнее Мирожского монастыря и за его удержание.

12.00–14.00. Все части 128-й стрелковой дивизии сосредоточились на правом берегу реки Великой (от устья реки Псковы до Промежиц): 741-й стрелковый полк – от устья Псковы до устья Мирожи, 374-й стрелковый полк – от устья Мирожи до железнодорожного моста, 533-й стрелковый полк – от железнодорожного моста до Промежиц. Полки 128-й стрелковой дивизии за 22 июля освободили 50 населенных пунктов. 376-я стрелковая дивизия освободила северный район Пскова, сосредоточилась на правом берегу Великой (от устья Псковы до устья Великой). Полки 376-й стрелковой дивизии с начала наступления освободили 69 населенных пунктов.

К 20.00 128-я стрелковая дивизия занимала рубеж: правый берег Великой от устья Псковы до Промежиц, две роты на плацдарме на левом берегу южнее Мирожского монастыря. 376-я стрелковая дивизия занимала рубеж: Муровицы, Хотицы, Алмазово. Производилось разминирование берега, подготовка переправочных средств.

21.30. На плацдарм на Завеличье переправились еще две роты 374-го стрелкового полка.

3.00–4.00. 533-й, 374-й, 741-й стрелковые полки 128-й стрелковой дивизии форсировали реку Великую.

4.00. 1250-й стрелковый полк начал форсирование Великой (вниз по течению) от устья Псковы.

5.00–6.30. 1248-й, 1250-й, 1252-й стрелковые полки 376-й стрелковой дивизии форсировали Великую в северной части Пскова, до устья Великой.

6.30. Псков полностью очищен от войск противника.

Приказом Верховного Главнокомандующего семи частям и соединениям, отличившимся при освобождении Пскова, присвоено почетное наименование «Псковских»: 128-й стрелковой дивизии, 376-й стрелковой дивизии, 122-му армейскому минометному полку, 52-му гвардейскому тяжелому пушечному артиллерийскому дивизиону, 631-му зенитно-артиллерийскому полку, 85-му отдельному полку связи, 38-му отдельному моторизованному понтонно-мостовому батальону.

Согласно донесениям о безвозвратных потерях, при освобождении Пскова (за 22–23 июля 1944 года) потери убитыми в 128-й, 376-й стрелковых дивизиях и в частях 14-го укрепрайона составили 100 человек.

«Мы проехали почти что до собора, но не встретили ни одного гражданского человека»

Псков в первые дни после освобождения – это не город, это – пустыня .

Газета «Правда» 24 июля 1944 г. писала в передовице (без автора): «…Мы идем вместе с бойцами по улицам освобожденного Пскова…Улицы, стертые с лица земли, груды развалин, пепелища и лишь изредка уцелевшие дома, густо начиненные минами. Некоторые кварталы на первый взгляд кажутся уцелевшими. На деле же это только стены: внутри все взорвано. В руины превращены вокзал, гостиница, большинство жилых домов, театр, церкви, кирха, разграблены и уничтожены предприятия».

Точно такая же картина Пскова сразу после его освобождения зафиксирована в дневнике бойца спецгруппы 2-го Прибалтийского фронта, профессионального художника Корнелия Евгеньевича Орлова:

«23 июля 1944 года. Въезжаем в город, город еще горит, часто слышны взрывы. Это рвутся мины. Город сильно заминирован. Много мин рвутся сами по себе – это фугаски замедленного действия. Город сильно пострадал. Все хорошие здания разрушены. Мы проехали почти что до собора, но не встретили ни одного гражданского человека. Город – мертвый. Народ весь угнан немцами с собой.

Жизнь возрождают – это наши солдаты начинают восстанавливать связь. А минеры разминируют улицы и дома. Мы проходим по некоторым домам, квартирам, все везде валяется, но основные ценности немец вывез все».

«24 июля 1944 года. За весь день я встретил двух человек, скрывавшихся в развалинах, теперь вышедших наружу, и одну кошку вечером».

«25 июля 1944 года. Мы встретили людей из концлагеря, который был сделан немцами в военном городке. 3 девушки да один мальчик, которые рассказали, какие они пережили трудности.

Вечером начинают появляться кошки, они как дикие, они при немцах не появлялись, немец их стрелял – тоже беспощадно, как людей».

«28 июля 1944 года. В Пскове изредка еще слышатся взрывы – это еще продолжают рваться уцелевшие мины. Сегодня не удалось сделать ни одного наброска из-за отсутствия времени».

18 рисунков Корнелия Орлова хранятся в Псковском музее-заповеднике.

Впечатления о Пскове этих двух дней можно найти и в немецкой фронтовой газете «Die Front» от 26 июля 1944 года: «Чудовищное зарево пожара над Плескау придает первой ночи отступления фантастический фон. Мост через Великую пехотинцами и саперам удается взорвать лишь в самую последнюю минуту, когда противник уже стоит на берегу… Они оставили после себя груду развалин».

Порыв бойцов Красной Армии при освобождении Пскова был столь мощным, что они практически без остановки, на одном дыхании, гнали противника до границы с Эстонией, не останавливаясь при пешем движении 21 километр.

Там, в районе деревни Печки, в 21.00 23 июля 1944 года эти бойцы, утром освободившие Псков, слушали приказ Верховного Главнокомандующего об освобождении Пскова и объявлении благодарности отличившимся при этом воинским частям.

Так завершился для Пскова 1128-й день войны.

Марина САФРОНОВА, старший научный сотрудник исторического отдела Псковского государственного музея-заповедника, специально для «Псковской губернии»

1 См.: М. Сафронова. Псков сорок первого // «ПГ», № 26 (548) от 6-12 июля 2011 г.

2 См.: М. Сафронова. Известное о Неизвестном Солдате // «ПГ», № 28 (550) от 20-26 июля 2011 г.

3 См.: М. Сафронова. Псков под немцами // «ПГ», № 27 (549) от 13-19 июля 2011 г.

4 См.: М. Сафронова. Псковлаг // «ПГ», № 29 (551) от 27 июля – 9 августа 2011 г.

5 Штатное расписание дивизии немецкой армии составляло 10-12 тыс. чел., дивизии Красной Армии – 8 тыс. чел.

6 Военно–строительная организация рейхсминистра вооружения и боеприпасов Фрица Тодта (ОТ), которая была создана в 1933 г. и занималась восстановлением путей сообщения, мостов, строительных укреплений. С осени 1942 года – в составе вермахта. Ф. Тодт погиб в авиационной катастрофе под Растенбургом 8 февраля 1942, но организацию по-прежнему называли его именем.

7 Численность немецкого гарнизона в Пскове доходила, по некоторым данным, до 30-70 тысяч человек – при том, что численность мирного населения города в период оккупации, по переписи 1942 года, составляла около 30 тысяч человек, а до войны – 62 тыс. чел.

8 Детские воспоминания о войне псковича Александра Владимировича Иванова хранятся в Псковском музее.

9 В июле 1943 года Псковский подпольный центр находился в лесу, возле хутора Загустенье Тупицкого сельсовета Псковского района.

10 Виктор Абрамович Акатов (1904-1984), с 1941 по 1944 годы – член Псковского подпольного центра, до войны – второй секретарь Псковского РК КПСС, после войны – первый секретарь Псковского РК КПСС. Фонд В. А. Акатова хранится в Псковском музее-заповеднике (фонд 21555). Отрывок из воспоминаний В. А. Акатова публикуется впервые.

11 Отрывок из воспоминаний бывшего смотрителя Псковского государственного музея-заповедника О. П. Гавриловой (Хариной) публикуется впервые.

12 См.: В. Пирожкова. Потерянное поколение. Воспоминания о детстве и юности. Издательство журнала «Нева», 1998. 222 с.

13 Здесь и далее высказывания немецких военачальников даны по книге: Вернер Хаупт. Группа армий «Север». Бои за Ленинград. 1941-1944. Москва, Центрполиграф, 2005. Автор книги – офицер вермахта в годы Второй мировой войны.

14 На 23 июля 1944 года в Пскове в Псковской военной комендатуре зарегистрировались (по воспоминаниям С. М. Павлова) 143 человека мирных жителей, а по данным государственного архива Псковской области (ГАПО) – 115 человек. По данным ГАПО, на момент освобождения в Пскове уцелело 15% жилых зданий. В более поздних документах указывалось число 7%.

Понимая, что от Ленинграда, во избежание окружения, придется отойти, немцы начали ускоренными темпами строить оборонительную линию «Пантера» по рубежу Идрица - Остров - Псков. Она проходила по высотам Псковской равнины, вдоль дорог и по берегам рек Пскова, Череха и Великая. Огромные минные поля у Острова, Идрицы и Пустошки чередовались с проволочными заграждениями в четыре-шесть рядов. В заболоченных местах насыпались земляные валы, в которых оборудовались дзоты с амбразурами и выдвижными пулеметными площадками. За ними тянулись траншеи, соединенные ходами сообщения с командными пунктами, которые круглосуточно патрулировались автоматчиками. Для размещения офицеров были построены железобетонные бункеры. Этот оборонительный рубеж имел на километр фронта в среднем до восьми бронеколпаков и около 12 дзотов. Были созданы узлы обороны, имевшие три-четыре линии сильно укрепленных позиций с многокилометровой сетью ходов сообщения полного профиля. Укрепления «Пантеры» строились с соблюдением правил фортификации с сотнями дотов, сооружений из камня, дерева и бетона, а также переносной брони. Гитлеровцы опутали всю эту систему оборонительных сооружений сплошными заграждениями: три-четыре кольца проволочных заграждений, малозаметные препятствия из тонкой проволоки, покрашенной в защитный цвет. Все подступы к переднему краю были усеяны минами, а на особо опасных направлениях - управляемыми фугасами и сосредоточенными зарядами взрывчатых веществ. На танкоопасных направлениях были сооружены рвы, надолбы, волчьи ямы.

