В этом году исполняется 100 лет революциям, изменившим ход мировой истории и напрямую повлиявшим на будущее нашей страны. Sputnik Азербайджан открывает этой статьей цикл публикаций о значении двух революций для Азербайджана.

События февраля столетней давности сотрясли не только Российскую империю, но и оказали влияние на весь ход истории XX века.

Ее назвали Февральской или буржуазно-демократической революцией. Иные источники отдают предпочтение названию "Февральский переворот". Беспорядки, массовые антиправительственные выступления в столице Российской империи Петрограде (нынешний Санкт-Петербург) начались 22 февраля по старому стилю, по юлианскому календарю, действовавшему тогда в России.

© Sputnik / РИА Новости

Раздача газет с призывом к революции. Москва, февраль 1917 года

В городе ощущалась серьезная нехватка продовольствия, были проблемы с доставкой хлеба, что привело к стихийным акциям питерских рабочих и солдат петроградского гарнизона.

Императора Николая II в городе не было, он находился в военной ставке в Могилеве. Возможно, при решительных действиях царь смог бы навести порядок в Петрограде, но он бездействует и не понимает всей опасности ситуации. Власти пытаются пресечь волнения, но голодающие массы громят булочные и бакалейные лавки по всему городу. Сначала демонстранты требуют хлеба, но постепенно возникают политические требования типа "Долой самодержавие!".

© Sputnik / РИА Новости

Солдаты обстреливают полицейские засады во время Февральской буржуазно-демократической революции 1917 года

27 февраля всеобщая забастовка рабочих перерастает в вооруженное восстание. Перешедшие на сторону восставших войска занимают все важнейшие стратегические пункты и правительственные здания. Верные монархии войска не в состоянии справиться с анархией. 28 февраля Николай II пытается вернуться в Петроград, но это ему не удается: пути перекрыты. В этот же день Государственная Дума создает Временное правительство, которая берет власть в свои руки. Но в том же здании рабочие и солдаты создают Петроградский Совет. Именно по этой причине целых девять месяцев в стране будет двоевластие: Временное правительство и Петроградский Совет будут существовать параллельно. 2 марта Николай II отрекся от престола в пользу брата Михаила, который буквально на следующий день тоже отрекся от власти в пользу Временного правительства. Монархия перестала существовать.

Как же рухнула система, успешно существовавшая веками?

Почему же в одной из крупнейших империй того времени произошла революция, положившая конец трехсотлетнему правлению дома Романовых? Ведь в 1913 году Россия была основным экспортером хлеба на мировом рынке, занимая пятое место по промышленному производству. Как же рухнула система, успешно просуществовавшая века? Причины были самые разные.

© Sputnik / Viktor Bulla

Матросы с крейсера "Аврора" присоединяются к восставшему народу во время Февральской революции. Петроград. 1917 год.

Во-первых, третий год шла первая Мировая война, где Россия несла огромные людские, территориальные и материальные убытки. Война обострила внутренние проблемы страны, армия не хотела воевать, цены росли, кризис обострялся. Внешний долг возрос в десять раз. Во-вторых, репутация императора и его семьи было сильно подорвана в силу разных обстоятельств. Либерально настроенная часть общества и подконтрольная ей пресса сделала все возможное для подрыва авторитета царской семьи. А скандалы вокруг имени Григория Распутина и императрицы Марии Федоровны пошатнули основы монархической идеи в России. В-третьих, российская буржуазия не могла смириться с той ролью, которая ей отводилась в империи. Капиталистам хотелось больше полномочий и рычагов для управления страной. А царь не хотел делиться властью. В ответственный момент императора предали все, и депутаты Госдумы, и члены императорской семьи, и военная верхушка страны.

Февральская революция была лишь прелюдией к другой, Октябрьской революции

Безусловно, геополитические противники России тоже сыграли существенную роль в возникновении революционной ситуации в империи. Долгие годы практически все значимые профессиональные революционеры преспокойно жили в разных странах Европы и работали против собственной страны. Из-за границы направлялось оружие и подрывная литература.

