Пиндосы и русские солдаты качество сила духа. Дух русских солдат

Существенно возросли, и управлять войсками на поле боя стало труднее. Несмотря на это, русская пехота шла вперёд, иногда одерживая победы, иногда терпя поражения. Вопреки всем трудностям, русское командование нередко добивалось успеха в наступлении - важную роль в этом играло моральное состояние войск.

Перед боем

Очевидно, что приготовления к бою в 1877–1878 годах мало отличались от таковых в более раннее время. Ещё меньше было разницы в настроениях и мыслях солдат. Известие о скором сражении вызывало смешанные чувства - тревога и страх соседствовали с нетерпением. Перед боем, по старой русской традиции, солдаты надевали чистое бельё, молились и готовились ко сну. Многие участники Русско-турецкой войны вспоминали, что сон накануне боя был краток и беспокоен. «Я задремал, - вспоминал один из офицеров, - Но это не был сон, а лихорадочная забывчивость; тихий возглас «ох, Господи," меня разбудил, кто-то тихо плакал» . Вставали обычно затемно, так как к рассвету всё должно было быть готово к сражению.

Русские гвардейцы на бивуаке, рисунок с натуры.

После побудки начиналось построение и проверка амуниции, начальство отдавало последние распоряжения, генералы выступали с напутственным словом. Например, часто следовало предупреждение, что сигнала отступления не будет, и если солдаты его услышат, то это будет означать, что турки пытаются их обмануть. Постоянным лейтмотивом было напоминание о необходимости беречь патроны. В качестве образца приведём слова генерала И.В. Гурко, сказанные солдатам перед боем за Горный Дубняк :

«Помните, ребята, что вы - гвардия русского Царя и что на вас смотрит весь крещёный мир. Турки стреляют издалека и стреляют много, - это их дело, а вы стреляйте, как вас учили: умною пулею, метко, а когда придётся до дела в штыки, то продырявь врага. Нашего ура враг не выносит. О вас, гвардейцы, заботятся больше, чем об остальной армии, у вас лучшие казармы, вы лучше одеты, накормлены, обучены; вот вам минута доказать, что вы достойны этих забот».

Затем офицеры Генерального штаба начинали разводить части на места, определённые диспозицией, с которой предварительно знакомили всех начальствующих лиц. К тому моменту солдаты уже успевали плотно поесть. Кроме того, бойцам нередко выдавали мясо в качестве пайка.

Наступление

Во время боя солдаты должны были преодолеть три зоны: зону артиллерийского огня и неприцельных выстрелов (примерно 3000–800 шагов); зону прицельного огня (800–300 шагов); зону непосредственного контакта с противником. Батальон наступал четырьмя колоннами, имея цепь впереди. Существовало несколько вариантов колонны: ротная (две линии по 80 человек), полуротная (четыре линии по 40 человек), взводная (восемь линий по 20 человек).

Слово «колонна» не должно вводить в заблуждение. Первые два строя имели по фронту больше человек, чем в глубину, а взводная колонна представляла собой квадратную «коробку» примерно 20 на 20 шагов. Ротный командир сам выбирал построение в зависимости от обстоятельств - чаще всего это была ротная колонна. При выборе построения офицеры руководствовались свойствами пуль и снарядов, которые гораздо чаще давали недолёт или перелёт, чем промах по фронту. Таким образом, чем глубже было построение, тем больше неприятель имел шансов в него попасть. Взводная колонна несла от огня куда бо́льшие потери, чем полуротная и особенно ротная, но зато ею было гораздо проще управлять и маневрировать.

Варианты построения колонны. Схема автора

В целом боевое построение было весьма густым. Сомкнутые роты чаще всего выстраивались в шахматном порядке, образуя 1-ю и 2-ю боевые линии позади цепи. Во времена Николая I требовалось очень строгое соблюдение дистанций и интервалов между колоннами, но после Крымской войны эти требования смягчились. Во-первых, стройность было очень трудно соблюсти, во-вторых, она мешала приспосабливаться к местности. Поэтому в 1877–1878 годах колонны «гуляли», наползали друг на друга и отклонялись в сторону от общего направления атаки. В колонне полковника О.-Ф. К. Гриппенберга при наступлении на Горный Дубняк роты 2-й линии держали привычную дистанцию в 100–150 шагов от первой линии - это обещало лишние потери, но ещё до подхода к зоне обстрела части удалось развести на более разумные расстояния.

В теории считалось, что чем быстрее часть преодолеет расстояние до противника, тем лучше - меньше потерь у русских, сложнее стрелять туркам. В.Л. Чебышёв, брат известного математика и неординарный военный писатель, особенно упирал на фактор быстроты. Исходя из экспериментов, проведённых на стрелковом полигоне, он отмечал, что для перестановки прицела на 100 шагов требуется минута, а за это время атакующие успеют пройти ещё 100 шагов. Если противник абсолютно точно определит расстояние до цели в 1500 шагов, то уже через 7 секунд средняя траектория пуль будет проходить поверх голов атакующих - это значит, что лучше мерно идти вперёд без остановок.

Однако выводы Чебышёва были сделаны на основе слишком отвлечённых опытов и после войны подверглись суровой критике. Во-первых, Чебышёв брал в расчёт только ружейный огонь, но не артиллерийский. Во-вторых, все участники войны из собственной практики знали, что провести часть 3000 шагов без остановки невозможно - паузы в движении были необходимы хотя бы для того, чтобы подготовить атаку огнём. Пехота наступала главным образом перебежками не более сотни шагов, причём часть войск перебегала, а другая прикрывала их. Например, сражение у Горного Дубняка 12 октября 1877 года велось с излишней поспешностью и стоило больших потерь, поэтому многие офицеры склонялись к более планомерному и осторожному стилю наступления.

Лагерь 3-й гвардейской пехотной дивизии под Ярым-Бургасом, июль 1877 года. На заднем плане две роты выстроены во взводные колонны.
andcvet.narod.ru

Впечатления от вражеского огня

Турки делали большую ставку на массу выпущенных пуль - есть немало воспоминаний участников Русско-турецкой войны 1877–1878 годов о силе огня, с которым им приходилось столкнуться при наступлении в сомкнутых колоннах. Огонь описывали как «дьявольский» , «свистел свинец », турки «лепили пуля в пулю» , стояла «сплошная барабанная дробь выстрелов» , «земля стонала» и т.п. Мы приведём более спокойное описание впечатлений от огня, которое дал полковник Ю.В. Любовицкий, участник боя у Горного Дубняка:

«Под слабым ружейным огнём (я разумею такой, если в продолжение 5-10 минут кого-нибудь заденут) части стоят вообще прекрасно. Конечно, направленные на вас выстрелы производят всегда тяжёлое впечатление, и никто не может сказать, чтобы он был к этому вполне равнодушен; бывают люди более или менее спокойные, более или менее одарённые самообладанием; но и они не могут быть совершенно равнодушными; вопрос о жизни и смерти слишком важен».

Чтобы дать понятие об ощущениях под огнём, приведём такую забаву, бытовавшую в русской армии. Попав под обстрел, офицеры предлагали друг другу скрутить папиросу - непривычному человеку это было трудно сделать из-за дрожи в руках. Впрочем, если верить рассказу анонимного мемуариста, даже новички в конце концов брали себя в руки, и у них получалось совершить это нехитрое действие.

Когда часть входила в зону более сильного огня, люди уже падали беспрестанно, и в рядах сомкнутых колонн начиналось расстройство. Как на примечательное исключение участники боя за Горный Дубняк указывали на наступление лейб-гвардии Измайловского полка. Полк подошёл к противнику на дистанцию 1500 шагов, неся большие потери от огня, но «оба батальона продолжали движение с замечательною стройностью и порядком, с подсчитыванием ноги и спокойным смыканием рядов, для заполнения промежутков, образуемых в строю неприятельскими пулями» . Впрочем, чаще наблюдалась другая ситуация - вновь обратимся к полковнику Любовицкому:

«Обыкновенно картина представляется в таком виде: сначала вся масса идёт довольно стройно, затем сомкнутость уменьшается, является какая-то куча, принимающая в плане форму треугольника, голову которого составляют люди более храбрые; но наконец приостанавливаются и ложатся и эти даже люди: движение вперёд таким образом окончательно приостановилось».

Как заставить солдат наступать?

Итак, сомкнутые колонны попадали под обстрел, начиналось расстройство, и наступление грозило остановиться. Считалось, что моральные силы должны заставить солдат идти вперёд, несмотря на убийственный огонь. Генерал М.И. Драгомиров , один из ярчайших военных авторитетов эпохи, полагал, что ключевым фактором является подготовка мирного времени. Внутри солдата происходит борьба двух начал - инстинкта самосохранения и инстинкта самоотвержения. Помимо ознакомления с военным ремеслом, смысл подготовки состоял в том, чтобы по возможности подавить самосохранение и развить самоотвержение. Исходя из этих соображений, русская военная мысль, как и иностранная, не спешила объявлять штык устаревшим оружием и делать ставку исключительно на огонь. Подчёркивалось, что несмотря на прогресс стрелкового вооружения, судьбу сражения будет решать именно штык. В противном же случае будет почти невозможно остановить перестрелку, двинуть солдат в атаку и добиться какого-либо результата. Но как заставить бойцов наступать?

Сцена во время штурма Горного Дубняка 12 октября 1877 года.
Сборник военных рассказов. СПб., 1879

Уставы требовали от офицеров умения пользоваться малейшим прикрытием, будь то строение, изгородь, растительность или складка местности. Офицер давал своей части укрытие, солдаты начинали чувствовать, что они в безопасности, а желание идти вперёд ослабевало. Характерен эпизод атаки Серпуховского полка во время второго штурма Плевны 18 июля 1877 года. Солдаты укрылись за возвышенностью и получили приказ залечь. Вскоре посыпались шутки, из карманов было извлечено мясо, розданное солдатам накануне. Более чем странная картина - пикник посреди боя! Офицер Серпуховского полка так описывал этот эпизод:

«Странно, среди грома и всей боевой обстановки явились мысли самые мирные. Голубое небо и ясный полдень как-то успокоительно действуют на нервы, и мысль далеко перенеслась в Россию, под кров семьи, родных и знакомых. Вспомнились лучшие минуты жизни, любви, спокойствия, веселья; потом стали мелькать мимолётные картины, какие-то отрывочные мысли, потом сладкие мечты перенесли меня в забвение и вдруг я заснул крепким сном…»

Что это? Следствие бессонной ночи? Не только. В 1870-е годы военная психология делала лишь свои первые шаги, и многое из того, что объяснилось исследованиями ХХ века, в то время знали, скорее, из практики и наблюдений. Во время боя под влиянием страха и стресса солдат получает мощное вливание адреналина, когда же опасность отступает, организм даёт резкое ослабление, появляется вялость, и человек действительно может уснуть.

Основным способом вновь поднять солдат в атаку было придать им импульс сзади за счёт подкреплений. Этим приёмом в совершенстве владел генерал М.Д. Скобелев . При атаке Зелёных гор во время третьего штурма Плевны «Белый генерал» выстраивал нечто вроде конвейера из частей, и когда импульс наступления слабел, вводил в дело очередную роту, которая «подталкивала» замешкавшихся товарищей вперёд. Почувствовав поддержку подкреплений, солдаты приобретали уверенность и готовность к новому усилию. Несомненно, многое зависело и от авторитета командиров.

Печальный опыт трёх штурмов Плевны не всех убедил в невозможности выбить неприятеля с позиций прямой атакой. Полковник Генерального штаба Д.С. Нагловский, которого трудно подозревать в наивности взглядов, решительно заявлял:

«Положительно можно сказать, что внимательные и расторопные ротные и батальонные командиры почти всегда могут довести свои части без сколько-нибудь чувствительных потерь на довольно близкие дистанции от турецких позиций и расположить за местными укрытиями».

Обобщая всё искусство управления войсками в бою, Нагловский писал:

«Не должно торопиться с атакою и прежде чем начать её, следует возможно лучше и сильнее обстрелять неприятельские позиции. Когда же будет признано, что атака подготовлена основательно, тогда не вести войска в атаку по частям, а сразу пускать довольно сильные части, причём предварительно подводить их постепенно настолько близко к позиции, насколько свойства местности позволят подойти скрытно и незаметно».