Линия «Пантера» казалась неприступной. Наши войска прогрызали ее на территории Идрицкого района на рубеже деревень Старицы - Байкино - Чайки с января по июль 1944 года, понеся большие потери. Параллельно со строительством линии «Пантера» осенью 1943 года немцы начали форсировать строительство одного из ее ответвлений - глубокоэшелонированной оборонительной линии «Рейер». Она проходила по господствующим высотам вдоль шоссе Опочка - Себеж. На ее промежуточных рубежах между озерами было построено несколько десятков дотов, подходы к которым были прикрыты густой сетью проволочных заграждений. Линия «Рейер» опоясывала поселок Идрица, города Себеж и Опочка. Она строилась с учетом труднопроходимой местности, изобилующей озерами, болотами и лесами, и была аналогична оборонительной линии «Пантера». Они дополняли друг друга и на некоторых участках даже пересекались. Готовясь к длительной обороне, зимой 1943/44 года немцы спешно восстановили идущую вдоль линии фронта железную дорогу Опочка - Идрица - Полоцк, разрушенную в начале войны. Весной по ней было открыто движение поездов с живой силой и техникой.

Чтобы оставить в тайне расположение объектов оборонительных линий, немцы с осени 1943 года начали принудительно выселять жителей близлежавших деревень и хуторов. Другой целью выселения было лишение возможности пополнения наступавших частей Красной армии лицами призывного возраста. Кроме того, за счет этого решалась проблема недостатка рабочей силы на территории рейха. Выступая 24 апреля 1943 года, рейхсфюрер СС Г. Гиммлер говорил: «Мы должны вести войну с мыслью о том, как лучше всего отнять у русских людские ресурсы - живыми или мертвыми? Мы это делаем, когда мы их убиваем или берем в плен и заставляем по-настоящему работать, когда мы стараемся овладеть занятой областью и когда мы оставляем неприятелю безлюдную территорию. Либо они должны быть угнаны в Германию и стать ее рабочей силой, либо погибнуть в бою. А оставлять врагу людей, чтобы у него опять была рабочая и военная сила, по большому счету, абсолютно неправильно. Такое нельзя допустить. И если в войне будет последовательно проводиться эта линия на уничтожение людей, в чем я убежден, тогда русские уже в течение этого года и следующей зимы потеряют свою силу и истекут кровью…» Солдаты Гиммлера менее чем за год, остававшийся до освобождения Идрицкого и Себежского районов, залили их кровью мирных жителей. Сначала людей просто отселяли в другие деревни дальше на запад, а потом начали увозить их в Германию, Латвию и Литву на принудительные работы или помещать их в лагеря в город Себеж и поселок Идрица. Мотивировали они это тем, что якобы спасают население от гибели во время боев, которые здесь развернутся, от советских бомб и снарядов.

В это время железнодорожные станции Идрица и Себеж работали в напряженном режиме и были заняты переброской войск и техники к фронту. В результате диверсий партизан железные дороги иногда на 3–4 дня выходили из строя. Сложилось критическое положение с подвижным составом. Поэтому выселяемых везли не по железной дороге. В сторону Латвии потянулись конвоируемые полицейскими пешие колонны и конные обозы с мирными жителями.

К середине осени 1943 года интенсивность движения войск по железной и шоссейным дорогам значительно возросла. Только за один месяц через Себеж и Идрицу в сторону линии фронта прошли 204 эшелона (2300 вагонов). Несколько эшелонов было разгружено в Себеже. Выгруженные из них 83 танка, 38 самоходных орудий и десятки автомашин направились своим ходом в сторону города Опочка. Двигались очень медленно, так как опасались минирования дороги. Чтобы обезопасить свою колонну, впереди пустили женщин, стариков и детей, тащивших по дороге бороны с грузом.

К ноябрю 1943 года наши войска заняли Локню, Невель и вплотную подошли к городу Пустошка, после чего фронт стабилизировался на линии Пустошка - Невель - Полоцк. В южной части Идрицкого района густо расположились части первого и второго эшелонов вермахта. Оттуда некоторые партизанские соединения были вытеснены карателями в Россонские леса, другие продолжили действовать в западной части Себежского района. Немецкое командование хорошо осознавало, что активно действующие в интересах советских войск на фронте партизаны - это нож, всаженный в спину его армии. Поэтому гитлеровцы предпринимали все меры для того, чтобы уничтожить их, а заодно и население, активно оказывавшее им помощь и постоянно пополнявшее ряды партизан.

Карательные экспедиции имели целью полную зачистку территории от всего живого, что могло бы помешать действиям частей вермахта на фронте. С конца 1943 года и до освобождения Идрицкого и Себежского районов немцы и их пособники в лице латышских легионеров, власовцев и полицейских подвергли население жутким репрессиям, во время которых в полной мере проявился садизм их организаторов и участников. Врывавшиеся в деревни каратели сжигали все дотла, убивали стариков и детей, насиловали женщин и несовершеннолетних девочек, чинили кровавую расправу над всем живым. Они охотились за людьми, как за зверьми. Угонялся и убивался скот, уничтожались запасы продовольствия, чтобы обречь население, укрывавшееся в лесах, на голодную смерть. Ямы с заготовленной на зиму картошкой заливались бензином или керосином. Большинство жителей подвергалось мучительной смерти под предлогом подлинной или мнимой связи с партизанами или просто потому, что в недобрый час попались на глаза тем, кого и людьми назвать было трудно. Примерам зверств карателей на территориях Идрицкого и Себежского районов нет числа.

Партизаны на жестокость отвечали жестокостью. Попавшие в их руки каратели, прежде чем быть убитыми, подвергались иногда жестоким пыткам. В отчете начальника армейского гестапо сообщалось: «Проводя нападения, партизаны действуют с беспримерной жестокостью… Эти нечеловеческие пытки попавших в руки партизан противников объясняются, прежде всего, безграничной травлей со стороны евреев и политических комиссаров, широко использующих в своих целях примитивные инстинкты русского населения. Так как они изображали немецких солдат исчадием ада; полностью повинным в возникновении войны и в последовавшем за этим ухудшении жизни, и говорили, что нищета и бедствия еще ухудшатся после окончания войны в пользу немцев, то вся ненависть натравливаемых людей направлялась на их жертвы. Лишения, испытываемые партизанами в результате их деятельности, особенно чувствительные зимой, и вызываемые этим плохое настроение ловко направляются руководителями партизан на немецких солдат…»

Линия «Пантера»

На завершающем этапе Великой Отечественной войны вопрос о деблокировании Ленинграда все еще оставался одним из важнейших на повестке дня в работе Ставки ВГК и Генерального штаба. Начиная с января 1942 года советское командование предпринимало неоднократные попытки прорвать блокаду и в полном объеме восстановить сообщение Северной столицы с Большой землей. Тем не менее части 18-й немецкой армии продолжали удерживать занимаемые позиции и парировали все удары Ленинградского и Волховского фронтов. Благоприятная обстановка на этом участке сложилась к осени 1943 года, когда стратегическая инициатива полностью перешла к Красной Армии.

Разгром немецко-фашистских войск в решающем сражении на Курской дуге ознаменовал собой коренной перелом в ходе войны и позволил советскому командованию вплотную подойти к решению крупномасштабных наступательных задач. Поэтому на Северо-Западном стратегическом направлении речь шла не только о снятии блокады. В сентябре 1943 года в Генштабе полным ходом шла разработка плана наступательной операции, целью которой являлось освобождение Прибалтики и разгром всей группы армий «Север». К тому времени войска Западного фронта стремительно приближались к границам Латвии и Литвы. Таким образом, открывалась реальная возможность нанесения мощного скоординированного удара силами пяти фронтов - Ленинградского, Волховского, Северо-Западного, Калининского и Западного. В Оперативном управлении Генерального штаба рассматривались и анализировались различные варианты. Было внесено предложение - главный удар нанести на участке СевероЗападного фронта из района Старой Руссы прямо на запад, что позволяло рассечь группу армий «Север» на две части. Но при дальнейшем рассмотрении от этого предложения пришлось отказаться. Характер местности был крайне неудобен для наступающей стороны. Кроме того, еще со времен Демянской операции противник имел на этом участке хорошо подготовленную, прочную оборону.

Далее генштабисты разрабатывали план прорыва в полосе Западного фронта с последующим поворотом его правого крыла на север. При этом немцам пришлось бы в значительной мере снизить плотность своих обороняющихся войск перед Калининским фронтом и открыть ему путь на Резекне. Удар Калининского фронта в направлении Резекне приводил бы к выходу во фланг и затем тыл противника, что в свою очередь серьезно ослабляло возможности его сопротивления перед Северо-Западным фронтом, который при таком развитии событий мог быстро и без больших потерь продвинуться вперед. К сожалению, привести этот план в действие не удалось, так как он был основан на предположении о том, что текущие темпы наступления Западного фронта будут сохраняться и нашим войскам удастся создать удобный в оперативном отношении выступ. Но из докладов штаба фронта становилось ясно: войска выдыхаются, вязнут в обороне противника. На их дальнейшее продвижение рассчитывать нельзя, и потому весьма заманчивый замысел нанесения флангового удара пришлось остановить.

В конечном виде план наступательной операции выглядел следующим образом. Главный удар предполагалось нанести вдоль реки Двина в направлении Полоцк, Даугавпилс и выйти к Риге. Таким образом достигалось отсечение группы армий «Север» от остальных немецких войск и от территории Германии. Затем следовала серия вспомогательных ударов с целью раздробления прибалтийской группировки немцев, изолирования и уничтожения ее по частям. Кроме того, Генеральный штаб располагал разведывательной информацией о возможном отходе немецких войск на участках Ленинградского, Волховского и Северо-Западного фронтов. Командующий группой армий «Север» генерал-полковник Линдеман действительно обращался в Ставку фюрера с предложением отвести свои войска на более выгодный с точки зрения организации долговременной обороны рубеж по линии реки Западная Двина. Держаться во что бы то ни стало - таков был общий смысл ответа из Берлина.

7 октября 1943 года войска Калининского фронта штурмом овладели Невелем. Этот город являлся крупным опорным пунктом и важным узлом коммуникаций противника. Со взятием Невеля немцы лишились единственной железнодорожной ветки на этом участке фронта. Но главное состояло в том, что Невель находился на стыке групп армий «Север» и «Центр». У советского командования появилась возможность вбить танковый клин между двумя немецкими группировками и значительно расширить прорыв.