© Sputnik / РИА Новости

Колонны рабочих фабрики Фаберже и солдаты 2-го Московского запасного полка направляются на демонстрацию во время февральской буржуазно-демократической революции. 1917 год

На самом деле Февральская революция была лишь прелюдией к другой, Октябрьской революции. В советской историографии ее называют Великой Октябрьской социалистической революцией. Есть и иные названия: "октябрьский переворот", "Октябрьское восстание", "большевистский переворот". Почему же революционный процесс не завершился в феврале, а продолжал расширяться и набирать новые обороты?

Дело в том, что Временное правительство с первого дня существования допустило множество промахов и ошибок. Методически разрушая старую царскую систему правления, оно не смогло короткие сроки создать новую, более эффективную. Да и как управлять огромными территориями и людскими ресурсами бывшей империи, когда страна тратит все силы на войну, армия разлагается под воздействием революционной пропаганды, а народ при этом голодает?

От власти требовались решительные действия, которые она никак не предпринимала. Самой же роковой ошибкой Временного правительства было освобождение всех революционных элементов из тюрем. Десятки тысяч закаленных в борьбе с царским режимом профессиональных революционеров прямиком направились в крупные города России, а в Петрограде действовал режим двоевластия до октября 1917 года.

Ленин даже не поверил в то, что в России произошла революция

Разрушению российской империи содействовали некоторые иностранные силы. Ведь в Европе на тот момент проживало много политэмигрантов из России. Глава наиболее радикального крыла революционного движения Владимир Ульянов (Ленин) даже не поверил в то, что в России произошла революция, но факты были налицо. Временное правительство не только освободило революционеров внутри России, но и разрешило всем эмигрантам вернуться на родину.

Исследования последних лет доказывают, что в процессе окончательного развала России участвовали как союзники по войне в лице Франции и Великобритании, так и противники в лице Германии, которая жаждала вывести Россию из войны и ликвидировать восточный фронт. Великобритания же как всегда действовала по схожему сценарию: ей не хотелось делиться плодами победы в войне и заодно представлялась возможность разрушить одну из крупнейших империй в мире, оставив поле боя за Британией. Тем более что вступление США в войну было делом решенным и у Германии не было шансов победить. Некоторые круги США тоже участвовали в этом процессе, группе профессиональных революционеров во главе с Львом Троцким были переданы огромные на тот момент деньги для революционной деятельности в России. Задержавшие Троцкого на пути к России англичане также быстро его освободили. Он беспрепятственно въехал в страну и немедленно приступил к революционной деятельности, расходуя имеющиеся средства на свержение власти.

© Sputnik / P.Volkov

Выступление В. И. Ленина 17 апреля (4 апреля) 1917 года в Таврическом дворце с "Апрельскими тезисами" на объединительном собрании большевиков и меньшевиков

А Ленин с группой верных соратников проехал на бронированном поезде через зону военных действий. Германия пропустила поезд, а Британия тайно финансировала и не противилась этому процессу. Прибыв в Россию, Ленин возглавил революционное движение. Временное правительство было обречено и свергнуто в ходе вооруженного восстания 25-26 октября по старому и 7-8 ноября по новому стилю. Этому содействовало бездействие Временного правительства, которое было не в состоянии противостоять сплоченным и идейным противникам в лице партии большевиков, во главе которой находились Ленин и Троцкий.

После России с мировой карты исчезли еще три империи

Февральская и Октябрьская революции в итоге изменили многое как в геополитической обстановке в мире, так и социальном устройстве многих стран. Воздействие революционных идей было так сильно, что после России с мировой карты исчезли еще три империи: Германская, Австро-Венгерская и Османская. Конечно, немаловажную роль сыграла и I Мировая война, но без революций эти процессы наверняка происходили бы по иному сценарию. Относительно бескровно распалась Австро-Венгерская империя, а вот Османскую империю буквально разнесло по частям. Проиграв войну на стороне Германии, последний турецкий султан Мехмед VI подписал пакт о капитуляции. Затем там была кемалистская революция, завершившаяся свержением султана и созданием Турецкой республики. В Германии же свергли кайзера и установилась Веймарская республика. Под воздействием двух русских революций некоторым монархическим формам правления пришел конец.