Рукопашная

Примерно на дистанции 400–200 шагов от противника 1-я, 2-я боевые линии и цепь смыкались и начинали усиленно обстреливать его, подготавливая атаку огнём. Если действия пуль было недостаточно, чтобы заставить врага отступать, часть устремлялась в штыки.

Бытует мнение о том, что во второй половине XIX века штыковая атака стала редкостью, а штык - анахронизмом. В подтверждение этому приводят данные по раненым во время Франко-прусской войны 1870–1871 годов . Из 96 473 раненых немцев пулевые ранения получили 91,6%, а штыковые - лишь 0,7%. Однако эта статистика ничего не доказывает.

Штыковые схватки были редкостью и в эпоху гладкоствольного оружия. В далёком 1762 году в парижском Доме инвалидов подсчитали, что со штыковыми ранами содержалось только 2,4% раненых ветеранов. Хирург Доминик Жан Ларрей указывал, что в Наполеоновскую эпоху на 100 огнестрельных ран приходилось только 4–5 штыковых.

Главная задача штыка сводилась к тому, чтобы внушить врагу страх и обратить его в бегство. Угроза применения штыка была гораздо важнее самого применения. Характерный пример того, как это происходило на Балканах, даёт бой 4 июля 1877 года у деревни Уфлани, в ходе которого 4-я стрелковая бригада разбила турок решительным наступлением. В отчёте бригады говорилось:

«Но заметно было, что мы имели дело с отборными турецкими войсками. Смельчаков человек 100 остались на месте и столкнулись штыками с нашими. Но перед ними были и количеством и качеством сильнее войска, так что мало кто из смельчаков остался в живых».

Сцена из сражения при Горном Дубняке 12 октября 1877 года.
Сборник военных рассказов. СПб., 1879

Настоящая рукопашная схватка происходила, если оба противника демонстрировали одинаковое мужество, а это бывало лишь в исключительных случаях. Редкий пример - бой колонны генерал-лейтенанта князя Н.И. Святополка-Мирского у деревни Шейново 27 декабря 1877 года. «Дрались в рукопашную и с крайним остервенением. Бросали ружья и хватались руками. У одного солдата были вырваны глаза. Мы понесли громадную потерю, в общем превосходившую 1800 человек. Это была настоящая штыковая атака», - писал один из участников боя.

Впрочем, штыку находилась работа в условиях ограниченной видимости или пересечённой местности - например, в ночном бою при переправе через Дунай 15 июня 1877 года:

«[…] штык был главным орудием борьбы, так как занятая неприятелем местность, чрезвычайно пересечённая, дозволяла туркам укрываться и вытеснять их оттуда невозможно было иначе, как только штыками».

Порой штыковая атака сводилась к избиению турок, которые оказывали лишь слабое сопротивление. После боя у переправы военный министр Д.А. Милютин записал в своём дневнике: «В числе раненых в госпитале было и несколько турок, но, кажется, вообще их не щадили; солдаты наши дерутся с каким-то озлоблением» . Не давалось пощады и после взятия Горного Дубняка - здесь русские солдаты больше действовали прикладами, нежели штыками.

Несмотря на редкость рукопашных схваток, штыковая атака в целом сохраняла большое значение. Д.С. Нагловский рассказывает об одном из боёв Передового отряда генерала Гурко, в ходе которого стрелки два с половиной часа осыпали турок самым губительным огнём, включая перекрёстный, но не могли сбить их с позиций. Когда же русские солдаты бросились в штыки, турки дали тыл. Полковник подводил итог:

«Это дело […] показало, что и в настоящее время штык остался таким же молодцом, как и во времена Суворова, но что теперь следует пускать его в ход умно, подготовив атаку хорошим огнём и подведя людей на близкие дистанции, мало-по-малу, пользуясь всяким укрытием местности».

После атаки

По завершении боя наступал опасный момент - люди, испытавшие эмоциональное напряжение огромного накала, резко расслаблялись. Есть немало свидетельств о том, что, выйдя из огня, люди валились с ног и засыпали. Это было чревато новыми проблемами - неприятель мог произвести контратаку свежими частями либо попросту пригрезиться. Во сне люди ещё раз переживали моменты боя и иногда, не отдавая себе отчёта, начинали кричать «ура». В таких случаях поднималась тревога, стоившая нервов, патронов, а порой и жизней. Впрочем, забытьё наступало не всегда - иногда у бойцов случался выплеск накопившихся эмоций. Один из таких случаев описал участник боя у Горного Дубняка:

«[…] говорили все сразу, бросались в объятия к незнакомым, плакали от счастья. В первые минуты наслаждались только успехом и не замечали даже стонов раненых, положение которых было не особенно радостное, а страдания подчас раздирающие душу».

Находилось время и для определённых забот. Стоит признать, что в 1877–1878 годах старинная традиция военной добычи оставалась для русской армии в силе, особенно в случаях, когда в её руки попадал город. Большинство городов Болгарии делилось на турецкую и болгарскую части - при приближении русской армии турки старались покинуть свои дома (отчасти из-за опасения погрома со стороны болгар). Были разграблены Систово, Ловча и некоторые другие места боёв, причём не всегда было ясно, дело это болгарских или русских рук. Адъютант цесаревича Александра Александровича граф С.Д. Шереметев писал члену Государственного совета К.П. Победоносцеву:

«Ген[ерал] Драгомиров, въехавший в Систов каким-то римским триумфатором с венком из роз на голове и усыпанный цветами, теперь живёт там в своё удовольствие и, кажется, мало заботится о дисциплине своих войск, кот[орые] на первых же порах порядком погуляли в завоёванном городе. Многое свалили на болгар, что было делом наших солдат, и если подобные бесчинства будут повторяться в прочих городах Болгарии, то я не знаю, много ли мы выиграем во мнении этого народа».

Если города под рукой не оказывалось, можно было поживиться за счёт убитых - особенно ценились сапоги. Хорошо известна картина В.В. Верещагина «Победители», на которой изображены турецкие солдаты, обирающие погибших русских воинов, но после боя за Шейново художник наблюдал и противоположную картину. Ординарец Скобелева есаул П.А. Дукмасов как истинный сын Дона первым делом собрал конскую сбрую и несколько бесхозных коней, которых намеревался отослать на родину. Тем временем рядовые солдаты стаскивали с мёртвых сапоги и потрошили карманы. Подобная картина повторилась при взятии Германлы 6 января 1878 года.

Катастрофа трёх штурмов Плевны заслонила собой успехи русского оружия вообще и русского штыка в частности. Было бы преувеличением говорить, что штыковые атаки стали невозможны в условиях скорострельных винтовок и нарезной артиллерии - как и прежде, многое зависело от искусства офицеров и подготовки солдат. Во второй половине XIX века шквал огня ещё не был непреодолимой преградой и, скорее, усиливал значение морального фактора на войне.

Источники и литература:

1. «Военный сборник», 1878-1900
2. Драгомиров М. И. Учебник тактики. СПб., 1879
3. Сборник военных рассказов. Т. I-VI. СПб., 1879
4. Свечин А. А. Эволюция военного искусства. М.-Жуковский, 2002
5. Сборник материалов по Русско-турецкой войне 1877-1878 гг. Вып. 5, 10, 88, 93
6. Аргамаков В. Ф. Воспоминания о войне 1877-1878 гг. // Журнал ИРВИО. – Кн.6, 7. – 1911
7. Присненко, подполк. Первая Плевна и 19-й пехотный Костромской полк в Русско-турецкую войну 1877-1878 года. СПб., 1900
8. Соболев Л. Н. Последний бой за Шипку. По поводу воспоминаний В. В. Верещагина. 1877-1878 гг. // Русская старина. – 1889. – №5
9. Верещагин В. В. Воспоминания художника. Переход через Балканы. Скобелев. 1877-1878 гг. // Русская старина. – 1889. – №3

КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА

по курсу История России

История несокрушимости духа русского солдата в знаменитых сражениях

Вопрос 1. Бородинское сражение 1812 г.

Крупнейшее сражение Отечественной войны 1812г. между русской армией и войсками Наполеона состоялось 26 августа у села Бородино. Решение дать сражение французам в 124 км от Москвы с целью нанести противнику возможно больший урон принял вступивший в командование русской армией 17 августа М.И. Голенищев-Кутузов. Наполеон в предстоящем сражении стремился разгромить русскую армию и овладеть Москвой, что, по его мнению, привело бы к капитуляции России. Русские войска заняли оборону в полосе шириной 9 км. Правый фланг их позиции примыкал к Москве-реке и был защищен естественной преградой - речкой Колоча. Центр опирался на высоту Курганную, а левый фланг упирался в Утицкий лес, но имел перед собой открытое пространство. Для усиления позиции на левом фланге у деревни Семеновское были построены искусственные земляные укрепления - флеши. По расчетам Кутузова занятая позиция должна была надежно прикрыть основные пути, ведущие к Москве, ограничить маневр противника и заставить его вести фронтальные действия, так как охват флангов позиции был затруднен.

К началу сражения русская армия насчитывала 120 тыс. человек и 624 орудия. Численность наполеоновских войск составляла около 135 тыс. человек при 587 орудиях. Бородинскому сражению предшествовал бой за Шевардинский редут 24 августа, в котором русские войска (около 8 тыс. пехоты, 4 тыс. кавалерии и 36 орудий) вступили в борьбу с превосходящими силами противника (30 тыс. пехоты, 10 тыс. кавалерии и 186 орудий). Бой при Шевардино обеспечил русской армии возможность закончить возведение инженерных сооружений на бородинской позиции, а также вскрыл намерение Наполеона нанести главный удар против левого крыла русской армии. На рассвете 26 августа мощной артиллерийской канонадой с обеих сторон началась историческая Бородинская битва. Французские войска атаковали деревню Бородино, оттеснили русские части за реку Колочу, но продолжить наступление не смогли, так как те сбили переправившийся через речку французский полк, а затем сожгли единственный мост. Этими демонстративными атаками Наполеон хотел отвлечь внимание Кутузова от направления главного удара, который наносился по войскам левого фланга. Затем последовали атаки на Семеновские флеши, обороняемые войсками 2-й армии князя П.И. Багратиона. 7 атак выдержали русские полки. Лишь восьмой, наиболее кровопролитный, приступ принес некоторый успех французам. Казалось, что Наполеон был уже близок к победе. Осталось сломить только сопротивление в центре и овладеть Курганной высотой. Но во время подготовки атаки Наполеону донесли о появлении больших масс русской конницы на его левом фланге. В критический момент сражения Кутузов направил в обход казаков М. Платова и 1-й кавалерийский корпус Ф. Уварова. Чтобы ликвидировать возникшую на левом фланге панику, Наполеон остановил атаку на центр и направил часть своей гвардии для отражения русской конницы. Только после того как там было восстановлено положение, он возобновил атаки на центр русского боевого порядка. Ценой больших усилий французам удалось захватить высоту, но развить успех из-за больших потерь они уже не смогли. К концу дня русская армия прочно стояла на бородинской позиции. Убедившись в бесплодности атак и опасаясь перехода русских войск к активным действиям, Наполеон отдал приказание отвести войска на исходный рубеж. Кутузов, понимая невозможность восполнить понесенные потери, около полуночи отдал приказ отступать. В ночь на 27 августа русская армия начала отход к Москве. В ходе Бородинского сражения Наполеон потерял свыше 58 тыс. человек, в том числе 51 генерала; русская армия - свыше 44 тыс. человек, в том числе 217 офицеров и генералов. Наполеон отлично понимал исход сражения «Из всех моих сражений, - говорил он, - самое ужасное то, которое я дал под Москвой. Французы в нем показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали право быть непобедимыми». Сражение при Бородино ознаменовало собой начало близкого и окончательного крушения всех планов Наполеона покорить Россию. Рана, полученная «Великой армией» под Бородино оказалась смертельной. Через 52 дня, потрепанная и обескровленная, отступая на запад, она вновь проходила через Бородино. Бородинское сражение навеки вошло в историю освободительной борьбы народов нашей страны как одна из наиболее ярких ее страниц. Бородино стало символом несокрушимого духа русского солдата, свидетельством стойкости, мужества и силы русского народа.