Немецкий офицер Отто Кариус, участник тех боев, вспоминал: «Неожиданно для нас поступил приказ на марш в район Невеля. Русские там атаковали и взяли город. Атака последовала столь неожиданно, что некоторые наши войска были застигнуты во время движения. Началась настоящая паника. Было вполне справедливо, что коменданту Невеля пришлось отвечать перед военным судом за вопиющее пренебрежение мерами безопасности» . Разумеется, помимо отдачи под суд коменданта немецкое командование предпринимало другие спешные меры, чтобы не позволить своему противнику развить тактический успех в оперативный. Так как сильно заболоченная местность фактически привязывала боевые действия к немногочисленным дорогам, немцы перекрыли стратегическую автомагистраль Великие Луки - Невель - Витебск танково-артиллерийскими заслонами. Наступающим советским войскам было оказано ожесточенное сопротивление. Завязались тяжелые бои.

Одновременно Калининскому фронту была поставлена задача взять Городок. Овладение этим населенным пунктом позволило бы обойти Витебск и охватить с севера весь левый фланг группы армий «Центр». Но здесь события развивались куда менее благоприятно, чем в районе Невеля. На начальном этапе операции советским войскам удалось вклиниться в оборону противника. Затем немцы быстро оправились от замешательства и остановили дальнейшее продвижение русских. Практически сразу бои за Городок перешли в затяжную стадию. Таким образом советскому командованию не удалось реализовать замысел глубокого прорыва в полосе Калининского фронта. Группа армий «Север» встала в жесткую оборону и сдерживала натиск наших войск.

В Ставке и Генштабе прекрасно понимали, что необходимо как можно скорее искать новое, более оптимальное решение. Нельзя было дать немцам время на подготовку и организацию обороны в их оперативном тылу. Кроме того, топтание наших войск на месте позволяло противнику все сильнее укреплять Городок и другие важные населенные пункты в прифронтовой полосе. Поэтому уже 12 октября 1943 года было принято решение о формировании нового фронта - Прибалтийского. В его задачу входил прорыв обороны противника в районе Идрицы с дальнейшим наступлением прямо на Ригу. Новый фронт создавался на основе управления расформированного Брянского фронта и за счет выделения войск из резервов Ставки ВГК. Командующим был назначен генерал армии М.М. Попов. Незадолго до вступления в новую должность он провел успешную наступательную операцию на весьма схожем по условиям театре военных действий. Войска генерала Попова освободили Брянск, войдя в тыл хорошо укрепившейся немецкой группировке. В Ставке считали, что этот опыт можно будет использовать в Прибалтике.

1 ноября войска Прибалтийского фронта перешли в наступление. Но, как отмечал в мемуарах С.М. Штемен-ко, «противник отлично разбирался во всех этих тонкостях». Наступление войск Попова захлебнулось практически в первый же день. Их продвижение не превышало нескольких сотен метров в сутки. Бои на идрицком направлении продолжались около двух недель. Потери наших войск были велики и совершенно не оправдывали достигнутых результатов. Сопротивление врага сломить не удалось, поэтому решение прекратить дальнейшие атаки хорошо организованной, прочной обороны противника выглядело вполне разумно.

Новый прорыв решено было осуществить в районе Городка. С 20 октября 1943 года Калининский фронт стал именоваться 1-м Прибалтийским. Ему предстояло вновь штурмовать Городок, чтобы далее двигаться на Витебск, а затем брать Полоцк, Даугавпилс и Ригу. Для усиления бывшего Калининского фронта советское командование произвело перегруппировку, перебросив с идрицкого направления, с фронта Попова, переименованного во 2-й Прибалтийский, дополнительные войска.

В соответствии со своим излюбленным принципом «кадры решают все» Сталин решил усилить и командование 1-го Прибалтийского фронта. 19 ноября 1943 года новым командующим стал генерал армии И.Х. Баграмян. От Верховного он получил категорический приказ - «покончить с Городком». А.М. Василевский в своих воспоминаниях обращал внимание на эту характерную черту сталинского руководящего стиля: если на каком-то фронте дело не идет, значит, надо сменить командующего.

Конечно, Баграмян уверенно заявил, что «приказ товарища Сталина будет выполнен». Но вся проблема заключалась в том, что поставленная перед фронтом задача не являлась новой. Немецкое командование ожидало возможного русского удара в районе Городка и надлежащим образом готовилось к его отражению. С личным сталинским приказом шутки плохи, и Цотому Баграмян должен был беспощадно гнать войска под губительный, уничтожающий огонь противника, который занимал хорошо укрепленные позиции. О том, какую цену пришлось заплатить за взятие Городка, кратко упомянул в мемуарах С.М. Штеменко: «Приказ приказом, а взять этот населенный пункт, очень важный для дальнейшего продвижения на Витебск и Полоцк, сразу не удалось. Он был освобожден от оккупантов лишь через месяц в результате упорных и кровопролитных боев» .

Как и в случае с успешным штурмом Невеля, советское командование предпринимало энергичные попытки осуществить глубокий прорыв. Но длительные, изматывающие бои не могли не сказаться на боеспособности войск 1-го Прибалтийского фронта. Тем более что противник демонстрировал решимость напряженно бороться за каждый метр земли. Развить дальнейшее наступление не удалось ни в направлении Витебска, ни в направлении Полоцка. Так же безрезультатно завершилась попытка прорыва из района Невеля на Ловец. Со второй половины декабря на участках 1-го и 2-го Прибалтийских фронтов установилось относительное затишье.

В начале января 1944 года Генеральный штаб направил на утверждение Ставки новый вариант оперативного плана по освобождению Прибалтики. На сей раз разработчики исходили из безусловно правильного предположения о том, что основное внимание немецкого командования приковано к Идрице, Невелю и Городку и именно оттуда оно ожидает наших новых наступательных действий. Поэтому главный удар было решено наносить силами Ленинградского и Волховского фронтов. Глубокий прорыв предстояло осуществить через Гатчину и Нарву.

Выдающимся успехом зимнего наступления Красной Армии в 1944 году стал прорыв блокады Ленинграда. Наконец, была поставлена точка в тяжелой, кровопролитной борьбе, продолжавшейся в течение трех лет. В честь этого долгожданного события Москва салютовала воинам Ленинградского и Волховского фронтов. Расчеты Генштаба оправдались: оборона противника был взломана, наши войска устремились в прорыв, очищая от захватчиков территорию Ленинградской области. В запланированные сроки удалось освободить Гатчину и Лугу. Части немецкой 18-й армии беспорядочно отступали. Их преследовали подвижные танково-механизированные группы советских войск. Только в районе Волосова немцам удалось создать временную линию обороны, которую удерживала 61-я пехотная дивизия полковника Венглера. Здесь несколько дней шли упорные, ожесточенные бои. Немецкая оборона вновь была прорвана, и наши войска устремились на Нарву.

Гнев Гитлера обрушился на командующего группой армий «Север» генерала Линдемана. Старый, заслуженный офицер, в свое время успешно командовавший 18-й армией с самого начала Восточной кампании, был выброшен в отставку. Новым командующим стал человек, пользовавшийся неограниченным доверием фюрера. Это был генерал-полковник Вальтер Модель. О нем следует сказать несколько слов.

Модель прошел хорошую командирскую школу в танковой группе Гудериана. Гейнц Гудериан сумел воспитать целый ряд генералов, впоследствии ставших известными военачальниками. В его 24-м мотокорпусе Вальтер Модель прошел путь от начальника штаба полка до командира 3-й танковой дивизии. Он выдвинулся во время Восточной кампании. Достаточно вспомнить, что именно 3-я танковая дивизия в сентябре 1941 года взяла Лохвицу, тем самым замкнув кольцо вокруг киевской группировки советских войск. За три года войны на Восточном фронте Модель, приобрел широкую известность своей храбростью, железной волей и несокрушимым хладнокровием. Все эти качества сочетались в нем с несомненными полководческими способностями. На завершающем этапе войны Модель стал для Гитлера незаменимым человеком. Туда, где громче всего трещал фронт, фюрер посылал Моделя. И ни разу не разочаровался в нем.

Еще в декабре 1943 года прежний командующий группой армий «Север» издал приказ о сооружении в оперативном тылу своих войск так называемой линии «Пантера». По замыслу генерала Линдемана, сильный в естественном отношении оборонительный рубеж должен был воспрепятствовать прорыву советских войск в Прибалтику. План предусматривал следующую конфигурацию линии «Пантера»: от реки Нарва, вдоль Чудского и Псковского озер и далее на юг, включая старые советские укрепрайоны - Псковский, Островской и Себежский, которые в довольно короткие сроки могли быть превращены в серьезную преграду на пути наступающего противника. Но непрерывные бои на фронте не позволяли Линдеману уделять достаточное внимание делам тыла, поэтому строительные работы на линии «Пантера» велись через пень-колоду. Когда в феврале 1944 года войска Ленинградского фронта подходили к Нарве, новому немецкому командующему пришлось заниматься организацией обороны фактически на ровном месте.

Едва прибыв в штаб группы армий, Модель весьма круто взялся за своих подчиненных. Ото Кариус, участник боев на линии «Пантера», так описывал свою встречу с командующим: «Я осматривался, чтобы найти подходящую позицию для сосредоточения своих танков, когда со стороны линии фронта подъехал автомобиль с флагом корпуса. Он сразу же остановился, и я не поверил своим глазам, когда из него выпрыгнул фельдмаршал Модель. Я доложил то, что от меня требовалось, а потом надо мной разразилась буря, подобную которой редко увидишь! У Моделя дергались брови… Мне даже не было позволено ничего объяснить или сказать что-либо в ответ. Я отправился к своим танкам и моментально оказался на другом берегу Нарвы. Фельдмаршал отдал мне приказ, который я никогда не забуду:

Я возлагаю на вас персональную ответственность за то, чтобы не прорвался ни один русский танк. Ни один из ваших «тигров» не должен быть выведен из строя огнем противника. Нам здесь дорог каждый ствол!» .

Добавим, что Гитлер в день назначения Моделя командующим подписал приказ о присвоении ему звания генерал-фельдмаршала. Фельдмаршальский жезл стал сильнодействующим психологическим допингом. Модель заверил фюрера, что будет драться до последнего человека.

Разобравшись в обстановке, новый командующий несколько успокоился. Решительного успеха русские достигли только на нарвском направлении. Действия 2-го Прибалтийского фронта, являвшиеся составной частью Ленинградской наступательной операции, сложились неудачно. Войска генерала М.М. Попова наносили очередной удар на Идрицу, к чему противник был хорошо подготовлен. Удалось взять только Новосокольники. Далее наши войска завязли в глубоко эшелонированной немецкой обороне, втянулись в затяжные бои и к исходу 10 февраля остановились в 40–45 километрах к востоку от Идрицы.