© Sputnik / РИА Новости

Демонстрация перед Рейхстагом, где заседал Совет рабочих и солдатских депутатов Веймарской республики. Берлин, 1919 год. Из фондов Музея революции в Москве.

Мир надолго разделился на два лагеря: капиталистический и социалистический. Противостояние двух систем имело и негативные, и позитивные последствия. Эти системы боролись как в открытом противостоянии, так и действовали скрытыми методами в ходе холодной войны. XX век сотрясали самые жестокие войны в истории человечества, в ходе которых многие бывшие колонии получили независимость, заплатив страшную цену за свободу. Социалистический эксперимент не был самым удачным в ходе развития человечества, но он вынудил капиталистический мир измениться в лучшую сторону, социальные преобразования стали неотъемлемой частью жизни многих развитых стран.

Россия вышла из войны и двух революций сильно ослабленной. Гражданская война унесла жизни многих миллионов людей. Даже по сей день современная Россия не может полностью восстановить людские ресурсы, потерянные в ходе I и II мировых войн, революций и гражданской войны. Самые лучшие, пассионарные силы Российской империи были уничтожены безвозвратно.

Территориальные потери после революции были внушительными. Но при этом возникли новые государства. Польша, Финляндия, Эстония, Латвия и Литва получили независимость. При этом Польше отошли Западная Украина и Западная Белоруссия.

Благодаря революции образовалась Азербайджанская Демократическая Республика

Русские революции сыграли значимую роль и жизни Азербайджана. Благодаря Февральской революции 28 мая 1918 года образовалась Азербайджанская Демократическая Республика (АДР), являющаяся первым светским демократическим государством исламского мира, а также первым мусульманским государством, где женщины имели избирательные права.

Государственная независимость Азербайджана, правда, потом была потеряна. Большевистское правительство ввело войска 11-й Красной Армии на территорию АДР в апреле 1920 года и установило советскую власть. Понимая важность бакинской нефти для нужд экономики новоиспеченного коммунистического режима, Ленин сделал все возможное для захвата Баку и нефтяных промыслов. Но само создание АДР имело огромное значение для всего хода истории Азербайджана. Ведь сегодняшняя независимая Азербайджанская Республика объявила себя правопреемницей АДР.

Революции 1917 года изменили всю социальную жизнь Азербайджана. Произошли огромные изменения в области образования, культуры, языка и литературы. Многие социальные нормы потеряли актуальность, возникли новые связи по вполне понятным причинам. Ведь администрация Российской империи мало вмешивалась в процесс управления внутренними делами азербайджанцев. Что было делом обычным внутри империи. Всеми процессами правила община, а ее члены зависели от мнения друг друга. Не было даже системы выдачи гражданских паспортов и актов о рождении.

Изменилось многое в жизни Азербайджана, и эти изменения давались нелегко. Жертв во время гражданской войны и военных действий было огромное количество. Неизвестно и точное количество репрессированных. По некоторым данным, это число колеблется в пределах 100 тысяч человек.

Ответить на вопрос, были ли благом для Российской империи две революции 1917 года, однозначно невозможно. Люди левых убеждений уверены, что революция освободила народы бывшей империи от угнетения, а сторонники правых взглядов считают, что без войн и революций население бывшей Российской империи могло бы сегодня составить полмиллиарда. Но случилось то, что случилось, и история не знает сослагательного наклонения.

Этнографические записки о быте русского крестьянства в конце XIX – начала ХХ века показывают существование в стране каких-то белых негров. Люди испражняются у себя в избе прямо на солому на полу, посуду моют раз-два в год, а всё вокруг в жилище кишит клопами и тараканами. Жизнь русских крестьян очень схожа с положением негров на юге Африки.

Апологеты царизма в качестве примера очень любят приводить достижения высших классов России: театры, литературу, университеты, межевропейский культурный обмен и светские рауты. Всё верно. Но к высшим и образованным классам Российской империи принадлежали от силы 4-5 млн. человек. Ещё миллионов 7-8 – это различного рода разночинцы и городские рабочие (последних к моменту революции 1917 года было 2,5 млн. человек). Остальная масса – а это около 80% населения России – представляла собой крестьянство, фактически туземную бесправную массу, угнетаемую колонизаторами – представителями европейской культуры. Т.е. де-факто и де-юре Россия состояла из двух народов.