Согласно Федеральному закону «О днях воинской славы (победных днях) России» от 13 марта 1995 г. 8 сентября отмечается в Российской Федерации как День Бородинского Сражения русской армии под командованием М.И. Кутузова с французской армией.

Вопрос 2. Сражение у острова Тендра 1790 г.

Морское сражение у острова Тендра произошло в ходе русско-турецкой войны 1787-1791 гг. между русским Черноморским флотом (37 кораблей, фрегатов и прочих судов) под командованием контр-адмирала Ф.Ф. Ушакова и турецким флотом (45 кораблей, фрегатов и прочих судов) 28 августа 1790 г. 25 августа Черноморский флот в составе 10 линейных Кораблей, б фрегатов, 17 крейсеров, бомбардирского и резютичного судов и 2 брандеров под командованием контр-адмирала Ф.Ф. Ушакова вышел в море для поиска неприятеля. 28 августа, на подходе к Днепровско-Бугскому лиману, были обнаружены турецкие суда, стоявшие на якоре между островом Тендра и Гаджибеем (будущая Одесса). Противник насчитывал 14 линейных кораблей, 8 фрегатов и 23 разнородных судна. Появление русского флота явилось полной неожиданностью для турок. И они, несмотря на превосходство в силах, стали спешно рубить канаты и в беспорядке отходить к Дунаю.

Адмирал Ушаков, справедливо полагая, что в моральном отношении половина победы уже на его стороне, приказал ставить все паруса и преследовать противника, оставаясь в походном ордере трех колонн. Продолжая сближение с неприятелем, Ф.Ф. Ушаков отдал приказ перестроиться в боевой порядок параллельно турецкому флоту. Он вывел из линии три фрегата для обеспечения маневренного резерва на случай перемены ветра и возможной при этом вражеской атаки с двух сторон. Приблизившись к противнику на дистанцию картечного выстрела, Ф.Ф. Ушаков начал атаку. Через несколько часов боя под мощным огнем русской линии турецкий флот пришел в расстройство. К вечеру боевой порядок турецкого флота был полностью разбит. Теснимые русскими, неприятельские передовые корабли принуждены были обратиться в бегство. Их примеру последовали все остальные. Неприятель под всеми парусами бежал к Дунаю. А русский флот до самого позднего вечера преследовал его, пока темнота и усилившийся ветер не вынудили его прекратить погоню и встать на якорь.

На рассвете 29 августа неожиданно оказалось, что турецкие корабли находятся в непосредственной близости от русских. Ф.Ф. Ушаков отдал команду поднять якоря и вступить под паруса для преследования противника. Но турецкий флот, имея наветренное положение, стал рассеиваться, заметно удаляясь. Однако от него отстали два поврежденных корабля, один из которых, 74-пушечный «Капудание», был флагманским кораблем адмирала Саид-бея. Другой, бб-пушечный «Мелеки Бахри» («Владыка морей»), потеряв командира, сдался без боя. «Капудание» направился к мелководью между Кинбурном и Гаджибеем. Саид-бей оказался в окружении, но не сдавался и защищался весьма храбро. Однако долго противостоять превосходящим силам он не мог. Поражающий огонь был столь сильным, что после нескольких мощных залпов подошедшего флагмана «Рождество Христово» и других русских кораблей «Капудание» загорелся и вскоре взорвался. Вместе с «Капудание» на дно ушли около 700 человек команды и казна турецкого флота. Пожар и взрыв огромного адмиральского корабля, гибель сотен людей у всех на виду произвели потрясающее впечатление и окончательно сломили турок.

Порывистый ветер, переменивший направление, усиливался. И часть русского флота, отправленная в погоню за неприятелем, не в состоянии была настигнуть его. Адмирал отдал команду прекратить преследование. Русский флот вновь вышел победителем в неравном бою. В результате этой победы было обеспечено господствующее положение русского флота в северо-восточной части Черного моря. Согласно Федеральному закону «О днях воинской славы (победных днях) России» от 13 марта 1995 г. 11 сентября отмечается в Российской Федерации как День победы русской эскадры под командованием Ф.Ф. Ушакова над турецкой эскадрой у мыса Тендра.

Вопрос 3. Штурм крепости Измаил 1790 г.

Особое значение в ходе русско-турецкой войны 1787- 1791 гг. имело взятие Измаила - цитадели турецкого владычества на Дунае.

Измаил, называвшийся турками «Орду-калесси» («Ар-Мейская крепость»), был перестроен западными инженерами в соответствии с требованиями современной фортификации. С юга крепость была защищена Дунаем. Вокруг крепостных стен был вырыт ров шириной 12 м и глубиной до 10 м. Внутри крепости имелось много каменных построек, удобных для обороны, а гарнизон насчитывал 35 тыс. человек при 265 орудиях. Русские войска подошли к Измаилу в ноябре 1790 г. и начали его осаду. Однако осенняя непогода затрудняла боевые действия. Среди солдат начались болезни. И тогда главнокомандующий русской армией генерал-фельдмаршал Г.А. Потемкин решил поручить взятие Измаила А. В. Суворову, который прибыл в войска 2 декабря. В его распоряжении находилось 31 тыс. войск и 500 орудий. Суворов сразу приступил к подготовке штурма. Войска обучались преодолевать препятствия с помощью фашин и штурмовых лестниц. Большое внимание уделялось поднятию морального духа русских солдат. Замысел штурма Измаила заключался во внезапной ночной атаке крепости сразу с трех сторон при поддержке речной флотилии.

После завершения подготовки к штурму А.В. Суворов направил 7 декабря коменданту крепости Айдос-Мехмет-паше письмо с требованием капитуляции. Посланник коменданта передал ответ, что «скорее небо упадет на землю и Дунай потечет вверх, чем сдастся Измаил». 10 декабря русская артиллерия открыла огонь по крепости и вела его весь день. 11 декабря в 3 часа ночи по сигналу ракетой колонны русских войск стали выдвигаться к стенам Измаила. В 5.30 начался штурм. Турки открыли сильный ружейный и пушечный огонь, но он не сдержал порыв атакующих. После десятичасового штурма и уличных боев Измаил был взят. При взятии Измаила отличился генерал-майор М.И. Кутузов, который был назначен комендантом крепости.

Потери противника составили до 26 тыс. убитыми и около 9 тыс. пленными. Русская армия потеряла убитыми 4 тыс. и ранеными 6 тыс. человек. Измаил был взят армией, уступавшей по численности гарнизону крепости - случай чрезвычайно редкий в истории военного искусства. Выявилось также преимущество открытого штурма крепостей по сравнению с господствовавшими тогда на Западе методами овладения ими путем длительной осады. Новый способ позволял брать крепости в более сжатые сроки и с малыми потерями. Гром пушек под Измаилом возвестил об одной из самых блистательных побед русского оружия. Легендарный подвиг суворовских чудо-богатырей, сокрушивших твердыни неприступной крепости, стал символом русской воинской славы.

Согласно Федеральному закону «О днях воинской славы (победных днях) России» от 13 марта 1995 г. 24 декабря отмечается в Российской Федерации как День взятия турецкой крепости Измаил русскими войсками под командованием А.В. Суворова.

Вопрос 4. Гангутское сражение 1714 г.

Полуостров Гангут, окруженный отмелями и мелкими островами, соединялся с материком узким перешейком. Получив известие о сложившейся обстановке, Петр I принял оригинальное решение устроить здесь из бревен «переволоку» и сушей переправить часть судов, чтобы неожиданно напасть на неприятеля с тыла. Остальному же флоту следовало двигаться назначенным курсом. Адмирал Г. Ватранг, обнаружив работы по устроению волока, разделил свой флот. Под командованием контрадмирала Н. Эреншельда он направил отряд судов в составе 1 фрегата, 6 галер и 3 шхерботов к северо-западному выходу «переволоки». Одновременно другой отряд вышел в юго-восточном направлении с целью атаковать главные силы русского флота, расположенного у Тверминне. У Гангутского мыса осталось 7 линейных кораблей и 2 фрегата. Они должны были не допустить прорыва русского гребного флота в Абоские шхеры. Но, воспользовавшись безветрием, русские суда смогли пройти мимо шведских кораблей в залив Рилакс-фьорд и блокировать там отряд Эреншельда, состоявший из фрегата и 9 более мелких судов. Русская эскадра изготовилась к бою. Авангард, которым командовал сам царь, состоял из 23 судов с командой в 3450 человек. Он был разделен на три колонны: в центре - 11 галер, на флангах уступом вперед в две линии - по 6 галер. За авангардом находились остальные суда. После отказа Эреншельда сдаться в 2 часа пополудни русский авангард атаковал противника. После артиллерийской перестрелки русские скампавеи, сблизившись с противником, пошли на абордаж. Ожесточенный бой, длившийся около трех часов, закончился победой. В плен были захвачены сам Эреншельд и все 10 шведских судов. Шведы потеряли убитыми 361 человека, ранеными 345 человек; все оставшиеся в живых были взяты в плен. Потери русских составили 469 человек (127 убитых и 342 раненых). Это был первый большой успех молодого русского флота над еще не знавшим поражения шведским флотом. Гангутская победа была торжественно отмечена в Петербурге, В ее честь выбита памятная медаль. Все участники сражения получили различные награды, а сам Петр I за эту победу Произведен в вице-адмиралы. Победа при Гангуте имела большое военно-политическое и стратегическое значение. В результате русский флот вышел в Ботнический залив и открыл себе путь к Стокгольму. Шведская столица оказалась на пороге прямого вторжения русских войск.

Согласно Федеральному закону «О днях воинской славы (победных днях) России» от 13 марта 1995 г. 9 августа отмечается в Российской Федерации как День первой в российской истории морской победы русского флота под командованием Петра Первого над шведами у мыса Гангут.

Вопрос 5. Полтавская битва 1709 г.

В течение зимы 1708-1709 гг. русские войска, избегая генерального сражения, изматывали силы шведских захватчиков в отдельных боях и столкновениях. Весной 1709 г. Карл XII решил возобновить наступление на Москву через Харьков и Белгород. С целью создания выгодных условий для проведения этой операции предусматривалось вначале овладеть Полтавой. Гарнизон города под командованием коменданта полковника А.С. Келина насчитывал всего 4,2 тыс. солдат и офицеров, которых поддерживали около 2,5 тыс. вооруженных горожан, подошедшая к городу кавалерия генерал-поручика А.Д. Меншикова и украинские казаки. Они героически обороняли Полтаву, выдержав 20 штурмов. В результате шведская армия (35 тыс. человек) была задержана под стенами, города на два месяца, с 30 апреля по 27 июня 1709 г. Стойкая оборона города дала возможность русской армии подготовиться к генеральному сражению. Петр I во главе русской армии (42,5 тыс. человек) расположился в 5 км от Полтавы. Перед позицией русских войск простиралась широкая равнина, ограниченная лесами. Слева находился перелесок, через который проходил единственно возможный путь для наступления шведской армии. Петр I приказал на этом пути построить редуты (шесть в линию и четыре перпендикулярно). Они представляли собой четырехугольные земляные укрепления со рвами и брустверами, располагались один от другого на расстоянии 300 шагов. В каждом из редутов располагалось по два батальона (свыше 1200 солдат и офицеров с шестью полковыми пушками). За редутами находилась конница (17 драгунских полков) под командованием Д.Д. Меншикова. Замысел Петра I состоял в том, чтобы, измотав шведские войска на редутах, нанести им затем сокрушительный удар в полевом сражении. В Западной Европе тактическое новшество Петра I было применено лишь в 1745 г. Шведская армия (30 тыс. человек) была построена фронтом на расстоянии 3 км от русских редутов. Ее боевой порядок состоял из двух линий: первая - пехота, построенная в 4 колонны; вторая - конница, построенная в 6 колонн. Ранним утром 27 июня шведы перешли в наступление. Им удалось захватить два недостроенных передовых редута, но взять остальные они не смогли. Во время прохода шведов через редуты 6 батальонов пехоты и 10 эскадронов кавалерии были отрезаны от главных сил и пленены русскими. С большими потерями шведской армии удалось прорваться через редуты и выйти на открытое место. Петр I также вывел из лагеря войска (за исключением 9 батальонов резерва), которые приготовились к решающей битве. В 9 часов утра обе армии сошлись, и началась рукопашная схватка. Правое крыло шведов стало теснить центр боевого построения русских войск. Тогда Петр I лично повел в бой батальон Новгородского полка и закрыл намечавшийся прорыв. Русская конница начала охватывать фланг шведов, угрожая их тылу. Противник дрогнул и стал отступать, а затем обратился в бегство. К 11 часам Полтавская битва окончилась убедительной победой русского оружия. Противник потерял 9234 солдата и офицера убитыми, 19811 пленными. Потери русских войск составили 1345 человек убитыми и 3290 человек ранеными. Остатки шведских войск (более 15 тыс. человек) бежали к Днепру и были пленены конницей Меньшикова. Карл XII и гетман Мазепа сумели переправиться через реку и уйти в Турцию. На Полтавском поле была уничтожена большая часть шведской армии. Могущество Швеции оказалось подорванным. Победа русских войск под Полтавой предопределила победоносный для России исход Северной войны. Швеция не смогла уже оправиться от нанесенного поражения.