Не принесло желаемых результатов и наступление 1-го Прибалтийского фронта. Максимум, чего удалось добиться на этом участке - выйти на ближние подступы к Полоцку и Витебску. Таким образом, в начале февраля войска четырех советских фронтов подошли к предполью линии «Пантера» и остановились, чтобы провести пополнение и перегруппировку перед неизбежным теперь кровавым штурмом.

Вальтер Модель стремился в полной мере использовать возникшую оперативную паузу. Прежде всего он потребовал от Ставки фюрера значительных подкреплений. Войска, докладывал Модель, понесли огромные потери и чрезвычайно утомлены длительными боями. Он не считал нужным скрывать от фюрера истинное положение дел на фронте. Гитлер немедленно выполнил требования командующего, которого назначил лично. В район Нарвы прибыл вновь сформированный 3-й танковый корпус СС. В его состав входили 11-я мотопехотная дивизия СС «Нордланд» и штурмовая бригада СС «Лангмарк», укомплектованные фламандцами. После отдыха и пополнения на линию «Пантера» была направлена штурмовая бригада СС «Валлония», уже прошедшая крещение огнем и отличившаяся при прорыве немецких войск из черкасского котла. Ее командир Леон Дегрель получил за этот бой Рыцарский крест из рук самого фюрера. Вручая ему высшую награду рейха, Гитлер сказал: «Если бы у меня был сын, я бы хотел, чтобы он был похожим на вас». Кроме того, командование группы армий «Север» возлагало большие надежды на 15-ю гренадерскую, 19-ю и 20-ю мотопехотные дивизии СС. Эти части были сформированы из латышей и эстонцев. В штабе Моделя рассчитывали, что они станут драться особенно отчаянно, так как отступать им было некуда, а в случае пленения их ожидал расстрел на месте. Прибалтийские войска СС комплектовались из айсаргов и членов прочих профашистских организаций. Советская контрразведка и Особые отделы Красной Армии приравнивали такого рода элементы к власовцам, потому ни на какое снисхождение им рассчитывать не приходилось.

Немцам не удалось скрыть от противника переброску своих резервов. Прежде всего на нарвском направлении, где обстановка для них складывалась угрожающая. Командующий Ленинградским фронтом генерал Л.А. Говоров, получив сообщение разведки о появлении под Нарвой свежих эсэсовских частей, решил не давать немцам возможности создать прочную оборону. 3 февраля специально подготовленный штурмовой отряд внезапным ударом захватил немецкое предмостное укрепление на левом берегу реки Нарва.

Однако у Говорова был достойный противник. Командир 3-го танкового корпуса СС Фридрих фон Шольц считался одним из лучших боевых генералов в Ваффен СС. Он хорошо разбирался в обстановке. Поэтому уже через два часа танково-разведывательный батальон «Герман фон Зельце» из дивизии «Нордланд» предпринял контратаку и отбил захваченное русскими предмостное укрепление. Фактически этот относительно небольшой по масштабам боевой эпизод стал началом долгого и кровопролитного сражения на линии «Пантера», которое продолжалось более двух месяцев.

На следующий день войска Говорова возобновили атаки на предмостное укрепление. Кроме того, делались попытки захватить плацдарм на правом берегу. Немцы вынуждены были стянуть к Нарве значительные силы и уплотнить свою оборону. Узкий участок от побережья Нарвского залива до северных окраин города прикрывали 48-й мотопехотный полк СС «Генерал Зейфардт» и 49-й «Де Рюйтер» штурмовой бригады «Недерланд». На южных подступах к Нарве занимала позиции дивизия «Нордланд» с целым рядом дополнительно приданных частей: 23-м мотопехотным полком СС «Норге», 11-м полком самоходной артиллерии, 54-м артиллерийским отдельным батальоном и так далее. Ввиду высокой плотности немецкой обороны захватить плацдарм в районе Нарвы нашим войскам не удалось. Зато южнее, у Кривассо, узкий участок правого берега был отвоеван. Постоянно перебрасывая подкрепления, Говоров смог удержать этот плацдарм. Но продвинуться с него вперед советские части не смогли. Поэтому 12 февраля штаб Ленинградского фронта принял решение приостановить дальнейшие действия. Немцы тоже перешли к обороне. Обе стороны усиленно готовились к последующим операциям.

Тем временем в Генеральном штабе вносили коррективы в план разгрома немецких войск в Прибалтике. Оперативное управление получило исчерпывающую информацию о том, что представляет собой линия «Пантера». С.М. Штеменко вспоминал: «В итоге боевых действий наши войска оказались перед глубокой, хорошо развитой в инженерном отношении обороной противника. На пути лежал, в частности, Псковско-Островской укрепленный район, который подпирали с юга основные силы 16-й немецкой армии» . Поэтому работу оперативных офицеров возглавил лично начальник Генштаба генерал армии А.И. Антонов.

В основе плана штурма линии «Пантера» была идея заставить немцев распылить свои силы по нескольким направлениям, ввести их в заблуждение относительно того, где будет нанесен главный удар. С этой целью планировался ряд мероприятий по маскировке намерений советского командования. Решающее значение придавалось удару Ленинградского фронта на Нарвском перешейке в направлении Пярну и в обход Тарту с севера. Вспомогательный удар наносили войска этого же фронта на Псков, чтобы затем развить успех в нижнем течении Западной Двины. Еще часть сил Ленинградскому фронту предстояло выделить для наступления в обход Чудского озера, имея целью выйти к Тарту с юга.

В свете столь масштабной задачи Л.A. Говоров внес в Ставку предложение о расформировании Волховского фронта. Он считал, что в результате его фронт получит дополнительные войска, совершенно необходимые для действий на таком широком участке. Кроме того, в полосе Волховского фронта находился Псков. Поэтому в ходе наступления будет нецелесообразно увязывать взаимодействие и заниматься организацией единого управления двумя фронтами на псковском направлении. Все это станет лишним бременем для командующего. В Ставке с предложением Говорова согласились, и 15 февраля 1944 года Волховский фронт был расформирован. Впрочем, через полтора месяца его пришлось воссоздавать заново, но даже не как Волховский, а как 3-й Прибалтийский.

Перед 2-м Прибалтийским фронтом генерала М.М. Попова была поставлена практически старая задача. Главный его удар вновь нацеливался на Идрицу и далее на Резекне. С тем лишь отличием, что готовились еще два вспомогательных удара - на Остров и Опочку.

Главный удар 1-го Прибалтийского фронта под командованием генерала И.Х. Баграмяна был запланирован в направлении на Витебск. Одновременно своим правым крылом он должен был взаимодействовать со 2-м Прибалтийским. В Генштабе рассчитывали силами смежных флангов этих двух фронтов проломить оборону противника в районе Идрицы, что одному 2-му Прибалтийскому было явно не под силу. Эта чертова Идрица еще с октября сорок третьего не давала генштабистам дышать спокойно. Не говоря уже о том, сколько крови там пролилось. Взятие Идрицы было не только вопросом оперативного смысла, но и вопросом воинской чести!

В итоге действия советских войск должны были привести к дроблению сил противника, прорыву линии «Пантера» и выходу основных ударных группировок к Рижскому заливу. Тем самым группа армий «Север» оказывалась в изоляции в Прибалтике, что создавало условия для ее полного уничтожения и открывало Красной Армии прямую дорогу в «логово зверя» - в Восточную Пруссию.

Для координации действий фронтов в Прибалтике Ставка ВГК направила своим представителем маршала С.К. Тимошенко. В своих воспоминаниях С.М. Штемен-ко так описывал впечатления от сотрудничества: «Меня назначили к нему в качестве начальника штаба. Воспринял я это, прямо скажу, без восторга. Однако приказ есть приказ… Через некоторое время меня пригласили к маршалу на ужин. Ужин этот обернулся очень неприятными объяснениями.

Зачем тебя послали со мной? - сразу же спросил маршал и, не дожидаясь моего ответа, продолжил: - Учить нас, стариков* хотите, доглядывать за нами? Напрасное дело!.. Вы еще под стол пешком ходили, а мы уже дивизии водили в бой, завоевывали для вас Советскую власть. Академии пооканчивали и думаете, что бога за бороду держите…

…Вот с таким «ободряющим» напутствием я и приступил к исполнению новых своих обязанностей» . Крепко не любил товарищ Тимошенко всяких там «умников»! В этом он был полностью солидарен с другим, еще более великим полководцем, имя которого до сих пор у всех на устах. Такому вот выдающемуся военному мыслителю поручил Сталин одержать победу над фельдмаршалом Мод ел ем.

1 марта 1944 года в 11 часов 20 минут по всей протяженности линии «Пантера» загремела советская артиллерийская подготовка. Войска Ленинградского, 1-го и 2-го Прибалтийских фронтов перешли в наступление. С фронтового командного пункта генерала Попова на окраине деревни Спичино за атакой немецких позиций наблюдал С.М. Штеменко: «Результаты первого дня боев в полосе 2-го Прибалтийского фронта были явно неудовлетворительными. Весь этот день мы находились на фронтовом НП и своими глазами видели, как яростно оборонялись немцы, насколько плотным оказался их артиллерийский и пулеметный огонь. Он буквально не давал ходу нашей пехоте» . Не помогла наземным войскам и сильная поддержка с воздуха. На действиях авиации сказались как недостаточно благоприятные погодные условия, так и отсутствие надлежащих данных о целях в обороне противника.

На следующий день наступление возобновилось. Немцы встретили наши войска мощным заградительным огнем. Все атаки были отбиты. Войска понесли весьма ощутимые потери. В который раз 2-й Прибалтийский фронт не смог ни на шаг продвинуться к Идрице! Но не лучше была картина и на других фронтах. Выяснилось, что немцы разгадали замысел советского командования. Огонь накрывал войска именно на направлениях главных ударов.