Ровно то же самое происходило, к примеру, в ЮАР. С одной стороны 10% прекрасно образованного и цивилизованного меньшинства из белых европейцев, ещё примерно столько же их приближённой обслуги из индийцев и мулатов, а внизу – 80% туземцев, многие из которых пребывали даже в каменном веке. Однако современным неграм в ЮАР, сбросившим в 1994 году власть «страшных угнетателей», пока ещё не приходит в голову говорить о том, что и они причастны к успехам белого меньшинства по строительству «маленькой Европы». Наоборот, негры в ЮАР сейчас всячески пытаются избавиться от «наследства» колонизаторов – разрушают их материальную цивилизацию (дома, водопроводы, сельхозимения), вводят собственные наречия вместо языка африкаанс, христианство заменяют на шаманизм, а также убивают и насилуют представителей белого меньшинства.

В СССР происходило то же самое: цивилизация белого мира сознательно разрушалась, её представители убивались или изгонялись из страны, в экстазе мщения ранее угнетаемое большинство из туземцев не может остановиться до сих пор.

Блогу Толкователя кажется странным, что некоторая часть образованных людей в России принялась разделять население страны на «русских» и «советских». Правильнее ведь было бы называть первых «европейцами», а вторых «русскими» (тем более что в паспортах Российской империи национальность не указывалась, а проставлялось только вероисповедание; т.е. понятия «национальность» в стране не было). Ну или в крайнем случае, толерантно «русские-1» и «русские-2».

По результатам анкетирования рабочих в Киеве в 1913 году. Анкетирование в 1913 году проводилось среди 5630 работников на 502 предприятиях ремесленной промышленности г.Киева. "Живу как скотина"), однако, именно цифры, а не подзаголовки дают реальное представление.

I. В указанной статье приведены данные для тех 70% рабочих, чей семейный годовой доход не превышал 600 рублей. 30% составляли высоко квалифицированные добросовестные работники со стажем — они жили весьма благополучно и не испытывали практически никаких проблем. Это те, кого иногда называли "рабочая аристократия" - интересно из данной статьи то, что их было вовсе не так уж мало, как мы (и я в том числе) себе представляли: 30% - это очень немало.

II. 17% рабочих жили на "дне": снимали угол, иногда у самого работодателя, получали меньше всех, некоторое число из этих 17% становились "люмпенами". Однако, из анкетирования следует, что и этим, беднейшим, зарплаты хватало на все первоочередные нужды (питание, одежда и пр.), и при этом ежемесячно у них оставались на руках свободные деньги (не менее 5% от зарплаты) — вполне вероятно, они их просто пропивали. При этом, даже если человек пил "как сапожник" (и действительно, согласно анкетам, именно сапожники пили тогда больше всех), он не мог пропить более 9% этой низкой зарплаты (дешевая водка была доступна также, как и дорогие напитки).

III. Основное внимание в указанной статье уделено тем 53% рабочих, которые не входили ни в число рабочей "рабочей аристократии" (30%), ни в эти 17% беднейших рабочих.

Каков же усредненный портрет такого рабочего? Он таков:
1. Это глава семьи, работающий в семье один (в 60-70% семей) и обеспечивающий семью. При этом на питание семьи (и ведь семьи были большими) в среднем тратилось менее половины заработка (до 49%) - а в Европе и США в то время на питание тратили на 20-30% больше (!). Да, русский рабочий потреблял гораздо меньше мяса (из-за его дороговизны), но это, пожалуй, единственный крупный минус, который относится к питанию. Впрочем, для рабочих, приехавших в город из деревни вряд ли это был "сильный напряг", поскольку в русской деревне традиционно потребление мяса было низким.