В военной истории России Полтавское сражение по праву стоит в одном ряду с Ледовым побоищем, Куликовской битвой и Бородино.

Согласно Федеральному закону «О днях воинской славы (победных днях) России» от 13 марта 1995 г. 10 июля отмечается в Российской Федерации как День победы русской армии под командованием Петра Первого над шведами в Полтавском сражении.

Литература

1. Дронов С.Г. История России (учебное пособие) - М., 2006.

2. Иванов А.Н. Дни воинской славы России. - М.. 2006.

Та легкость, с которой германская армия в 1914 и в 1940 г.г. разгромила французов и англичан, армии которых считались до этого самыми сильными в Европе, и итоги боев на Восточном, русско-германском, фронте в 1914-1917 и 1941-1945 г.г., заставляют профессионалов и любителей истории задаваться вопросом: в чем же истинная причина исходов этих сражений? По мнению автора, причину поражений армий европейских государств в двух мировых конфликтах, как и причину побед русского оружия над, без сомнения, самой сильной армией и нацией в Европе, следует искать не в военной доктрине, не в талантах полководцев, не в тактике и стратегии, не в качестве и количестве винтовок, патронов, танков, самолетов, а в психологии и особенностях солдат и офицеров противостоявших друг другу армий.

И.В. Ладыгин

От автора. Та легкость, с которой германская армия в 1914 и в 1940 г.г. разгромила французов и англичан, армии которых считались до этого самыми сильными в Европе, и итоги боев на Восточном, русско-германском, фронте в 1914-1917 и 1941-1945 г.г., заставляют профессионалов и любителей истории задаваться вопросом: в чем же истинная причина исходов этих сражений? По мнению автора, причину поражений армий европейских государств в двух мировых конфликтах, как и причину побед русского оружия над, без сомнения, самой сильной армией и нацией в Европе, следует искать не в военной доктрине, не в талантах полководцев, не в тактике и стратегии, не в качестве и количестве винтовок, патронов, танков, самолетов, а в психологии и особенностях солдат и офицеров противостоявших друг другу армий. Ибо Русская Армия практически во всех войнах по качеству и количеству оружия, а также по количеству воинов уступала армиям противника. Да-да, именно так. Давайте забудем мифы якобы о тотальном количественном и качественном превосходстве нашей армии на Куликовом поле, на реке Угре, в 1877 г., в 1904 г., 1914 г., 1941 г. и т.д. По мнению автора, причина русских побед кроется в русском боевом духе (ничуть не умаляя заслуг других народов России, отметим, что Русская Императорская Армия на 86% состояла из русских (в состав которых тогда включали великороссов, малороссов и белорусов). Пусть это понятие лежит за пределами рационального, но любой профессиональный военный подтвердит, что состояние боевого духа войск (моральный фактор) имеет очень важное значения для победы. Слабый духом не может победить.

Первая Мировая показала, что боевые качества войск зависят не только от уровня их выучки и насыщенности современными средствами ведения войны, но и от этнических особенностей солдат и офицеров, а также боевых традиций армии в целом и ее отдельных частей.

Долгие годы пропагандой нам усиленно вдалбливалось, что немцы - трусливые, жестокие, изнеженные и т.д. (кстати, подобная пропаганда велась не только в СССР, но и в других странах - бывших противниках Германии), однако любой здравомыслящий человек в таком случае задастся вопросом: если это так, то что же мы должны думать о русских, французах, англичанах, поляках и т.д., которым германцы в первое время нанесли такие тяжелые поражения??

Тем самым, принижая подобным образом врага, мы снижаем ценность наших побед. Вспомним слова Симонова о Великой Отечественной: "Да, враг был храбр, - тем больше наша слава!". Да, именно так! Со времен объединения Германии в XIX в. именно германская армия была самой сильной в Европе. Германские народывсегда отличались высоким боевым духом и мужеством. Их армии парадным маршем в 1914 и в 1939-41 г.г. прошли по Европе, в течение нескольких месяцев (а порой и недель) покорив все европейские государства. И одна лишь Россия смогла противостоять этой силе - прекрасно оснащенной, идеально вымуштрованной и высокоорганизованной.

Сейчас главенствует другая версия, обосновывающая победы русского оружия на полях сражений Первой и Второй мировых войн - "задавили мясом". Но так ли это? А может, все-таки дело не в нашем количественном превосходстве, которого почти никогда и не было? Может быть, дело все-таки в чем-то другом? Давайте попробуем разобраться на примере Первой Мировой войны.

Какими же они были, русские солдаты образца 1914 г.?

Предоставим слово очевидцам, современникам той далекой эпохи, зачастую смотревшим друг на друга через прорези прицела.

Не раз бывавший в России германский офицер Гейно фон Базедов писалв 1911 г.: «Русские по своей природе в сущности не воинственны и напротив, вполне миролюбивы…».

«Он (русский солдат - авт.) выдерживает потери и держится еще тогда, когда смерть является для него неизбежной» - написал очевидец гибели ХХ-го корпуса Русской Армии в Августовских лесах С. Штайнер в газете «Локаль Анцайгер».

Солдаты и офицеры ХХ-го корпуса, расстреляв почти весь боезапас, 15 февраля пошли в последнюю штыковую атаку и были почти в упор расстреляны немецкой артиллерией и пулеметами. Более 7 тысяч их погибло в один день, остальные были пленены. Немецкий военный корреспондент Р. Брандт писал: «Попытка прорваться была полнейшим безумием, но святое безумие — геройство, которое показало русского воина таким, каким мы его знаем со времен Скобелева, штурма Плевны, битв на Кавказе и штурма Варшавы! Русский солдат умеет сражаться очень хорошо, он переносит всякие лишения и способен быть стойким, даже если ему неминуемо грозит при этом верная смерть!»

«Русский солдат отличается без сомнения большой храбростью… весь социальный быт приучил его видеть в солидарности единственное средство спасения… Нет никакой возможности рассеять русские батальоны: чем опасность грознее, тем крепче держатся солдаты друг за друга…» (не потеряли ли мы это качество? - авт.), - отмечал Ф. Энгельс в своем фундаментальном труде «Может ли Европа разоружиться».

Военный обозреватель австрийской газеты « Pester Loyd » в номере от 27 октября 1915 г. писал: «Было бы смешно говорить с неуважением о русских летчиках. Русские летчики более опасные враги, чем французские. Русские летчики хладнокровны. В атаках русских, быть может, отсутствует планомерность также, как и у французов, но в воздухе русские летчики непоколебимы и могут переносить большие потери без всякой паники. Русский летчик есть и остается страшным противником».

Германский военный историк генерал фон Позек в работе «Немецкая кавалерия в Литве и Курляндии» отмечал: «Русская кавалерия была достойным противником. Личный состав был великолепен… Русская кавалерия никогда не уклонялась от боя верхом и в пешем строю. Русские часто шли в атаку на наши пулеметы и артиллерию, даже когда их атака была обречена на поражение. Они не обращали внимания ни на силу нашего огня, ни на свои потери».

Офицер Австро-Венгерской армии фон Ходкевич писал:«Русские - противник упорный, доблестный и чрезвычайно опасный…Русская кавалерия великолепна своими доблестью, выучкой и конским составом, но, также как и мы, склонна к излишне самонадеянным действиям… Русский пехотинец неприхотлив, вынослив, и, как правило, при хорошем командовании, чрезвычайно стоек. В наступлении русская пехота крайне нечувствительна к потерям. Под Дзивулками атака сибирских стрелков произвела на меня неизгладимое впечатление. Смотря на то, как они держатся под нашим огнем, мне хотелось аплодировать им: «Браво, господа!»… Русские артиллеристы вообще выше всяких похвал. Вспомнилось, как они прижали наш полк к земле у Лиманова».

Вальтер Бекман, доброволец2-го Конно-Егерского полка Гвардейской кавалерийской стрелковой дивизии германской армии, в своей книге «Немцы о Русской Армии» писал: «Полки, побывавшие на востоке, сохраняли надолго, на всех театрах военных действий, куда бы ни бросала их судьба, прочное воспоминание o лишен и ях и тяжких боях на этом фронт е и o необычайном упорств е русск о го солдата ».

Такая оценка качеств русского солдата со стороны самого непредвзятого и нелицеприятного исследователя - потенциального противника - стоит многого.

Приведем отрывок из секретной аналитической записки германского Генерального Штаба, составленной накануне Первой Мировой войны.

«…Своеобразие русского народа. Этот подъем военного дела в России (после Русско-японской войны - авт.) ограничивается недостатками русского народа, которые невозможно устранить ни при помощи денег, ни путем организационной работы. Эти недостатки заключаются в нежелании заниматься всякой методической работой и любви к удобствам, в недостаточном чувстве долга, боязни ответственности, отсутствии инициативы и полной неспособности правильно определить и использовать время. Надо признать, что наряду с этими недостатками русский народ обладает также хорошими военными качествами. В первую очередь эти качества объясняются тем, что русский народ на девять десятых является народом крестьянским.

Людской материал. Людской материал надо, в общем, считать хорошим. Русский солдат силен, непритязателен и храбр, но неповоротлив, несамостоятелен и негибок умственно. Он легко теряет свои качества при начальнике, который лично ему незнаком, и соединениях, к которым он не привык. Поэтому хорошие качества русской пехоты при прежнем методе боя в сомкнутых соединениях могли проявиться лучше, чем теперь. Русский солдат сравнительно мало восприимчив к внешним впечатлениям. Даже после неудач русские войска быстро оправятся и будут способны к упорной обороне.

Боевая пригодность казаков по сравнению с прошлыми временами значительно уменьшилась. Казакипозволяют государству создать дешево крупную массу конницы, воинские качества которой, однако, отстают от качеств регулярной кавалерии; в особенности казаки малопригодны для боя сомкнутыми соединениями. В частности, это относится к казакам второго и третьего ополчения.

В последние годы в армии имели значительный успех революционные стремления, особенно в технических войсках. Но в общем русский солдат еще верен царю и надежен…

…Преимуществами русских офицеров являются хладнокровие и крепкие нервы, не сдающие даже в самых затруднительных положениях…».

Стойкость русских солдат в обороне, нечувствительность к артиллерийскому огню, лихой порыв в наступлении отмечались как немецкими солдатами в 1914-м, так и их потомками в 1941-м.

Среди русских солдат всегда выделялись и выделяются сибиряки. Вот что писал о них, например, генерал А.В. Туркул - ветеран Первой Мировой и Гражданской войн: «Я помню, как эти остроглазые и гордые бородачи ходили в атаку с иконами поверх шинелей, а иконы большие, почерневшие, дедовские… Из окопов другой норовит бабахать почаще, себя подбодряя, а куда бабахает - и не следит. Сибирский же стрелок бьет редко, да метко. Он всегда норовит стрелять по прицелу… Губительную меткость их огня и боевую выдержку отмечают, как известно, многие военные, и среди них генерал Людендорф».Русский военный историк Кернсновский писал: «Репутация сибирских стрелков, созданная уже на сопках Шахэ и на верках Порт-Артура, была с кровавым блеском подтверждена в бурях Мировой войны».