3 марта в Спичино было созвано совещание командующих фронтами. Наступательные действия решили временно прекратить и перейти к обороне. Все присутствующие сошлись во мнении о том, что противник чрезвычайно сильно укрепился на идрицком направлении и проломить его оборону возможно только при условии еще большей концентрации живой силы и техники, чем это планировалось вначале. Следовательно, являются неизбежными большие потери и огромный расход боеприпасов. В Ставку направили телеграмму с просьбой усилить 2-й Прибалтийский фронт 3-м кавалерийским корпусом. От идеи лобового удара на узком участке перед идрицкой группировкой немцев решено было отказаться. Вместо наступления смежными флангами оба фронта теперь наносили удары в разных направлениях: 2-й Прибалтийский силами двух армий севернее железной дороги Пустошка - Идрица, 1-й Прибалтийский - западнее Невеля также двумя армиями. Для проведения такой операции требовалось оголить стык с Ленинградским фронтом.

Однако Ставка не согласилась с предложениями, выработанными на совещании высшего командного состава. Из Москвы пришла инструкция, в которой фронтам ставились по существу те же самые задачи. Снова предстояло смежными фронтами штурмовать Идрицу. Новым было только то, что 1-й Прибалтийский фронт наносил главный удар не на витебском, а на идрицком направлении с целью овладения городом Себеж. Командующие армиями и фронтами высказались против продолжения идрицкого кошмара. Но указания товарища Сталина двух толкований не имели. Поэтому маршал Тимошенко заявил, что приказы не обсуждаются - они выполняются.

10 марта начался очередной, пятый по счету общий штурм Идрицы. Артиллерийская канонада, не стихая, гремела целую неделю. Волна за волной войска 1-го и 2-го Прибалтийского фронтов шли в атаки. Результатом стали, как выразился С.М. Штеменко, «две вмятины» в немецкой обороне. Одна в 25, другая в 20 километрах по фронту и по 7–9 километров в глубину. Немцы на этих участках предприняли тактический отход на заранее подготовленные позиции. К исходу седьмого дня штурма наши войска были измотаны, истекли кровью и остановились. Даже маршал Тимошенко, в свое время проделавший нечто подобное на линии Маннергейма, признал, что дальнейшие атаки бесперспективны, и распорядился прекратить наступление. Только Ленинградский фронт был избавлен от этой мясорубки: в его отношении в инструкциях Ставки ничего не говорилось, поэтому Л.А. Говоров воспользовался передышкой для перегруппировки своих войск и проведения более тщательной разведки обороны противника. Боевые действия на Нарвском перешейке с обеихсторон велись небольшими по численности танковыми и пехотными подразделениями.

Утром 18 марта маршал Тимошенко во второй раз созвал совещание командующих фронтами, членов Военных советов и начальников штабов. Все собравшиеся генералы считали, что продолжать наступление нет смысла. Вот только как доложить об этом в Москву?

По воспоминаниям С.М. Штеменко, более двух часов он совместно с начальником штаба 1-го Прибалтийского фронта В.В. Курасовым и 2-го Прибалтийского Л.M. Сандаловым работал над составлением доклада Сталину. В первой части этого документа кратко описывался ход провалившейся операции и подробно излагались причины неудачи. Далее у Верховного Главнокомандующего испрашивался 30-дневный срок на подготовку новой наступательной операции на идрицком направлении, а также содержались просьбы пополнить войска людьми и техникой, фронтовые арсеналы - большим количеством боеприпасов. Вторая часть доклада сглаживала неблагоприятное впечатление. Внимание Сталина обращалось на то, что, по данным разведки, противник перебросил с Нарвского перешейка для усиления своей идрицкой группировки 24-ю пехотную, 28-ю легкую и 12-ю танковую дивизии. Таким способом Верховному был сделан намек на возможность принятия более оптимального решения. Немцы серьезно ослабили направление на Нарву, тем самым создав благоприятные условия для наступления войск Ленинградского фронта. В итоге Сталин разрешил отложить новый штурм Идрицы до апреля.

Надо сказать, генерал Л.А. Говоров к тому времени сумел добиться некоторых тактических успехов. Понимая, что оборона противника подготовлена основательно, он решил отказаться от метода лобовых штурмов. Говоров изматывал немцев постоянными беспокоящими действиями, пробуя на прочность их позиции на многих участках. Такая тактика принесла свои плоды. Войска Ленинградского фронта захватили плацдарм южнее Нарвы, очень удобный для развития широкомасштабного наступления. Был разработан весьма заманчивый оперативный план. Говоров предлагал нанести с плацдарма удар в тыл немецким войскам, сосредоточенным на левом берегу реки Нарва. При этом в мешок попадали эсэсовские дивизии «Нордланд», «Фельдхернхолле» и 61-я пехотная дивизия вермахта. Ставка санкционировала проведение наступательной операции южнее Нарвы.

18 марта в 7 часов утра на позиции немецкой 61-й пехотной дивизии обрушился огненный вал. После мощной артиллерийской подготовки наши войска перешли в наступление с плацдарма и сразу прорвали оборону противника. Немецкое командование хорошо осознавало опасность. На участок прорыва, в район деревни Лембиту, были немедленно выдвинуты резервные части, поддержанные батальоном тяжелых танков и штурмовой авиацией. Немцы удачно контратаковали и к исходу дня практически восстановили положение.

19 марта советские войска повторили атаку. Пехотинцы полковника Венглера вновь были сбиты с занимаемых позиций. Затем последовала немецкая контратака. Таким образом, надежды генерала Говорова на совершение глубокого прорыва не оправдались. До 22 марта вокруг плацдарма шла ожесточенная, кровопролитная борьба. Развить наступление войска Ленинградского фронта не смогли. Но и попытки немцев сбросить их с правого берега Нарвы закончились провалом. Ценный плацдарм был удержан. В дальнейшем он доставил немцам немало хлопот.

Апрельское наступление 1-го и 2-го Прибалтийских фронтов снова оказалось малорезультативным. Как и в марте, советские войска незначительно вклинились в оборону противника. Ни задачу по глубокому прорыву, ни задачу разгрома группы армий «Север» решить не удалось.

Фронты продвинулись вперед всего на 18–20 километров. Столь же неудачно развивалось и наступление Ленинградского фронта на Псков. Более того, немцы воспользовались тем, что главные силы войск Говорова были переброшены от Нарвы на юг. На Нарвский перешеек со специальным заданием прибыл элитный танковый полк «Великая Германия», которым командовал неоднократно упоминавшийся в сводках Верховного командования вермахта полковник Гиацинт граф фон Штрахвиц. Фельдмаршал Модель лично поставил перед ним задачу ликвидировать злополучный русский плацдарм.

В ходе мартовских боев немцам удалось сохранить в своих руках имевший ключевое значение пункт 33,7, который они называли «ботинком». Этот «ботинок» глубоко врезался на территорию плацдарма, разделяя ее надвое - на «восточный» и «западный» мешки [так в немецких оперативных документах. - Авт.]. То есть немцы имели возможность разгромить советские войска по частям. 6 апреля 1944 года полк «Великая Германия» с приданными танковыми и пехотными частями провел успешную операцию по уничтожению «восточного мешка». 19 апреля полковник Штрахвиц попытался завершить ликвидацию русского плацдарма. Но намерения немцев были очевидны, поэтому наши войска ожидали их наступления и хорошо подготовились к его отражению. Жестокий бой продолжался в течение всего дня до самых сумерек. Немцы были отброшены с большими потерями. Солдаты генерала Говорова вновь удержали плацдарм. В дальнейшем никаких активных действий на этом участке немцы не предпринимали.

С наступлением весенней распутицы на фронтах установилось затишье. Таким образом, фельдмаршал Модель сумел остановить советские войска на линии «Пантера» и временно стабилизировать фронт группы армий «Север».

Оперативная пауза длилась здесь до июля 1944 года. Через три месяца советские войска предприняли новое наступление, прорвали наконец линию «Пантера» и вошли в Прибалтику.

| |

Псков наш!

23 июля 1944 года в результате тяжелых уличных боев полуразрушенный мощными бомбардировками Псков был освобожден от немецко-фашистских захватчиков. Завершилась самая продолжительная оккупация в истории нашего города.

В результате дата, практически совпавшая с днем памяти святой покровительницы Пскова – княгини Ольги, стала главным городским праздником. А театрализованное «форсирование» реки Великой войсками псковского гарнизона долгие годы являлось любимым праздничным шоу горожан. 71 год спустя после освобождения областной столицы Псковское агентство информации вспоминает, как это было...

Псков в оккупации

Псков был оккупирован 9 июля 1941 года – уже на 18-й день войны.
Город стал опорным тыловым районом для немецкой группы армий «Север» : её административным, хозяйственным и военным центром. Здесь разместились командование и хозяйственная инспекция группы армий «Север», командование 18-й армии, штаб оперативной команды 1-а (служба безопасности СД), военно-строительная организация ТОДТ, немецкие госпитали и разведшколы.

С весны 1943 года в Пскове размещались подразделения Русской освободительной армии (РОА) , эстонские комендатура и полиция, латышские добровольцы, испанские легионеры из «Голубой дивизии» , штаб железнодорожных войск.

Постоянный немецкий гарнизон Пскова насчитывал около 20 тысяч человек, периодически численность расквартированных в городе солдат увеличивалась до 70 тысяч.

«Русская освободительная армия» генерала Власова на улицах Пскова

В городе действовали банк, отдельные театры для немцев и для русского населения, издавалась газета на русском языке «За Родину» (по некоторым данным, на работу в ней в полном составе во главе с редактором перешел коллектив советской газеты «Псковский колхозник» ), работали офицерский и солдатский клубы. Вопреки общераспространенной практике, в оккупированном Пскове работала почта, и даже были напечатаны специальные марки.

Отдельная страница истории оккупированного города – работа так называемой Псковской духовной миссии. Работавшие в ней православные священники, прибывшие из Прибалтики, занимались благотворительной деятельностью (собирала пожертвования для военнопленных концлагерей Пскова), открыли детский сад, приют для сирот, церковно-приходские школы. Благодаря деятельности миссии были открыты для богослужения православные храмы, в том числе Троицкий собор.

<- Уже 18 августа 1941 года в Псков прибыли первые 14 миссионеров-священников Псковской православной миссии -

в основном русские священники из Рижской

и Нарвской епархий.

В 2010 году режиссёр Владимир Хотиненко снял художественный фильм «Поп» о священнике миссии ->

«Шталаг-372» располагался на Завеличье, на территории бывшего военного городка (в нынешних границах улиц Юбилейная, Майора Доставалова и Генерала Маргелова). Военнопленные размещались в 30 конюшнях бывшего Омского пехотного полка.