2. Далее, 40% рабочих (в основном семейных) снимали (арендовали) отдельные квартиры. Поскольку в указанной статье анализ ведется только для тех 70% рабочих, чей годовой доход был менее 600р, и вычитая из этих 70% еще 17% беднейших, мы можем сделать вывод, что большая часть из основной массы "средних" рабочих (53%) жила в отдельных квартирах (арендовала) их. Если я ошибаюсь, и цифра 40% относится ко всем анкетированным, то за вычетом 17% беднейших и 30% рабочей аристократии (которые уж все снимали или имели собственные отдельные квартиры), каждая пятая из "средних рабочих семей" снимала отдельные квартиры, а остальные — комнаты в коммунальном жилье. И, наконец, 3% рабочих имели собственное жилье (вероятно, небольшие деревянные дома в Киеве того времени). Средняя оплата за аренду жилья составляла 19% от семейного бюджета. Подобным образом дела обстояли не только в Киеве, но и в других крупных городах России. По воспоминаниям советского премьера А.Н.Косыгина (он родился в 1904г), - его отец был квалифицированным петербургским рабочим, - семья из шести человек (четверо детей) жила (арендовала) в трехкомнатной отдельной квартире, и работал его отец один, и без проблем содержал семью.

Н. С. Хрущев на завтраке в его честь, устроенном 19.09.1959 киностудией "ХХ век-Фокс", вспоминал: "Я женился в 1914-м, двадцати лет от роду. Поскольку у меня была хорошая профессия (слесарь), я смог сразу же снять квартиру. В ней были гостиная, кухня, спальня, столовая. Прошли годы после революции, и мне больно думать, что я, рабочий, жил при капитализме гораздо лучше, чем живут рабочие при Советской власти. Вот мы свергли монархию, буржуазию, мы завоевали нашу свободу, а люди живут хуже, чем прежде. Как слесарь в Донбассе до революции я зарабатывал 40-45 рублей в месяц. Черный хлеб стоил 2 копейки фунт (410 граммов), а белый - 5 копеек. Сало шло по 22 копейки за фунт, яйцо - копейка за штуку. Хорошие сапоги стоили 6, от силы 7 рублей. А после революции заработки понизились, и даже очень, цены же - сильно поднялись..."

ДОПОЛНЕНИЕ О КВАРТИРНОМ ВОПРОСЕ В МОСКВЕ И В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ ДО 1917г

(По данным историков Н.Петровой и А.Кокорина 25.3.2010, тв "365" "Квартирный вопрос в России (до 1917г) и в СССР") Быстрый рост жилищного строительства (строительный бум) в Москве начался с 1880-х годов и продолжался без перерывов почти 35 лет, вплоть до начала ПМВ - но и в ходе ПМВ, хотя темпы строительства жилья упали, но не до нуля, жилье все же строилось даже в ПМВ. При этом, темпы строительства жилья постоянно превышали темпы рождаемости (и прироста населения), хотя по темпам прироста населения (3.5% в год, включая рождаемость) Москва и Петербург занимали 3-4 места в мире (!). Очевидно, это значит, что жилищные условия в Москве и Петербурге непрерывно улучшались - вплоть до 1916-17гг.

Максвелл- одна из самых отвратительных ночлежек Питера. Кто и что строили? 1. Городские муниципальные службы строили жилье в основном для рабочих казеных заводов, а также вместе с владельцами предприятий - для частных заводов и фабрик. Отдельные квартиры в этих муниципальных домах были очень дешевыми, по карману любому рабочему (кроме начинающих и сезонных).

Жилые дома Нобеля 2. Многоквартирные дома с маленькой арендной платой строили также многие благотворители. Эти дома так и назывались - "дома дешевых квартир". Примерно с первых годов 20-го века и далее как муниципалы так и благотворители строили для рабочих уже в основном дома с отдельными квартирами, более всего с однокомнатными квартирами (средняя площадь 23 кв.м, с отдельной кухней, с высокими потолками), благоустроенные, с центральным отоплением. В этих домах были также детские комнаты (типа детсадов), прачечные, иногда и библиотеки.

Порт-Артур.. 3. Конечно, строились во множестве и обыкновенные "доходные дома", в основном с многокомнатными отдельными квартирами, а также и частные дома, в том числе с помощью банковских ссуд (типа ипотеки), причем ссудный процент был невелик.