«Тот, кто в Великую войну сражался против русских», - писал майор Курт Гессе, «сохранит навсегда в своей душе глубокое уважение к этому противнику. Без тех крупных технических средств, какие мы имели в своем распоряжении, лишь слабо поддерживаемыесвоейартиллерией, должныбылисынысибирских степей неделями и месяцами выдерживать с нами борьбу. Истекая кровью, они мужественно выполняли свой долг… »

Тяжелые природные условия Сибири закаляют сибиряков с детства. К тому же большинство сибиряков - потомки каторжан, ссыльных, беглых и просто смелых крестьян-переселенцев, ехавших неизвестно куда за тридевять земель в поисках «Беловодья» - отчаянных и сильных людей. Все эти факторы делают сибирских стрелков опасными противниками.

Вспомним знаменитый бой под Пясечно 27 сентября 1914 г., когда привезенная под Варшаву 1-я Сибирская стрелковая дивизия прямо из эшелонов, не дожидаясь поддержки и артиллерии, бросилась в штыковую атаку и остановила рвавшийся к Варшаве германский 17-й армейский корпус, укомплектованный пруссаками (впоследствии этот корпус был практически уничтожен стрелками из 4-й «Железной» дивизии генерала Деникина).

В 1915 г. Восточный фронт был фактически спасен бойцами 11-й Сибирской стрелковой дивизии, которые полегли почти все, но не дали значительно превосходящим частям немцев прорвать фронт и окружить русские армии в ходе Праснышского сражения.

Один из примеров того, как дрались сибирские стрелки - события 18 сентября 1915 г. В этот день команды конных разведчиков всех 4-х полков 11-й Сибирской стрелковой дивизии, команда пеших разведчиков и полурота 44-го Сибирского стрелкового полка под командованием томича штабс-капитана А.Н. Пепеляева получили приказ об отступлении с занимаемых позиций. Однако данный приказ выполнен не был, вместо этого сибиряки по собственной инициативе контратаковали немцев и взяли у нихд. Боровую, отбросив противника за р. Неман.

При этом нужно иметь в виду, что Сибирские стрелковые полки не состояли на 100 % из сибиряков. Согласно «Расписанию распределения новобранцев призыва 1913 г.», например, в 41-й Сибирский стрелковый полк (место дислокации г. Ново-Николаевск Томской губернии) было определено следующее число новобранцев: из Акмолинского уезда (современный Казахстан) 80 чел., из Барнаульского уезда (Сибирь) - 230, из Гродненской губернии - 65, из Пермской губернии - 50, из Ломжинской губернии - 165, из Омска (Сибирь) - 189 чел. Т.о. из новобранцев 1913 г. только 54 % были сибиряками. Остальные бойцы, восприняв боевые традиции сибиряков и сибирских полков, приобрели такие же боевые качества уже в ходе службы.

Также противники России отмечали среди русских войск казачьи части. Один из немецких солдат 341-го пехотного полка, вспоминал: «… В то время как мы собирались и готовились к обороне, появились внезапно из-за фольварка Кобылин группы лошадей, как-будто бы без всадников... две, четыре, восемь... все в большем и большем числе... Тут вспомнилась мне вдруг Восточная Пруссия, где мне уже приходилось сталкиваться с казаками, и я закричал: «Стреляй! Казаки! Казаки! Конная атака!» В это время раздались крики: «Они висят на боку лошадей! Огонь! Держись во что бы то ни стало!» Кто только мог держать винтовку, не ожидая команды, открыл огонь. Кто стоя, кто с колена, кто лежа. Стреляли и раненые... Открыли огонь и пулеметы, осыпая атакующих градом пуль... Всюду — адский шум... Теперь мы могли уже яснее рассмотреть противника. Справа и слева от Кобылина появлялись всадники в сомкнутых строях, рассыпались, как развязавшийся сноп, и неслись на нас. В первой линии были казаки, повиснувшие по боку лошадей, с пиками в руках... Полевым галопом неслись на нас всадники. Можно было уже разглядеть их дикие, темные, сарматские лица и острия страшных пик. Ужас овладел нами; волосы буквально стали дыбом. Охватившее нас отчаяние подсказывало одно: стрелять до последней возможности и как можно дороже продать свою жизнь. Напрасно подавалась офицерами команда „ложись!" Непосредственная близость грозной опасности заставила всех, кто мог, вскочить на ноги и приготовиться к последне му бою. В не скольких шагах от меня казак пробил пикой моего товарища; пронзившее предплечье острие волокло его, пока не упал с лошади пораженный несколькими пулями русский всадник...»

Тяжелые кровопролитные бои трех лет войны, в ходе которых многие полки по 10 и более раз сменили свой состав, не сломили боевой дух Русской Армии — летом 1917 года готовилось генеральное наступление по всему фронту, которое обязательно принесло бы окончательный успех и победу - войска были насыщены оружием и боеприпасами. Как писал артиллерийский офицер Э. Гиацинтов о 1917-м году, - «Снарядов у нас было очень много… открывали ураганный огонь по требованию любого пехотного прапорщика,которому казалось что происходит какое-то оживление, похожее на наступление немцев…». Но пришла революция, в управлении страной и умах ее граждан поселился хаос, и боевой дух русских солдат оказался сломлен — Русская Армия, не побежденная в боях, разрушилась сама собой.

1. Кернсновский А. История Русской Армии. Сайт "Военная литература" (http://militera.lib.ru/)
2. Брусилов А.А. Мои воспоминания. Харвест. Минск 2003 г.
3. Леонов О., Ульянов И. История Российских войск. Регулярная пехота. 1855-1918. АСТ. Москва: 1998 г.
4.Копылов В.А., Милюхин В.П., Фабрика Ю.А. Сибирский военный округ. Первые страницы истории (1865-1917). Новосибирск, 1995 г.
5.Корольков Г. Праснышское сражение 1915. Москва-Лениград 1928 г.. Сайт А. Лихотворика (www.grwar.ru)
6. Свечин А.А. Искусство вождения полка. Сайт "Военная литература" (http://militera.lib.ru/)
7. Ладыгин И.В. 41-й Сибирский стрелковый полк. Сайт "Анатомия Армии" (www.armor.kiev.ua/army)
8. Гейно фон Базедов. Путевые впечатления о военной России. Быт Русской армии XVIII-начала XX века. Военное издательство. Москва. 1999 г.
9. Смирнов А. Сибирский удар и саксонская сталь. Журнал Родина № 9-2004 г.
10. В.Литтауэр. Русские гусары. Центрполиграф. Москва. 2006г.

11. Новониколаевск в военном мундире. 1904-1920// www.novonikolaevsk.com/index.htm

12. Бекман В. Немцы o Русской Армии. — Прага, 1939.

Ладыгин И.В.

Карабагском ханстве, при подошве каменистого пригорка, возле самой дороги из Елизаветополя в Шушу, стоит древний замок, обнесенный высокой каменной стеной с шестью полуразрушенными круглыми башнями.

Возле этого замка, поражающего путника грандиозно-массивными контурами, бьет ключ Шах-Булах, а несколько далее, верстах в десяти или пятнадцати, приютилось татарское кладбище, раскинувшееся на одном из придорожных курганов, которых так много в этой части Закавказского края. Высокий шпиль минарета издали привлекает внимание путешественника. Но не многие знают, что этот минарет и это кладбище - безмолвные свидетели подвига, почти баснословного.

Здесь именно, в персидскую кампанию 1805 года, русский отряд в четыреста человек, под командой полковника Карягина, выдержал нападение двадцатитысячной персидской армии и с честью вышел из этого слишком неравного боя.

Кампания началась с того, что неприятель перешел Араке у худоперинской переправы. Прикрывавший ее батальон семнадцатого егерского полка, под командой майора Лисаневича, не в силах был удержать персиян и отступил в Шушу. Князь Цицианов тотчас отправил на помощь к нему другой батальон и два орудия, под командой шефа того же полка, полковника Карягина, человека, закаленного в битвах с горцами и персиянами. Сила обоих отрядов вместе, если бы им и удалось соединиться, не превышала девятисот человек, но Цицианов хорошо знал дух кавказских войск, знал их предводителей и был спокоен за последствия.

Карягин выступил из Елизаветполя двадцать первого июня и через три дня, подходя к Шах-Булаху, увидел передовые войска персидской армии, под начальством сардаря Пир-Кули-хана.

Так как здесь было не более трех-четырех тысяч, то отряд, свернувшись в каре, продолжал идти своей дорогой, отражая атаку за атакой. Но под вечер вдали показались главные силы персидской армии, от пятнадцати до двадцати тысяч, предводимые Аббас-Мирзой, наследником персидского царства. Продолжать дальнейшее движение русскому отряду стало невозможным, и Карягин, осмотревшись кругом, увидел на берегу Аскорани высокий курган с раскинутым на нем татарским кладбищем - место, удобное для обороны. Он поспешил его занять и, наскоро окопавшись рвом, загородил все доступы к кургану повозками из своего обоза. Персияне не замедлили повести атаку, и их ожесточенные приступы следовали один за другим без перерыва до самого наступления ночи. Карягин удержался на кладбище, но это стоило ему ста девяноста семи человек, то есть почти половины отряда.

«Пренебрегая многочисленностью персиян , - писал он в тот же день Цицианову, - я проложил бы себе дорогу штаками в Шушу, но великое число раненых людей, коих поднять не имею средств, делает невозможным всякую попытку двинуться с занятого мной места ».

Потери персиян были громадны. Аббас-Мирза увидел ясно, во что ему обойдется новая атака русской позиции, и потому, не желая напрасно тратить людей, наутро ограничился канонадой, не допуская мысли, чтобы такой малочисленный отряд мог продержаться более суток.

Действительно, военная история не много представляет примеров, где отряд, окруженный во сто раз сильнейшим неприятелем, не принял бы почетной капитуляции. Но Карягин сдаваться не думал. Правда, сначала он рассчитывал на помощь со стороны карабагского хана, но скоро от этой надежды пришлось отказаться: узнали, что хан изменил и что сын его с карабагской конницей находится уже в персидском стане.

Цицианов пытался обратить карабагцев к исполнению обязательств, данных русскому государю, и, притворяясь незнающим об измене татар, призвал в своей прокламации к карабагским армянам: «Неужели вы, армяне Карабага, доселе славившиеся своей храбростью, переменились, сделались женоподобными и похожими на других армян, занимающихся только торговыми промыслами... Опомнитесь! Вспомните прежнюю вашу храбрость, будьте готовы к победам и покажите, что вы и теперь те же храбрые карабагцы, как были прежде страхом для персидской конницы ».

Но все было тщетно, и Карягин оставался в том же положении, без надежды получить помощь из Шушинской крепости. На третий день, двадцать шестого июня, персияне, желая ускорить развязку, отвели у осажденных воду и поставили над самой рекой четыре фальконетные батареи, которые день и ночь обстреливали русский лагерь. С этого времени положение отряда становится невыносимым, и потери быстро начинают увеличиваться. Сам Карягин, контуженный уже три раза в грудь и в голову, был ранен пулей в бок навылет. Большинство офицеров также выбыло из фронта, а солдат не осталось и ста пятидесяти человек, годных к бою. Если прибавить к этому мучения жажды, нестерпимый зной, тревожные и бессонные ночи, то почти непонятным становится грозное упорство, с которым солдаты не только бесповоротно переносили невероятные лишения, но находили еще в себе достаточно сил, чтобы делать вылазки и бить персиян.

В одну из таких вылазок солдаты, под командой поручика Ладинского, проникли даже до самого персидского лагеря и, овладев четырьмя батареями на Аскорани, не только добыли воду, но и принесли с собой пятнадцать фальконетов.

«Я не могу без душевного умиления вспомнить, - рассказывает сам Ладинский, - что за чудесные русские молодцы были солдаты в нашем отряде. Поощрять и возбуждать их храбрость не было мне нужды. Вся моя речь к ним состояла из нескольких слов: „Пойдем, ребята, с Богом! Вспомним русскую пословицу, что двум смертям не бывать, а одной не миновать, а умереть же, сами знаете, лучше в бою, чем в госпитале“. Все сняли шапки и перекрестились. Ночь была темная. Мы с быстротой молнии перебежали расстояние, отделявшее нас от реки, и, как львы, бросились на первую батарею. В одну минуту она была в наших руках. На второй персияне защищались с большим упорством, но были переколоты штыками, а с третьей и с четвертой все кинулись бежать в паническом страхе. Таким образом, менее чем в полчаса, мы кончили бой, не потеряв со своей стороны ни одного человека. Я разорил батарею, наорал воды и, захватив пятнадцать фальконетов, присоединился к отряду ».