Кроме всего прочего, Псков стал крупным местом содержания советских военнопленных,

в частности в городе находился лагерь для военнопленных рядового состава Stalag-372 .

По данным Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников, в годы оккупации в Пскове погибло 250-290 тысяч советских военнопленных. Всего же за годы войны через Псков, являвшийся важным транспортным центром в немецком тылу, прошло,

по оценкам экспертов, в общей сложности около 1 млн пленных военных и гражданских лиц.

Начало освобождения территории Псковщины

Освобождение городов нынешней Псковской области началось уже в начале

1942 года. Сразу после разгрома немецких войск под Москвой были освобождены административные центры двух самых южных районов: Кунья (23 января) и Усвяты (28-29 января).

Затем освобождение продолжилось лишь в конце 1942 года. 24 ноября началась Великолукская наступательная операция , призванная посредством захвата железнодорожных узлов в Великих Луках и Новосокольниках сковать немецкие войска и не допустить их переброски под Сталинград . Через 4 дня войска 3-й ударной армии под командованием генерал-лейтенанта Кузьмы Галицкого замкнули кольцо оцепления вокруг города на Ловати, после чего начался штурм. К новогодней ночи войска овладели практически всем городом за исключением железнодорожного узла и крепости. В полдень 16 января 1943 года сопротивление обороняющихся было окончательно сломлено, и специальный отряд 249-й дивизии из 30 человек захватил последний очаг обороны – штаб гарнизона, пленив подполковника фон Засса .

При этом другая задача наступательной операции – освобождение Новосокольников – так и не была достигнута.

16 января 1943 года: командующий великолукским гарнизоном барон Эдуард фон Засс после пленения спецотрядом 249-й дивизии.

Барон происходил из рода эстонских землевладельцев с острова Сааремаа, зарекомендовавших себя военной службой Российской Империи. Фон Зассу удалось переманить на сторону немцев под Великими Луками почти 2000 эстонцев, воевавших в Красной Армии. Барон был публично повешен за военные преступления на рыночной площади города на Ловати в начале 1946 года.

Ожесточённые бои на территории Новосокольнического района – на Птахинской высоте - возобновились лишь летом 1943 года. Позже, с 6 по 10 октября того же года, был освобождён Невель . А из Новосокольников немцы были выбиты только 29 января 1944 года для недопущения переброски войск противника под Ленинград и Новгород .

Параллельно в те же дни советские войска начали наступление с севера, освободив Гдов (4 февраля), Плюссу (18 февраля), Струги Красные (23 февраля), Дно (24 февраля), Дедовичи (25 февраля). 26 февраля были освобождены сразу три райцентра – Бежаницы, Порхов и Локня . 29 февраля к ним присоединился Новоржев . Таким образом была освобождена восточная половина нынешней Псковщины.

Дальнейшее продвижение советских войск вновь остановилось ввиду того, что впереди их ждала знаменитая немецкая оборонительная линия «Пантера»...

Линия «Пантера»

Линия «Пантера» – часть так называемого «Восточного вала» : немецкой оборонительной системы, протянувшейся от Балтийского до Черного моря и призванной остановить наступление советских войск. Она проходила от впадения реки Нарвы в Финский залив до северо-восточной оконечности Чудского озера , от юго-восточной оконечности Псковского озера дугой восточнее огибала Псков , шла вдоль реки Великой в юго-восточном направлении до озера Алё , далее до озера Большой Иван северо-восточнее Невеля .

К концу 1943 года «Пантера» включала 36,9 км противотанковых рвов, 38,9 км траншей полного профиля, 251,1 км проволочных заграждений и 1346 огневых точек (ДОТов и ДЗОТов). Её самыми мощными оборонительными узлами были Остров и Псков. В районе последнего на 1 километр линии укреплений приходилось в среднем до 8 дотов и 12 дзотов. Также она включала противотанковые и противопехотные минные поля и противотанковые рвы.

Перед прорывом

В конце февраля 1944 года части Красной Армии вышли к «Пантере». Началась позиционная война, которая длилась 5 месяцев.

4 февраля 1944 года, в связи с приближением советских войск, немецким командованием в Пскове был издан приказ «Об эвакуации».

В рамках его реализации 11 тысяч псковичей были отправлены в Прибалтику и Германию.

Из города стали активно вывозить ценности и оборудование.

То, что не получалось вывезти, уничтожалось на месте.

18 апреля 1944 года был образован 3-й Прибалтийский фронт под командованием генерала армии Ивана Масленникова , войска которого три месяца готовились к предстоящему штурму укреплений «Пантеры». В штабах шло боевое планирование, с бойцами проводились специальные тренировки, бронетанковые и механизированные войска занимались восстановлением материальной части.

Весной и летом было предпринято несколько попыток прорыва «Пантеры» на разных участках. Севернее Пушкинских Гор – в районе Чертовой Горы – появился небольшой советский плацдарм на левом берегу Великой, так называемый Стрежневский плацдарм .

В это время в Пскове с 8 по 22 июля 1944 года немцами были взорваны мосты, разрушена городская электростанция, многие промобъекты,

исторические памятники, жилые здания.

Командующий 3-м Прибалтийским фронтом

Иван Иванович Масленников (1900-1954)

Из фронтовых газет 42-й, 376-й, 128-й стрелковых дивизий:

«Псков горит! Раны его жгут наши сердца. Псков ждет своих освободителей».

«Перед нами старинный русский город, прославивший себя многовековой героической борьбой против немецких захватчиков. Псков – это последний оплот немцев на Ленинградской земле. Псков – это ворота в Прибалтику».

«Освободить Псков – это значит вызволить из фашистской неволи тысячи советских граждан. Освободить Псков – это значит проложить путь Красной Армии в Прибалтику. Освободить Псков – это значит нанести врагу еще один серьезный удар. Дело чести воинов нашей армии – вырвать Псков из немецкой кабалы, вернуть его

к счастливой советской жизни».

Из листовки Военного Совета 42-й армии:

«Славные воины нашей армии!

...Вы находитесь на подступах к крупному административному центру Ленинградской области, важному узлу железных дорог - городу Пскову.

Перед вами старинный русский город, прославивший себя многовековой героической борьбой против немецких захватчиков. Наши предки, псковитяне и новгородцы, руководимые Александром Невским, в 1242 году разбили на Чудском озере немецких псов-рыцарей. Это «Ледовое побоище» навсегда прославило силу русского оружия.

Наши отцы и старшие братья в 1918 году под Нарвой и Псковом наголову разбили отборные немецкие войска и тем самым вписали первую величайшую страницу в историю военной славы молодой Красной Армии...»

Псковско-Островская наступательная операция

Псковско-Островская операция началась наступлением со Стрежневского плацдарма 17 июля 1944 года. Основной удар наносился в стык между основными силами группы армий «Север» – 18-й и 16-й армиями . В первый день операции войска продвинулись на 40 километров. Значимость этого события была настолько большой, что в Москве в честь воинов 3-го Прибалтийского фронта, совершивших прорыв, был дан салют.

21 июля был взят Остров . В результате создалась реальная угроза окружения группировки вермахта в районе Пскова. Началось паническое отступление немецких войск.

Из журнала боевых действий 42-й армии 3-го Прибалтийского фронта:

20 июля. «Незначительность артиллерийского и минометного огня со стороны противника, движение катеров, ж.д. эшелонов и живой силы на запад – характеризуют отвод его главных сил и тылов на западный берег р. ВЕЛИКАЯ».

21 июля. «Сокращением движения живой силы и транспорта, сматыванием связи на отдельных участках подтверждается вчерашний вывод и надо ожидать оставление противником своих позиций».

Из показаний взятого в плен ефрейтора Вермахта Гейнца Кенве о наступлении советских войск в районе Острова:

«Русское наступление на нашем участке никто не ожидал. Мы были поражены, когда началась артиллерийская подготовка. По тревоге стали формировать группы из тыла, чтобы сдержать русских. Но вслед за разрывом снарядов, русская пехота вдруг появилась в блиндажах. Мы бросились бежать.

Первыми убегали командиры, за ними солдаты... В первый день русского наступления роты потеряли более половины своего состава».

Советская пехота на улицах Острова

22 июля 1944 года войска 42-й армии 3-го Прибалтийского фронта перешли в наступление на Псков.

Основной удар по городу наносили 128-я и 376-я стрелковые дивизии (командиры – генералы Дмитрий Лукьянов и Николай Поляков ), входившие в 42-ю армию (командующий – генерал Владимир Свиридов ) 3-го Прибалтийского фронта .

Вместе с ними действовали приданные им соединения и части – инженерные, артиллерийские, саперные и другие. Поддерживали наступление летчики

14-й Воздушной армии генерала Ивана Журавлева .

Непосредственно на Псков наступали полки 128-й стрелковой дивизии: 741-й (командир – подполковник Григорий Чурганов ), 374-й (командир – майор Константин Шестак ), 533-й (командир – подполковник Николай Панин ), а из 376-й стрелковой дивизии - 1250-й полк (командир – подполковник Андрей Глушков ).

Из донесения командира 128-й стрелковой дивизии Д. А Лукьянова командованию 3-го Прибалтийского фронта:

«Псков был превращен противником в мощный узел сопротивления. В зданиях установлены пулеметные точки, в фундаментах домов оборудованы доты и дзоты. Улицы и большая часть домов заминированы, на перекрестках установлены фугасы. На шоссе Псков – Рига к деревьям были привязаны заряды с электрическими взрывателями…»

«Мы знали, что нам предстоит сходу, в короткие сроки, исчисляемые 2-3 часами, а на первом этапе минутами, форсировать реку Великую, поэтому по карте и по донесениям разведки в деталях изучали возможные места переправы, тыловые рубежи противника, резервы подручных средств. Мы не рассчитывали на табельные переправочные средства, поэтому с самого начала ориентировались на русскую смекалку и находчивость: учились быстро и надежно строить плоты, используя бочки, ящики, двери, оконные и дверные коробки, ворота, телефонные столбы».

Хроника освобождения Пскова

533-й стрелковый полк 128-й стрелковой дивизии начал прорыв линии «Пантера» в районе Черёхи, Лажнево, Клишово, наступая на Промежицы.

Перешли в наступление 374-й стрелковый полк (со стороны Горнево, Бердово на Кресты), 741-й стрелковый полк (от Любятово).