Гаванский рабочий городок Очень много московских и петербургских семей среднего достатка съезжали со своих арендованных квартир на все лето на дачи (с мая по август-сентябрь) - выезжали на дачи со всем домашним скарбом, а по возвращении искали и быстро находили себе новое жилье - выбор жилья был большой, и на любой карман. Как сообщили историки Н.Петрова и А.Кокорев, в 1910-е годы в Москве среди горожан среднего и более высокого достатка получила распространение новая мода - "работать в городе, жить за городом", и в подмосковье началось было массовое строительство таких поселков, с высоким качеством жилья, для небедных горожан. Эта тенденция была прервана в ПМВ.

Обычный доходный дом Питера. Возвращаясь к жилью рабочих, напомню, что более половины рабочих (квалифицированные, со стажем) не ждали муниципального жилья, а сами арендовали подходящие квартиры - одно, двух, и трехкомнатные (а летом многие и отправляли семьи на дачи, или в деревню к родичам) Более всего в Москве и Петербурге было четырехкомнатных квартир. Их аренда стоила около 90р в месяц - конечно, только немногие рабочие могли арендовать их. Но однокомнатная квартира обходилась менее 10р в месяц, двухкомнатная - гораздо менее 20р, в "дешевых домах" - и гораздо меньше этого. Напомню, что около 30% рабочих получали зп не менее 50р в месяц и могли сами выбирать себе квартиру в аренду.

Дом квалифицированного рабочего Конечно, были и подвалы,и чердаки, и коечно-каморочные общежития (там платили 2-5 коп. в месяц) и типа коммуналок - но там ютились или сезонные рабочие, или только что приехавшие из деревни и не имеющие покровителей в землячествах, или спивающиеся бессемейные. Таких среди рабочих было не более 20%. Конечно, были и ночлежки, и приюты - как во всех крупных городах мира того времени.

Рабочая казарма. Интересно еще, что с началом ПМВ, когда началась заметная инфляция, Могордума запретила домовладельцам повышать плату за аренду квартир, и запретила выселять семьи солдат за неуплату. Этот указ был отменен Временным правительством в марте 1917г.

Рабочий поселок Ну а теперь пара документов из двух эпох.

Теперь о тяжкой жизни пожарных, изнывающих под непосильным гнетом николашки романова, помещиков и капиталистов:

Снова 1908 год.

Эта статья, в подробностях освещающая бедственное материальное положение дореволюционных пожарных, была опубликована в журнале "Пожарное дело" за ноябрь 1908 года.

Как жить? Этот жгучий вопрос все глубже и глубже гнездится в мозгу каждого семьянина, живущего в наши дни. Во времена нынешней дороговизны этот вопрос особенно захватывает нас, пожарных, получающих гроши на пропитание своих семей. Мне положительно страшно поднимать этот тяжелый вопрос, ибо нельзя же не заметить того, что все вокруг живут, глядя только на сегодняшний день, не смея заглянуть в завтрашний, и живут, даже боясь спросить самих себя — как мы живем? Но пусть будет то, что будет, — пришло время коснуться своих ран, может быть, для того, чтобы залечить их, а может быть, и нет. И да не посетуют на меня мои дорогие товарищи за то, что я попробую нарисовать картину нашей неустроенной жизни во всей ее неприглядности.

Возьмем для примера материальное положение хотя бы столичного брандмейстера. Это будет положение из средних, ибо есть брандмейстеры в провинции, получающие от 1 200 до 1 800 и более руб. в год. В столице же брандмейстер получает 1 000 с небольшим, а есть и еще меньшие оклады, даже в 600 руб. в год и менее, о которых даже и говорить жутко.

Итак, рассмотрим, каково жить на оклад в 1 044 руб. в год, т.е. 87 руб. в месяц, в столице, где жизнь так непомерно дорога. Из этих 87 руб. еще вычитается 4 руб. в месяц в кассу. Следовательно, 20 числа на руки приходится получать 83 руб. серебром (если вы не брали аванс, не участвовали в подписных листах на похороны, обеды, проводы, подношения и другие прелести чиновничьей жизни). Вы торжественно вручаете вашей жене эти 83 рубля, не израсходовав из них ни копейки даже на извозчика из боязни разменять их. 83 рубля для одного раза — довольно внушительная цифра, конечно. Но посмотрите на реестр расходов, который вам преподнесла ваша жена — весьма скромная и аккуратная, экономная женщина, но любящая мать и добрая хозяйка, умеющая, к сожалению, кушать французские булки да пить кофе (как досадно это в воспитании интеллигентных людей!).