Успех этой вылазки превзошел самые смелые ожидания Карягина. Он вышел благодарить храбрых егерей, но, не находя слов, кончил тем, что перецеловал их всех перед целым отрядом. К общему сожалению, Ладинский, уцелевший на вражьих батареях при исполнении своего дерзкого подвига, на следующий же день был тяжело ранен персидской пулей в собственном лагере.

Четыре дня стояла горсть героев лицом к лицу с персидской армией, но на пятый обнаружился недостаток в патронах и в продовольствии. Солдаты съели в этот день последние свои сухари, а офицеры давно уже питались травой и кореньями.

В этой крайности Карягин решился отправить сорок человек на фуражировку в ближайшие селения, с тем чтобы они добыли мяса, а если можно, и хлеба. Команда пошла под начальством офицера, не внушавшего к себе большого доверия. Это был иностранец неизвестно какой национальности, называвший себя русской фамилией Лисенков; он один из всего отряда видимо тяготился своим положением. Впоследствии из перехваченной переписки оказалось, что это был действительно французский шпион.

Предчувствие какого-то горя овладело в лагере решительно всеми. Ночь провели в тревожном ожидании, а к свету двадцать восьмого числа явились из посланной команды только шесть человек - с известием, что на них напали персияне, что офицер пропал без вести, а остальные солдаты изрублены.

Вот некоторые подробности несчастной экспедиции, записанные тогда со слов раненого фельдфебеля Петрова.

"Как только мы пришли в деревню, - рассказывал Петров, - поручик Лисенков тотчас приказал нам составить ружья, снять амуницию и идти по саклям. Я доложил ему, что в неприятельской земле так делать не годится, потому что, не ровен час, может набежать неприятель. Но поручик на меня крикнул и сказал, что нам бояться нечего; что эта деревня лежит позади нашего лагеря, и неприятелю пробраться сюда нельзя; что с амуницей и ружьями тяжело лазить по амбарам и погребам, а нам мешкать нечего и надо поскорее возвращаться в лагерь. «Нет, - подумал я. - все это выходит как-то неладно». Не так, бывало, делывали наши прежние офицеры: бывало, половина команды всегда оставалась на месте с заряженными ружьями; но с командиром спорить не приходилось. Я распустил людей, а сам, словно чуя что-то недоброе, взобрался на курган и стал осматривать окрестность. Вдруг вижу: скачет персидская конница... «Ну, - думаю, - плохо!» Кинулся в деревню, а там уже персияне. Я стал отбиваться штыком, а между тем кричу, чтобы солдаты скорее выручали ружья. Кое-как успел это сделать, и, мы собравшись в кучу, бросились пробиваться.

«Ну, ребята, - сказал я, - сила солому ломит; беги в кусты, а там, Бог даст, еще и отсидимся!» - С этими словами мы кинулись врассыпную, но только шестерым из нас, и то израненным, удалось добраться до кустарника. Персияне сунулись было за нами, но мы их приняли так, что они скоро оставили нас в покое.

Теперь, - закончил свою грустную повесть Петров, - все, что осталось в деревне, или побито, или захвачено в плен, выручать уже некого ".

Роковая неудача эта произвела поражающее впечатление на отряд, потерявший тут из небольшого числа оставшихся после защиты людей сразу тридцать пять отборных молодцов; но энергия Карягина не поколебалась.

«Что делать, братцы , - сказал он собравшимся вокруг него солдатам, - гореваньем беды не поправишь. Ложитесь-ка спать да помолитесь Богу, а ночью будет работа ».

Слова Карягина так и были поняты солдатами, что ночью отряд пойдет пробиваться через персидскую армию, потому что невозможность держаться на этой позиции была для всех очевидна, с тех пор как вышли сухари и патроны. Карягин, действительно, собрал военный совет и предложил пробиться к Шах-Булахскому замку, взять его штурмом и там отсиживаться в ожидании выручки. Армянин Юзбаш брался быть проводником отряда. Для Карягина сбылась в этом случае русская пословица: «Кинь хлеб-соль назад, а она очутится впереди». Он сделал когда-то большое одолжение одному елизаветпольскому жителю, сын которого до того полюбил Карягина, что во всех походах находился при нем безотлучно и, как увидим, играл видную роль во всех дальнейших событиях.

Предложение Карягина было принято единодушно. Обоз оставили на разграбление неприятелю, но фальконеты, добытые с боя, тщательно зарыли в землю, чтобы их не нашли персияне. Затем, помолившись Богу, зарядили картечью орудия, забрали на носилки раненых и тихо, без шума, в самую полночь на двадцать девятое июня, выступили из лагеря.

По недостатку лошадей егеря тащили орудия на лямках. Верхами ехали только три раненые офицера: Карягин, Котляревский и поручик Ладинский, да и то потому, что солдаты сами не допустили их спешиться, обещая на руках вытаскивать пушки, где это будет нужно. И мы увидим дальше, как честно исполнили они свое обещание.

Пользуясь темнотой ночи и горными трущобами, Юзбаш некоторое время вел отряд совершенно скрытно. Но персияне скоро заметили исчезновение русского отряда и даже напали на след, и только непроглядная темень, буря и особенно ловкость проводника еще раз спасли отряд Карягина от возможности истребления. К свету он был уже у стен Шах-Булаха, занятого небольшим персидским гарнизоном, и, пользуясь тем, что там все еще спали, не помышляя о близости русских, сделал залп из орудий, разбил железные ворота и, кинувшись на приступ, через десять минут овладел крепостью. Начальник ее, Эмир-хан, родственник наследного персидского принца, был убит, и тело его осталось в руках русских.

Едва отгремели раскаты последних выстрелов, как вся персидская армия, по пятам преследовавшая Карягина, показалась в виду Шах-Булаха. Карягин приготовился к бою. Но прошел час, другой томительного ожидания - и, вместо штурмовых колонн, перед стенами замка появились персидские парламентеры. Аббас-Мирза обращался к великодушию Карягина и просил о выдаче тела убитого родственника.

С удовольствием исполню желание его высочества, - ответил Карягин, - но с тем, чтобы и нам были выданы все наши пленные солдаты, захваченные в экспедиции Лисенкова.

Шах-Заде (наследник) это предвидел, - возразил персиянин, - и поручил мне передать искреннее его сожаление. Русские солдаты все до последнего человека легли на месте сражения, а офицер на другой день умер от раны.

Это была ложь; и прежде всего сам Лисенков, как было известно, находился в персидском лагере; тем не менее Карягин приказал выдать тело убитого хана и только прибавил:

Скажите принцу, что я ему верю, но что у нас есть старая пословица: «Кто солжет, тому да будет стыдно», наследник же обширной персидской монархии краснеть перед нами, конечно, не захочет.

Тем переговоры и окончились. Персидская армия обложила замок и начала блокаду, рассчитывая голодом принудить Карягина сдаться. Четыре дня питались осажденные травой и конским мясом, но наконец съедены были и эти скудные запасы. Тогда Юзбаш явился с новой неоценимой услугой: он ночью вышел из крепости и, пробравшись в армянские аулы, известил Цицианова о положении отряда. «Если ваше сиятельство не поспешит на помощь , - писал при этом Карягин, - то отряд погибнет не от сдачи, к которой не приступлю, но от голода ».

Донесение это сильно встревожило князя Цицианова, не имевшего при себе ни войск, ни продовольствия, чтобы идти на выручку.

«В отчаянии неслыханном , - писал он Карягину, - прошу вас подкрепить духом солдат, а Бога прошу подкрепить вас лично. Если чудесами Божьими вы получите облегчение как-нибудь от участи вашей, для меня страшной, то постарайтесь меня успокоить для того, что мое прискорбие превышает всякое воображение ».

Письмо это было доставлено тем же Юзбашем, который благополучно возвратился в замок, принеся с собой и небольшое количество провизии. Карягин разделил этот запрос поровну между всеми чинами гарнизона, но его хватило только на сутки. Юзбаш стал отправляться тогда уже не один, а с целыми командами, которые счастливо проводил по ночам мимо персидского лагеря. Однажды русская колонна, впрочем, даже наткнулась на конный неприятельский разъезд; но, к счастью, густой туман позволил солдатам устроить засаду. Как тигры бросились они на персиян и в несколько секунд истребили всех без выстрела, одними штыками. Чтобы скрыть следы этого побоища, они забрали лошадей с собой, кровь на земле засыпали, а убитых стащили в овраг, где закидали землей и кустарником. В персидском лагере так ничего и не узнали об участи погибшего разъезда.

Несколько подобных экскурсий позволили Карягину продержаться еще целую неделю без особенной крайности. Наконец Аббас-Мирза, потеряв терпение, предложил Карягину большие награды и почести, если он согласится перейти в персидскую службу и сдаст Шах-Булах, обещая, что никому из русских не будет нанесено ни малейшей обиды. Карягин просил четыре дня на размышление, но с тем, чтобы Аббас-Мирза во все эти дни продовольствовал русских съестными припасами. Аббас-Мирза согласился, и русский отряд, исправно получая от персиян все необходимое, отдохнул и оправился.

Между тем истек последний день перемирия, и к вечеру Аббас-Мирза прислал спросить Карягина о его решении. «Завтра утром пускай его высочество займет Шах-Булах », - ответил Карягин. Как увидим, он сдержал свое слово.

Едва наступила ночь, как весь отряд, руководимый опять Юзбашем, вышел из Шах-Булаха, решившись перебраться в другую крепость, Мухрат, которая по гористому местоположению и близости к Елизаветполю была удобнее для защиты. Окольными дорогами, по горам и трущобам, отряду удалось обойти персидские посты так скрытно, что неприятель заметил обман Карягина только под утро, когда авангард Котляревского, составленный исключительно из одних раненых солдат и офицеров, уже был в Мухрате, а сам Карягин с остальными людьми и с пушками успел миновать опасные горные ущелья. Если бы Карягин и его солдаты не были проникнуты поистине геройским духом, то, кажется, одних местных трудностей было бы довольно, чтобы сделать совершенно невозможным все предприятие. Вот, например, один из эпизодов этого перехода, факт, стоящий одиноко даже и в истории кавказской армии.

В то время, когда отряд еще шел по горам, дорогу пересекла глубокая промоина, через которую невозможно было переправить орудий. Перед ней остановились в недоумении. Но находчивость кавказского солдата и безграничное его самопожертвование выручили и из этой беды.

Ребята! - крикнул вдруг батальонный запевала Сидоров. - Чего же стоять и задумываться? Стоя города не возьмешь, лучше послушайте, что я скажу вам: у нашего брата пушка - барыня, а барыне надо помочь; так перекатим-ка ее на ружьях".

Одобрительный шум пошел по рядам батальона. Несколько ружей тотчас же были воткнуты в землю штыками и образовали сваи, несколько других положены на них, как переводины, несколько солдат подперли их плечами, и импровизированный мост был готов. Первая пушка разом перелетела по этому в буквальном смысле живому мосту и только слегка помяла молодецкие плечи, но вторая сорвалась и со всего размаху ударила колесом по голове двух солдат. Пушка была спасена, но люди заплатили за это своей жизнью. В числе их был и батальонный запевала Гаврила Сидоров.

Как ни торопился отряд с отступлением, однако же солдаты успели вырыть глубокую могилу, в которую офицеры на руках опустили тела погибших сослуживцев. Сам Карягин благословил этот последний приют почивших героев и поклонился ему до земли.

«Прощайте! - сказал он после короткой молитвы. - Прощайте, истинно православные русские люди, верные царские слуги! Да будет вам вечная память! »

«Молите, братцы, Бога за нас », - говорили солдаты, крестясь и разбирая ружья.

Между тем Юзбаш, все время наблюдавший окрестности, подал знак, что персияне уже недалеко. Действительно, едва русские дошли до Кассанет, как персидская конница уже насела на отряд, и завязалась такая жаркая схватка, что русские орудия несколько раз переходили из рук в руки... К счастью, Мухрат уже был близко, и Карягин ночью успел отступить к нему с небольшой потерей. Отсюда он тотчас написал Цицианову: «Теперь я от атак Баба-хана совершенно безопасен по причине того, что здесь местоположение не дозволяет ему быть с многочисленными войсками ».