Перешла в наступление 376-я стрелковая дивизия (в 06:00 1250-й стрелковый полк в направлении Гора – Абросово, в 06:30 1252-й стрелковый полк в направлении Верхние и Нижние Галковичи, Межниково, Дулетово, в 06:45 1248-й стрелковый полк в направлении Молгово, Абижа). 374-й и 741-й стрелковые полки 128-й стрелковой дивизии заняли Кресты, и станцию Березка.

533-й и 374-й стрелковые полки 128-й стрелковой дивизии очистили от противника восточный и центральный районы Пскова, вышли к реке Великой.

741-й стрелковый полк, наступавший левым берегом реки Псковы, вышел на берег Великой к устью Псковы.

Переправа через Великую двух рот 374-го стрелкового полка в районе Покровской башни, бой за овладение плацдармом на Завеличье южнее Мирожского монастыря и за его удержание.

Все части 128-й стрелковой дивизии сосредоточились на правом берегу реки Великой (от устья реки Псковы до Промежиц): 741-й стрелковый полк – от устья Псковы до устья Мирожи, 374-й стрелковый полк – от устья Мирожи до железнодорожного моста, 533-й стрелковый полк – от железнодорожного моста до Промежиц.

К вечеру 128-я стрелковая дивизия занимала рубеж: правый берег Великой от устья Псковы до Промежиц, две роты на плацдарме на левом берегу южнее Мирожского монастыря. 376-я стрелковая дивизия занимала рубеж: Муровицы, Хотицы, Алмазово. Производилось разминирование берега, подготовка переправочных средств.

На плацдарм на Завеличье переправились еще две роты 374-го стрелкового полка.

03:00


04:40 - 05:00


06:00 - 06:45






09:00 - 10:00

11:00 - 15:00

12:00 - 14:00

Полки 128-й стрелковой дивизии за 22 июля освободили 50 населенных пунктов. 376-я стрелковая дивизия освободила северный район Пскова, сосредоточилась на правом берегу Великой (от устья Псковы до устья Великой).

Полки 376-й стрелковой дивизии с начала наступления освободили 69 населенных пунктов.

Из журнала боевых действий 42-й армии 3-го Прибалтийского фронта:

22 июля. «Правильно оценив обстановку, поведение противника и момент его отхода, части армии, в особенности 128 сд, не дали противнику оторваться, на его плечах ворвались в гор. ПСКОВ и овладели плацдармом на левом берегу р. ВЕЛИКАЯ, что способствовало прорыву его первого промежуточного рубежа».

03:00 - 04:00


04:00


05:00 - 06:30


06:30

533-й, 374-й, 741-й стрелковые полки 128-й стрелковой дивизии форсировали реку Великую.

1250-й стрелковый полк начал форсирование Великой вниз по течению от устья Псковы.

1248-й, 1250-й, 1252-й стрелковые полки 376-й стрелковой дивизии форсировали Великую в северной части Пскова, до устья Великой.

Псков полностью очищен от войск противника.

Из спецвыпуска газеты «Удар по врагу» от 26 июля 1944 года:

«Рота начала форсировать реку Великая. Вражеский пулеметчик, засевший в подвале каменного здания, бил по переправе. Парторг роты сержант Кудзоев схватил две гранаты и побежал к реке. Бойцы видели, как мужественный коммунист переправился через реку, как подобрался к амбразуре и метнул туда гранаты. Пулемет замолк, рота быстро переправилась через реку и с хода бросилась в атаку. Впереди шел герой-коммунист сержант Кудзоев».

Из воспоминаний командира 374-го полка 128-й стрелковой дивизии К. А. Шестака:

«Наш полк начал наступление 22 июля в 4 часа утра. Горизонт медленно прояснялся. С болота, которое лежало перед высотой Бердово, тянулся вверх сизый шлейф густого тумана. Как он был, кстати, этот туман! Он помог полку скрытно выйти к минным полям и проволочным заграждениям противника. Саперы обезвредили за день боя около тысячи мин и фугасов, подорвали несколько огневых точек врага, проделали 12 проходов в минных полях и заграждениях. Они открыли путь и дали сигнал к началу артподготовки... Противника застигли врасплох. Он даже не успел занять огневые позиции и усилить линию обороны».

Из воспоминаний сержанта роты связи 374-го полка И. Маркова:

«Из развалин завода «Выдвиженец» застрочили пулеметы. Бойцы залегли. Попробовали пойти в обход, но и слева из разрушенного здания вокзала нас встретили огнем. Тогда батальон поднялся в атаку. Грянуло дружное «Ура!»... Захлебнулись вражеские пулеметы, побежали гитлеровцы. И вот я уже на территории завода «Выдвиженец», в первом, пусть разрушенном, но зато освобожденном здании родного города. А соседний батальон выбивал в то время гитлеровцев из здания вокзала».

Из воспоминаний сержанта роты связи

374-го полка И. Маркова:

« С боем давался каждый шаг в развалинах домов засели фашисты. Вокруг – ни одного целого дома, одни руины... Вот уже развалины гостиницы «Октябрьская».

У Летнего сада я остановился, посмотрел на часы. Ровно 9 утра. Мы находимся в центре родного города».

Из воспоминаний командира 374-го полка 128-й стрелковой дивизии К. А. Шестака:

«22 июля в 10 часов утра караван самодельных плотов и плотиков взял курс на Мирожский монастырь и церковь Климента. Мой контрольно-наблюдательный пункт был оборудован на вершине небольшого холма рядом с Покровской башней. Отсюда открывался хороший обзор обоих берегов реки. Для поддержки десанта огнем и подавления вражеских огневых средств на берегу реки было поставлено

36 артиллерийских орудий.

С командиром десантного отряда мы имели прямую связь - подводную телефонную, радио-связь и визуальную. Уже к 11 часам утра 22 июля плацдарм на противоположном берегу был завоеван и прочно удерживался нами» .

И з воспоминаний пулеметчика 374-го стрелкового полка А. Рожалина:

« Мы с пригорка прикрываем своих огнем «Максима». Бьем по зарослям противоположного пологого берега. На воде начали взмывать вверх фонтаны: вражеские засады с противоположного берега повели сильный обстрел минами. Переношу огонь своего пулемета в глубину противоположного берега. Откуда-то справа, вдоль реки, застрочил вражеский пулемет. Ага! Вон с того разрушенного кирпичного здания. Разворачиваю свой пулемет туда, вступаю с ним в поединок. Фашист засек и наш пулемет: кругом зацокали, засвистели пули. Скорей бы наши переплыли!»

Из донесения начальника политотдела 128-й стрелковой дивизии П. П. Казьмина:

« Исключительные образцы мужества и отваги воины наших частей показали в жарких боях при форсировании реки Великой. Пятая стрелковая рота 374-го полка с ходу бросилась вплавь, используя при этом бревна, доски, снопы сена. Сержант Балдаков с катушкой за плечами переправился на противоположный берег и дал своевременно связь командованию. Красноармеец Самойлов, переправившись на западный берег Великой, из-под носа противника угнал лодку, на которой потом было переправлено много бойцов и техники ».

Из воспоминаний бойца разведвзвода 533-го полка Г. И. Геродника:

« Спустились мы по крутой набережной вниз к реке. Смотрим вправо: мосты взорваны, понтонных переправ еще нет. Остается единственный выход: пустить в ход солдатскую смекалку, использовать подручные средства. И медлить нельзя ни минуты: следом за нами по крутому косогору сбегают бойцы стрелковых батальонов и на ходу подбирают все, что может держаться на воде: доски, бревна, двери, ворота, пустые бочки из-под горючего... Надо полагать, наша маленькая флотилия выглядела очень забавно. Вокруг нас взмывали фонтаны воды. Это немцы обстреливали переправу из орудий и крупнокалиберных минометов.

Но стреляли уже издалека. А неприцельная стрельба малоэффективна! Так что наш разведвзвод переправился без потерь».

Согласно донесениям о безвозвратных потерях за 22-23 июля 1944 года, потери убитыми в 128-й и 376-й стрелковых дивизиях, а также в частях 14-го укрепрайона, составили 100 человек…

«Советские войска штурмом овладели городом Псковом. Честь и слава доблестным войскам Третьего Прибалтийского фронта! На их долю выпало счастье освободить один из старейших городов России, имя которого воскрешает в памяти русского народа славнейшие страницы его истории.

С давних времен Псков стоит неколебимой заставой Руси на западном ее рубеже. Псков памятен врагам. О его каменные стены не раз дробились закованные в латы разбойничьи банды немецких псов-рыцарей. В жестоких боях на Псковской земле под корень подкошена была мощь Ливонского ордена. Псковские полки, испытанные в воинском искусстве, участвовали в исторических сражениях, в коих объединившиеся силы славянских народов нанесли окончательный удар тевтонским завоевателям - предшественникам германского империализма.

Старая слава Пскова перекликается с новой. В исторических боях под Псковом родилась в 1918 году Красная Армия. И снова, как встарь, как 26 лет назад, под Псковом оккупанты узнали силу русского оружия, узнали гнев русского народа. Но еще никогда они не были биты, как теперь... Чудесный город, хранитель русской культуры, снова в семье родных городов!»

Все соединения, участвовавшие в операции,

получили наименование «Псковские».

Приказом верховного главнокомандующего № 0248 от 9 августа 1944 года оно было присвоено 128-й стрелковой дивизии, 376-й стрелковой дивизии, 122-му армейскому минометному полку, 52-му гвардейскому тяжелому пушечному артиллерийскому дивизиону, 631-му армейскому зенитно-артиллерийскому полку, 38-му отдельному моторизованному понтонно-мостовому батальону,

85-му отдельному полку связи.

Орденами и медалями за освобождение Пскова было награждено

4244 солдата и командира.

« Мы идем вместе с бойцами по улицам освобожденного Пскова… Улицы, стертые

с лица земли, груды развалин, пепелища и лишь изредка уцелевшие дома, густо начиненные минами. Некоторые кварталы на первый взгляд кажутся уцелевшими. На деле же это только стены: внутри все взорвано. В руины превращены вокзал, гостиница, большинство жилых домов, театр, церкви, кирха, разграблены

и уничтожены предприятия».

«Они всё время отступали»

«Ночью 14 июля 1944 года под Псковом мы заняли очередную позицию, с тем чтобы с утра поддержать разведку боем соседней дивизии. Лил дождь. Командир отделения сержант связи Ефим Лейбович со своим отделением протянул связь от батареи до наблюдательного пункта на передовой. Мы же во главе с нашим командиром взвода подготовили данные для ведения огня.