В то же самое время Карягин отправил письмо к Аббас-Мирзе в ответ на предложение его перейти в персидскую службу. «В письме своем изволите говорить , - писал ему Карягин, - что родитель ваш имеет ко мне милость; а я вас имею честь уведомить, что, воюя с неприятелем, милости не ищут, кроме изменников; а я, поседевший под ружьем, за счастье сочту пролить мою кровь на службе Его Императорского Величества ».

Мужество полковника Карягина принесло громадные плоды. Задержав персиян в Карабаге, оно спасло Грузию от наводнения ее персидскими полчищами и дало возможность князю Цицианову собрать войска, рассеянные по границам, и открыть наступательную кампанию.

Тогда и Карягину явилась наконец возможность покинуть Мухрат и отступить к селению Маздыгерт, где главнокомандующий принял его с чрезвычайными военными почестями. Все войска, одетые в парадную форму, были выстроены развернутым фронтом, и когда показались остатки храброго отряда, Цицианов сам скомандовал: «На караул!». По рядам гремело «Ура!», барабаны били поход, знамена приклонялись...

Обходя раненых, Цицианов с участием расспрашивал об их положении, обещал донести о чудесных подвигах отряда государю, а поручика Ладинского тут же поздравил кавалером ордена св. Георгия 4-ой степени.

Государь пожаловал Карягину золотую шпагу с надписью «За храбрость», а армянину Юзбашу чин прапорщика, золотую медаль и двести рублей пожизненной пенсии.

В самый день торжественной встречи, после вечерней зари, Карягин отвел геройские остатки своего батальона в Елизаветполь. Храбрый ветеран изнемогал от ран, полученных на Аскорани; но сознание долга в нем было так сильно, что, спустя несколько дней, когда Аббас-Мирза появился у Шамхора, он, пренебрегая болезнью, снова стоял уже лицом к лицу с неприятелем.

Утром двадцать седьмого июля небольшой русский транспорт, следовавший из Тифлиса к Елизаветполю, был атакован значительными силами Пир-Кули-хана. Горсть русских солдат и с ними бедные, но храбрые грузинские погонщики, составив каре из своих арб, защищались отчаянно, несмотря на то, что на каждого из них приходилось неприятелей, по крайней мере, по сто человек. Персияне, обложив транспорт и громя его из орудий, требовали сдачи и угрожали в противном случае истребить всех до единого. Начальник транспорта, поручик Донцов, один из тех офицеров, имена которых невольно врезаются в память, отвечал одно: «Умрем, а не сдадимся! » Но положение отряда становилось отчаянным. Донцов, служивший душой обороны, получил смертельную рану; другой офицер, прапорщик Плотневский, через свою запальчивость был схвачен в плен. Солдаты остались без начальников и, потеряв большую половину людей, уже стали колебаться. К счастью, в этот момент появляется Карягин, и картина боя мгновенно изменяется. Русский батальон, в пятьсот человек, стремительно атакует главный лагерь наследного принца, врывается в его окопы и овладевает батареей. Не давая неприятелю опомниться, солдаты поворачивают отбитые пушки на лагерь, открывают из них жестокий огонь, и - при быстро распространяющемся в персидских рядах имени Карягина - все бросаются бежать в ужасе.

Поражение персиян было так велико, что трофеями этой неслыханной победы, одержанной горстью солдат над целой персидской армией, был весь неприятельский лагерь, обоз, несколько орудий, знамена и множество пленных, в числе которых был захвачен и раненый грузинский царевич Теймураз Ираклиевич.

Таков был финал, блистательно закончивший персидскую кампанию 1805 года, начатую теми же лицами и почти при тех же условиях на берегу Аскорани.

В заключение считаем не лишним прибавить, что Карягин начал свою службу рядовым в Бутырском пехотном полку во время турецкой войны 1773 года, и первые дела, в которых он участвовал, были блистательные победы Румянцева-Задунайского. Здесь, под впечатлением этих побед, Карягин впервые постиг великую тайну управлять в бою сердцами людей и почерпнул ту нравственную веру в русского человека и в себя самого, с которой впоследствии он, как древний римлянин, никогда не считал своих неприятелей.

Когда Бутырский полк был двинут на Кубань, Карягин попал в суровую обстановку кавказской прилинейной жизни, был ранен при штурме Анапы и с этого времени, можно сказать, не выходил уже из-под огня неприятеля. В 1803 году, по смерти генерала Лазарева, он был назначен шефом семнадцатого полка, расположенного в Грузии. Здесь, за взятие Ганжи, он получил орден св. Георгия 4-ой степени, а подвиги в персидской кампании 1805 года сделали имя его бессмертным в рядах Кавказского корпуса.

К несчастью, постоянные походы, раны и в особенности утомление в зимнюю кампанию 1806 года окончательно расстроили железное здоровье Карягина; он заболел лихорадкой, которая скоро развилась в желтую, гнилую горячку, и седьмого мая 1807 года героя не стало. Последней наградой его был орден св. Владимира 3-ей степени, полученный им за несколько дней до кончины.

Много лет пронеслось над безвременной могилой Карягина, но память об этом добром и симпатичном человеке свято хранится и передается из поколения в поколение. Пораженное его богатырскими подвигами, боевое потомство придало личности Карягина величаво-легендарный характер, создало из него любимейший тип в боевом кавказском эпосе.

Василий Потто

Фрагмент из книги "Кавказская война. Том 1. От древнейших времен до Ермолова"

Древняя Таврида столь прекрасна и многолика, что, приезжая сюда погостить в очередной раз, непременно делаешь для себя новое открытие. Прошедшим летом мы замечательно отдыхали в Алупке в пансионате им. святителя Луки Крымского, в нашу путевку входили запланированные поездки по священным местам чудного полуострова. Многие из них мы уже прекрасно знали и не раз там бывали. Однако порог алуштинского, единственного в мире, музея писателя Ивана Сергеевича Шмелева никогда не переступали. Поэтому ожидали экскурсию с особенным чувством.

Искренний интерес к этому знаковому для меня месту вызывали почтительная любовь к самому «распрерусскому» художнику слова и его трепетным творениям и даже тот факт, что появился музей в 1991 году, накануне развала СССР, не в Москве, на родине писателя, а в Крыму. В конце экскурсии мы зашли в небольшое помещение, где на полках стояли произведения Ивана Сергеевича, изданные в разное время и на различных языках.

Тут я услышала удивительные слова экскурсовода о том, что фильм «Баллада о солдате» Григория Чухрая был поставлен по мотивам рассказа Ивана Шмелева, и его главный герой, новобранец Степан Жданов, - прототип Алеши Скворцова. Признаться, неожиданное переплетение судеб солдат Первой мировой и Великой Отечественной меня удивило и заинтересовало. Но я не расслышала названия рассказа, а переспросить не удалось, так как после экскурсии Нину Николаевну срочно вызвали на совещание.

Вернувшись в Москву, захотела написать о музее И.С. Шмелева и прочитать рассказ, ставший прообразом любимого в нашем народе фильма о простом русском солдате.

Так как в Москве среди моих знакомых, связанных с литературой, никто не слышал о связи рассказа Шмелева с фильмом Чухрая, стала искать сведения об этом в биографии режиссера. Оказалось, что Григорий Чухрай родился в 1921 году и вряд ли был знаком с дореволюционным творчеством Ивана Шмелева, к тому же запрещенного в СССР. Тогда я подумала, что, возможно, сценарист Валентин Ежов был старше его и мог знать о военном рассказе Шмелева. Однако Валентин Ежов тоже был 1921 года рождения. Так и не узнав название рассказа, решила, что за разъяснениями нужно обратиться в музей Шмелева.

Позвонила в Алушту. Трубку сняла, как показалось по голосу, девушка. На мою просьбу позвать экскурсовода Нину Николаевну молодая особа ответила, что у нее сегодня выходной, и она будет в музее завтра. Тогда я решила спросить у нее, какой рассказ Ивана Шмелева послужил прообразом фильма Чухрая «Баллада о солдате». Она сказала: “Три часа”. - “А как это выявилось? Есть какие-то подтверждения режиссера в его дневниках или изустно?” - “Прочтите рассказ, и вы сами все поймете”, - ответила девушка.

Рассказ «Три часа» был опубликован в восьмом томе дореволюционного издания собрания сочинений Ивана Шмелева. В нем говорится о Степане Жданове - рядовом солдате императорской армии, ехавшем на фронт Первой мировой войны. В рассказе портрет его описан очень кратко. У Жданова светлые глаза, нежное розовое лицо, как у девушки. Он наивен, ласков, исполнителен и очень смирен. Старый запасной унтер-офицер называет его «сынок».

Эшелон, в котором находится призывник Жданов, должен проезжать мимо его родной деревни, а на узловой станции будет долгая остановка. Под честное слово Жданова прапорщик отпускает его домой и дает сроку три часа. И солдатик четыре версты бежит в свою деревню. Вместе с ним проделывает путь и читатель. Короткими, емкими, отрывистыми фразами автор передает реальное ощущение бега, непрерывно происходящего движения: «Жданов бежит по рельсам… Перемахивает канаву, скатывается с откоса, к тропке… Вот и мостик через Черпейку… А вот и дорога, в кустах… Тут сейчас верстовой столбик и дорога на графский сад... а вон и поля Настасьина, а вон и само Настасьино, с синей церковью. Жданов бежит наперекоски… А вот и лавочка против церкви, у лавочки взъерошенная лошаденка…»

Сцена в доме Жданова, где его встречает только мать (отец невовремя уехал за дровами), действительно напоминает кадры из фильма «Баллада о солдате»: «Уже и соседи сбираются, уже и полно. Теперь не дадут посидеть с глазу на глаз, в тишине, - поглядеть. Они спрашивают про своих. Но он мало знает. Двоих ставили в последний набор - малолюдна Скворча. Замков? Замков в другом эшелоне пойдет, попозже. А ходики идут да идут. Сидят рядом Жданов и мать, скинувшая платок и будто помолодевшая […].

И никто не догадается уйти, оставить одних. А ходики уже подошли к двум.

– Пора, мамаша… - с подбирающейся оторопью говорит Жданов. - Погоню на почтовых, ждут меня все…

И все целуются, все. Тянутся целоваться девчонки».

Мать, желая побыть с сыном наедине, проводить его, бежит за ним следом, пока позволяют силы. Степан возвращается в свой эшелон. Дальнейшая его судьба нам неизвестна.

В фильме «Баллада о солдате» главный герой Алеша Скворцов, замечательно сыгранный Владимиром Ивашовым, - вчерашний школьник, рядовой солдат Красной Армии, с мальчишеской непосредственностью и светлым открытым взглядом. Он, отказываясь от ордена, к которому представлен за совершенный подвиг, просит отпустить его в отпуск повидаться с мамой. Алеша Скворцов в фильме успевает проявить себя больше, чем солдат Степан Жданов, так как на побывку ему дается целая неделя. Во время своего отпуска, за несколько дней без войны, он успевает прожить целую жизнь и даже встретить свою первую и единственную любовь. Лишь на несколько минут успевает Алеша увидеть мать, коротко обнять ее и со словами: “Я вернусь, мама!” - уйти навсегда. «Он мог бы стать замечательным гражданином. Он мог бы строить или украшать землю садами. Но он был и навечно останется в памяти нашей солдатом. Русским солдатом», - звучат с экрана завершающие «балладу» авторские слова.

Чиновники от искусства посчитали фильм «провальным», пришли к выводу, что он «порочит честь Советской Армии и напрасно печалит зрителей». Но уже после того, как он завоевал десятки международных призов, стал всемирно известным и к тому же самым титулованным фильмом за всю историю советского кинематографа (101 премия!), критика писала: «В этой короткой и простой истории авторы фильма увидели большой и современный смысл. [...] Простой солдат, всё движимое и недвижимое имущество которого - вещевой мешок и скатка, он оказывается вдруг сказочно, баснословно богат. В нём нуждаются все: и девушка-сирота, едущая невесть куда к тётке, и безногий инвалид, и бабы в родном селе, засыпавшие его вопросами - как там, на фронте. И этот девятнадцатилетний паренёк с великолепной щедростью оделяет всех своим временем, своей жизнью. Он раздаёт себя людям. Это нравственный подвиг. Подвиг в том обычном человеческом, житейском смысле, что порой считается не стоящим внимания. Правы ли были Валентин Ежов и Григорий Чухрай, поднимая эти поступки Алёши на такую высоту? Безусловно. Авторы фильма понимали всё значение нравственных истин, которые хотел растоптать фашизм и которые наш народ отстаивал в войне, как и самые высокие идейные ценности. Потому что без этих простых человеческих установлений тоже нельзя жить».

Кинокритик Н. М. Зоркая сделала интересное наблюдение. «Баллада о солдате» появилась на Каннском фестивале в 1960 году, когда Федерико Феллини показал «Сладкую жизнь», Антониони - «Приключение», Ингмар Бергман - «Источник». Некоммуникабельности, отчуждению - этим главным мотивам западного искусства - «Баллада о солдате» противопоставила свою веру; сложности - простые истины, оплаченные жизнью; всеобщей относительности - верное знание того, что хорошо, а что плохо; изображению трагического одиночества человека - добро, любовь и людские связи, возникающие даже в аду войны, ибо они есть естественная потребность человека». В этом суть «нашей русской» и «их западной» жизни вплоть и до сего дня.

Отметим еще одну общую художественную деталь в рассказе Шмелева и кинофильме Чухрая: главным героем этих творений, кроме солдат Степана и Алеши, стала бесконечная русская дорога.

Едет на запад эшелон, в нем сидят солдатики-призывники императорской армии, разговаривают, шутят, пекут картошку в печке. «Густо от махорки и новых сапог, парит. Топят жарко. Трое сидят перед печкой на карточках, будто у костерка, и глядят в огонь. Усиков еще нет, глаза детские, словно порядились солдатами и балуются у огонька. Пекут картошку. Насовал кой-кому в карманы старичок-лавочник, у вокзала, когда закупали ситного и махорки. Стали было на штыке печь, но Курочкин не дозволил.

Штык на неприятеля береги, пуще глазу! Ну-ка, как у вас спеклось, дай-ка…»

Морозное утро. Смотрит в окно Жданов: «Багровое солнце глядит в окно. Много морозного грохота. Леса, леса… А какие яркие снега! Едет кто-то полем, по вешкам. Куда едет? На базар, домой… а то за дровами… Приглядывается Жданов к придорожным деревушкам - бегут, бегут. Они закутаны в соломенные шубы, дымят розовыми дымками – дышат. В инее ветлы, рыхлые, нежные, розовые против солнца. Да как красиво! А лед на речке зеленый, как на Чолкне. Бабы болтают у проруби. Мимо, все мимо. Остались висеть на прясле мерзлые рубахи. Прощай, дед! Куда-то идет с салазками…»

Большая часть действия фильма «Баллада о солдате» тоже происходит в эшелоне, на железнодорожных путях. Одинаково смонтированы куском - тот же паровоз, те же колеса, вагоны, те же березовые рощицы, проносящиеся мимо. Алешина дорога входит в сердце иным - не только монтажом, ритмом, не движением на экране. «Поэзия самых простых вещей берет над нами власть. Атмосфера «Баллады» в своем роде единственна. На экране, высветленный памятью, предстает солдатский военный мир: серый, махорочный, полный каких-то передвижений и трудной работы, из пропотевших гимнастерок и тяжелых скаток».

Григорий Чухрай с Валентином Ежовым - бывшие фронтовики. Поэтому им доподлинно было известно, что на войне дорога - это одно из главных действующих лиц. И спасительница, и мучительница: ведь оно как - в распутицу артиллеристам с пушками, да по грязи? Но для меня осталось тайной, откуда об этом узнал Иван Шмелев, никогда на войне не бывавший. Да так живо описал, будто мы сами вместе с ним в этом эшелоне побывали.

Одним словом, признаков сходства между рассказом и фильмом нашлось очень много. Но мне хотелось знать, кто первый это заметил и рассказал любознательным? И я продолжила поиски истоков. В биографиях режиссера Григория Чухрая и сценариста Валентина Ежова ничего не нашла о писателе-эмигранте Шмелеве. Только у вдовы Валентина Ежова Натальи Готовцевой в интервью вдруг прочла, что больше всего муж любил фильм «Баллада о солдате»: «Им с Чухраем хотелось сделать фильм о сокровенном. Тогда солдатских картин не было, только генеральские. […] Решили, что он поедет в отпуск к маме - отличится в бою, и его поощрят. У него трое суток. Но он добрый парень и не может отказать людям. На встречу с матерью остается всего минута».

У меня возникли вопросы: «Почему Наталья Готовцева сказала «трое суток», когда в кинофильме на отпуск дали неделю? Что вдруг всплыло в ее памяти? В конце концов, в театральной библиотеке, или вгиковской, или у кого-то из знакомых вполне могло оказаться дореволюционное собрание сочинений Ивана Шмелева, и сценарист прочел том и о Первой мировой войне...»

И вдруг в книге «Московиана» Ольги Сорокиной, американской исследовательницы, прочла: «Многие любители кино помнят фильм 1959 года, получивший приз на фестивале в Каннах, - «Баллада о солдате», темой которого тоже была история молодого солдата, спешившего во время Второй мировой войны в деревню на свидание к матери. Вполне вероятно, что сценарист «Баллады о солдате» во многом оттолкнулся от рассказа Шмелева «Три часа», в котором уже изначально заложены возможности для создания фильма: здесь и элементы живого диалога, и мелькающие картины природы, и прощание матери с сыном среди полей, и мотив драгоценного времени, раздробленного различными преградами-вмешательствами, и сжатость, многозначность стиля изложения - все это приметы кинематографического языка». Думаю, что именно отсюда берет начало «шмелевская» версия, возможно, Ольга Сорокина что-то об этом знала? Хотя можно допустить, что и не читали Ежов и Чухрай писателя Шмелева, но творческая интуиция, основанная на едином душевном устроении этих авторов, подсказала родственные сюжеты. Самое главное то, что эти творческие люди были единомышленниками: «из одного колодца воду пили».

Творческая интуиция, основанная на едином душевном устроении авторов, подсказала родственные сюжеты

Лишь под конец своих поисков я вдруг уразумела, что ведь эти два явления русского искусства - рассказ и кинофильм - принадлежат абсолютно противоположным эпохам, где одна пыталась разрушить другую, описывают две разные войны... Правда, враг был тот же, да и герои в них остались единородными... Рядовой Красной Армии Алеша Скворцов со своей юношеской искренностью, любовью к маме, готовностью идти на страшную войну, чтобы родную землю защищать, ничем не отличался от призывника императорской армии Степана Жданова...

Самым поразительным для меня в этой небольшой истории оказалось свидетельство о несокрушимости благородного и жертвенного духа русского солдата.

Ведь между Первой мировой и Великой Отечественной войнами произошли две революции, пагубная гражданская война, красный террор, невиданное доселе гонение на христианство, слом вековых устоев, коллективизация... Русский народ прошел через такую мясорубку, которой не вынесла бы ни одна нация. Но заступничеством Богородицы и кровью новомучеников он не только все выдержал, но, пройдя тягчайшие испытания, стал рассудительнее, опытнее, не предал забвению память о высшем смысле своего бытия. Одним словом, химера мировой интернациональной революции изгибла в бескрайних русских землях, так же как все предшествующие ей поработители Руси. Мало того, наш народ, пропустив через себя чуждые его миросозерцанию идеи и переосмыслив их по-своему, создал новую сверхдержаву с огромным политическим, экономическим, военным и культурным потенциалом, одержал победу в тяжелейшей войне ХХ века, запустил первую ракету в космос - и при этом остался самим собой, сохранив свой русский характер. О чем живым свидетельством для меня стало проведенное сравнение рассказа писателя-эмигранта Ивана Шмелева, открывшего западному миру русского Христа и свет православной веры, и фильма советского режиссера Григория Чухрая, заставившего этот же мир плакать о судьбе русского солдата, не вернувшегося с Великой войны.

Русский солдат остался таким же, как и во все времена, скромным и жертвенным

Параллели можно, не кривя душой, проводить и дальше. В конце ХХ века, несмотря на убийственную для нашего Отечества «перестройку», лихие 1990-е годы, развращавшие народ идеологией «купи-продай», русский солдат остался таким же, как и во все времена, скромным и жертвенным. О чем могу свидетельствовать, так как во время второй Чеченской войны мы с подругой навещали наших молодых бойцов-защитников в военном госпитале Бурденко. В то время народ жил невозможно плохо, и не всякая мать могла приехать из провинции в Москву и ухаживать за раненым сыном. К чести москвичей надо сказать, что сердобольных помощников у наших солдат оказалось не мало. А нам, приходившим в госпиталь, было чему поучиться у этих мальчиков, увидевших войну глаза в глаза.

Мужественный дух ушедших отцов и дедов, отдавших единственное, что у них было - собственную жизнь - за други своя, в русском человеке неистребим. На том стояла и будет стоять земля наша.

В памяти моего сердца хранится немало тому героических примеров.

Подполковник Константин Иванович Васильев. Вечером 23 октября 2002 года, услышав о захвате чеченскими террористами зрителей «Норд Оста» в качестве заложников, он в военной форме, со служебным удостоверением прошел через оцепление и, войдя в здание, вступил в переговоры с террористами. Константин Иванович надеялся, что террористы захотят иметь в заложниках чиновника юстиции, и, видимо, хотел ценой своей жизни спасти других. Боевики не поверили, что он пришел сам, чтобы предложить себя в качестве заложника за других, и расстреляли его. 26 октября 2002 года, после штурма театрального центра, тело Васильева с шестью пулевыми ранениями нашли в подвальном помещении. Про Константина Васильева снят фильм «Русский офицер», рассказывающий о его подвиге.

Командир батальона майор Сергей Александрович Солнечников в марте 2012 года ценой собственной жизни спас солдат своего батальона. Во время учений на полигоне боевая граната без чеки попала в окоп. Сергей Солнечников закрыл ее своим телом. Через полтора часа майор скончался на операционном столе от полученных ранений, несовместимых с жизнью. В памяти друзей, сослуживцев и подчиненных он навсегда остался Солнцем. Его так называли друзья за глаза. 3 апреля 2012 года Указом Президента Российской Федерации майору Солнечникову С.А. за героизм, мужество и самоотверженность, проявленные при исполнении воинского долга, присвоено звание Героя Российской Федерации (посмертно).

На Дальнем Востоке в 2013 году во время наводнения люди собою закрывали город Комсомольск-на-Амуре. Чтобы сдержать напор воды, приходилось днем и ночью стоять по пояс, а то и по грудь в ледяной воде. Те, кто на передовой, буквально своими телами держали дамбу, практически все были молодыми людьми, не старше 20-22 лет. Это курсанты Ивановского института МЧС РФ, Санкт-Петербургского института ГПС МСЧ РФ, солдаты Восточного военного округа. Город удалось спасти.

Последние события в Сирии показали, что герои живут рядом с нами, только мы об этом узнаем из сводок военных новостей, рассказывающих об этой стране, истерзанной общенародной распрей.

Александр Александрович Прохоренко - военнослужащий Сил специальных операций Вооруженных Сил Российской Федерации, старший лейтенант. Российский офицер в Сирии 17 марта 2016 года повторил подвиг героев Великой Отечественной войны. Окруженный врагами, он вызвал огонь на себя и геройски погиб, но вместе с ним были уничтожены боевики Исламского государства. Город Пальмиру освободили, что вселило в сирийский народ надежду на победу. Александру было только 25 лет! 11 апреля 2016 года также Указом Президента Российской Федерации ему посмертно было присвоено звание Героя Российской Федерации и медаль «Золотая Звезда».

Мы можем вспомнить еще очень многих наших героев-современников… Остается только сказать: жива Россия, а наш народ непобедим, во что всегда верил и этой верой жил русский писатель Иван Сергеевич Шмелев. Он говорил о душе своей Родины: «Народ не знает, что такое его Россия, какие пути ее. Чувство Родины узко, мелко, свое у каждого. Но из этих мельчайших нитей скручена великая пуповина: она вяжет народ в одно. Придет время, и народ свое скажет».