Казалось, все идет хорошо. Но только я залез в землянку немного поспать, как меня вызвал комбат Шубников. Оказывается, связь с наблюдательным пунктом прервалась, и Шубников приказал немедленно устранить повреждение.

С трудом расталкиваю заснувших связистов Рудакова и Шлямина. Поскольку Лейбовича вызвали на командный пункт дивизиона, возглавлять группу пришлось мне.

Глухая темень. Ноги разъезжаются по глине. Через каждые сто метров прозваниваем линию. А тут начался обстрел, и пришлось почти ползти. Наконец обнаружили повреждение. Долго искали в темноте отброшенный взрывом второй конец провода. Шлямин быстро срастил концы, можно возвращаться. Недалеко от батареи приказал Рудакову прозвонить линию. Тут выяснилось, что связь нарушена снова.

Шли назад опять под обстрелом… Так повторялось трижды. Когда, совершенно обессиленные, возвращались на батарею, услышали зловещий свист снаряда. Ничком упали на землю. Разрыв, другой, третий… Несколько минут не могли поднять головы. Наконец утихло. Поднялся и вижу, как неподалеку из траншеи выбирается Шлямин. Рудакова нигде нет. Громко стали звать - напрасно.

В тусклых рассветных сумерках заметили неподвижное тело возле небольшого камня. Подбежали к товарищу, перевернули к себе лицом.

- Саша! Саша! Что с тобой?

Рудаков открыл глаза, сонно и растерянно заморгал:

- Ничего, товарищ сержант… Заснул я под «музыку»…

До чего же люди уставали и как они привыкли к постоянной близости смертельной опасности!..

...Летом 1944 года мы остановились в городе Изборске. Под этим городом мы с группой разведчиков чуть не погибли. А получилось так. Ефим Лейбович, я и еще трое наших разведчиков ехали на полуторке. В машине - катушки с кабелем для связи и остальное наше боевое имущество. Немцы, как нам сказали, отсюда драпанули, и мы спокойно ехали по дороге. Правда, мы видели, что по обочинам лежат люди и усиленно машут нам руками. Мы на них не обратили особого внимания. Въехали в одну деревню, остановились в центре и тут поняли: в деревне-то стоят немцы.

Винтовки наши лежат под катушками. Чтобы их достать, нужно разгружать всю машину. Конечно, такое могли себе позволить только беспечные солдаты, какими мы и оказались. И мы видим, что немцы с автоматами бегут к нашей машине. Мы мигом спрыгнули с кузова и бегом в рожь.

Что нас спасло? Наверное, немцы тоже что-то не поняли: не могли же они допустить, что среди русских нашлось несколько идиотов, которые заехали к ним в деревню без оружия. Может быть, издали они приняли нас за своих, потому что один немец долго стоял на краю поля и все время кричал в нашу сторону:

- Ганс, Ганс!..

Лежим мы во ржи, а я, стараясь подавить дыхание, невольно рассматривая каких-то ползающих букашек, думаю: «Ах, как глупо я сейчас погибну…»

Но немцы вскоре ушли. Мы выждали некоторое время, вышли из ржаного поля, сели в машину, предварительно достав винтовки, и поехали обратно.

Почему наша машина не привлекла немцев, почему они не оставили засады - понять не могу. Наверное, оттого, что у них тогда была паника. Они все время отступали.

Нашли мы свою батарею, и комбат Шубников, увидя нас живыми, обрадовался.

- Я думал, вы все погибли, - сказал он. - Вас послали в деревню по ошибке, перепутали…

Так мне еще раз повезло»

Псковскую землю освобождал и сержант 72-го отдельного зенитного дивизиона, впоследствии всенародно любимый артист цирка и кино Юрий Никулин.

В его книге «Почти серьёзно» в главе

«Под Гдовом, под Псковом» остались воспоминания об этих боях:

«23 июля 1944 года. Въезжаем в город, город еще горит, часто слышны взрывы. Это рвутся мины. Город сильно заминирован. Много мин рвутся сами по себе –

это фугаски замедленного действия. Город сильно пострадал. Все хорошие здания разрушены. Мы проехали почти что до собора, но не встретили ни одного гражданского человека. Город – мертвый. Народ весь угнан немцами с собой», - писал в своем дневнике Корнелий Орлов , боец спецгруппы 2-го Прибалтийского фронта.

Разминирование города началось с Пролетарского бульвара и Октябрьской улицы: транспортных артерий, по которым шло основное движение советских войск.

На стенах домов вскоре появились надписи: «Дом разминирован. Л-т Корнеев» .

В память об этом сейчас подобная надпись сохранена на фасаде здания Псковского музея-заповедника на улице Некрасова.

В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 августа 1944 года Псков стал центром вновь образованной области. 5 января 1945 года Совет Народных Комиссаров РСФСР принял Постановление «О мероприятиях по восстановлению хозяйства города Пскова и Псковской области». А 1 ноября 1945 года Постановлением Совета Народных Комиссаров СССР Псков был включен

Небольшая поездка с директором Опочецкого краеведческого музея Александром Кондратеней по немецким укреплениям Псковского оборонительного обвода планировалась еще в феврале в качестве "алаверды" за любезно проведенную экскурсию по оборонительному обводу Опочки. И вот наступил назначенный день.
Утро началось с приятного сюрприза. При осмотре убежища у автовокзала выяснилось что вход в него вскрыт, а внутри относительно чисто и сухо. Лично я ни разу там не был. Убежище замечательно своей странной конструкцией с наблюдательной башенкой. Что в принципе вполне оправдано ввиду наличия железнодорожного узла. Просто аналогов у нас больше нет. Чьей оно постройки: немецкой в период оккупации или советской точно сказать нельзя. Условно мы пока считаем его немецким.
Вот так оно выглядело в марте 2007 года

А вот так сейчас

Вниз вела лестница с бетонными ступенями. Вход был оформлен ввиде тупика. Входная дверь металлическая, скорее всего послевоенная с четыремя задрайками. Не столь массивная как на противоатомных убежищах ГО. дверь уже снята с петель любителями металлолома. За первой дверью небольшой коридор и вторая дверь во внутренние помещения бункера. За ней виднеется полуразвалившийся стеллаж и задвижка вентиляции.

Пройдя направо через вторую дверь мы попадаем в первое помещение убежища. Оно небольшое по размерам. Примерно 15 кв. м. площадью. В нем стоит почти полностью сгнившая скамейка, остатки еще одной валяются на полу. Из помещения ведет ничем не закрытый дверной проем в соседнюю комнату, аналогичную по размеру, рядом с проемом лаз в шахту запасного выхода.

Шахта лаза перекрыта круглым стальным люком

В соседнем помещении имеется фундамент для установки какого-то агрегата для подачи воздуха и замечательная свежая надпись на стене

В общем объект интересен для осомтра и привлекателен отсутствием грязи. Как попасть в башенку часового мы так и не поняли. Скорее всего вход был снаружи и сейчас засыпан. После осмотра убежища к нам присоединились коллеги из псковского клуба 4х4 и мы поехали на сооружения немецкого оборонительного обвода Линии "Пантера".
В первую очередь осмотрели местную достопримечательность - артиллерийский НП в деревне Амбросово. К нему пришлось идти по колено в снегу. Это типовое немецкое сооружение маскировалось под дом. Мне пока известно только два: одно у нас, второе в Смоленской области.

Только сейчас обратил внимание что рельсы перекрытия не разрезаны аккуратно, а разорваны взрывом. Не иначе с Гдовки?

На ближайшей высоте в д.Горы получены сведения о пяти немецких бункерах, разобранных на стройматериалы после войны. Удалось реализовать давнюю мечту - забраться на триангуляционную вышку для осмотра окрестностей. Стремно, но интересно!

С вышки на горизонте видно Псков и всю территорию псковского оборонительного обвода, который пришлось штурмовать нашим войскам в 1944 году. Это сейчас после мелиорации тут заростающие поля. А тогда были заболоченные и заросшие кустарником низины.

Когда мы спустились с вышки - нас встречал местный конь Пряник. Весьма активное животное;-0

Потом экскурсанты поехали смотреть заброшенную усадьбу Голубово с парком. Приехали мы в деревню, а барского дома нет. Его разобрали на дрова этой зимой. Только фундамент остался. Вот и води после этого экскурсии - показывай усадебный красоты Псковского края. Про усадьбу можно отдельно прочитать .

После усадьбы Голубово поехали смотреть другие немецкие сооружения в окрестностях города. Одно из них - типовое убежище из бетонных блоков расположено в деревне Панино на частной территории. Но с хозяевами у нас договоренность с правом на осмотр. Про это убежище я уже писал осенью.

Второе сооружение - оригинальной конструкции литой пудеметный ДОТ (или НП?) расположен в д.Павшино, так же на частной территории. Идти к нему пришлось по сугробам и репьям, периодически проваливась по пояс в снег.

Сам ДОТ скрыт среди надворных построек и завален металлоломом. Увидели его на фото?

Вытряхнув из ботинок снег, вернулись в город - посмотреть пресловутый "танковый" ремзавод Вермахта на Льнокомбинате. о его посещении с многочисленными фото я делал в октябре 2010 года. Он был затоплен и осмотреть гигантское помещение удалось только с краю. Сейчас погода благоприятствовала. Вода внизу замерзла, правда лаз пришлось откапывать от снега. Была совершенно чудная картина, когда шесть человек выходят из машин, идут по заснеженному полю, а потом пропадают в еле заметной дыре в центре него. На фотографии спуск вниз. Вид изнутри.

Как я уже говорил внутреннее подземное пространство было затоплено. Зимой вода замерзла и там стало возможно свободно передвигаться. Большие пространства превратились в каток. Местами лед образовывал причудливые кристаллы, переливающиеся в лучах фонарей. Большие кучи мусора сваленные в отверстия перекрытия слегка застыли и не вызывали омерзения, воздух был свежий. Мы обошли полностью все прсотранства бывшего цеха. Внутри имелось несколько бетонных "будок" в разной степени сохранности.

Назначение этих "будок" мы так точно не пояли. Каждая из них имеет несколько небольших дверей.

А рядом с каждой из ниж располагается короб промышленного вентилятора разной степени сохранности