Я из любопытства привожу эти скромные цифры, робко вписанные женской рукой в реестр домашних расходов, составленный на весь месяц вперед:

на стол...................................72 руб. (для пятерых — средняя семья)

за Асю и Лялю в училище по 7 руб. ......14 руб. (дети, слава Богу, учатся еще только в приготовительном классе)

на книги Асе...........................2 руб. (слава Богу еще, что и не Ляле)

прислуге за месяц..................7 руб.

проценты в ломбард...............8 руб. ("Пусть бы пропали эти вещи!" — вырывается у нас каждый месяц)

Итого.....................103 руб.

Вот цифра, которая каждый раз 20 числа заставляет краснеть за себя вашу бедную жену, ни в чем не повинную робкую молчальницу, цифра, которая вызывает целый рой мурашек на вашу спину. А где же деньги на обувь, платье, извозчика, табак, папиросы (если вы курите), гости, обновки детям (я молчу уже о лакомствах), другое-прочее, пятое-десятое? У вас в руках только 83 рубля. Где же взять 20 рублей недостающих и вовсе не выдуманных вашей женой, а требующихся самой жизнью? Красть, значит?!. В лучшем случае — просить в долг (без отдачи, конечно, большей частью), или нести в ломбард последние следы вашей причастности к интеллигентному классу?

Мне могут возразить, что, кроме 87 рублей, каждый брандмейстер получает еще наградные от страховых обществ и от начальства (этих наградных набирается в столице около 500 руб. в год), да еще кое-что, и т.д. Я скажу: да, получает, — но и только.

Пока ваши дети еще в приготовительном классе, вы платите за них, положим, только полтораста с небольшим рублей. Но если они, слава Богу, поступили в гимназию, — готовьте уже 200 руб. за двоих (плюс расходы на книги). Да и это только в том случае, если вы не имеете еще одного или двоих отпрысков, иначе же вы познакомитесь со сказкой про белого бычка, ибо родины да крестины даром не обходятся. Кроме того, если вы — столичный брандмейстер, то у вас всегда имеются дела вне команды: осмотры, освидетельствования, комиссии, заседания и прочее, служебные поездки по городу (о личных делах я уже умалчиваю), для которых вы должны иметь собственный экипаж (да не извозчичьи дрожки, а именно экипаж, приличествующий вашему сану, с опрятно и прилично одетым кучером).

Единовременный расход на это составляет около 500—600 руб. В том же случае, если вы не обзавелись экипажем, вам нужны карманные деньги на извозчиков, так как путешествие на конке не всегда представляется возможным, и уж во всяком случае неудобно при надобности быстро попасть на случившийся пожар. По самому скромному подсчету, таких разъездов по комиссиям бывает в год в среднем около 200, то есть почти через день, а иной раз и по несколько раз на день. Если считать в среднем стоимость извозчика в два конца "с подожданием" по 1 рублю, то получается, что одна только скромная сумма на извозчиков составит 200 руб. в год, разъездных же в нашем окладе никаких не полагается.

И вот, если вы, видя дождь на дворе, пожалеете ваших детей и купите им галоши, вы влезете в долг. Если ваша жена возымеет неосторожность переменить наконец-то шляпку, полученную ею еще с приданым от ее родителей, она вас втянет в долг. Если, когда весеннее солнышко позеленит леса и луга, когда всех тянет ближе к природе, подальше от пыльного города, если в это время вы наймете для вашего семейства дачу. — Боже вас упаси! Вы влезете в долг.

А развлечения, а удовольствия, на которые имеет право всякий смертный, желающий думать, что жизнь — это не только ужасная каторга, но иногда еще и наслаждение?! А испытание Божие — болезнь ваша или вашей жены или детей?!

Но вдруг вы к тому же еще окажетесь пожарным-идеалистом и не можете примириться с недостатками в оборудовании вашего обоза, небрежно заброшенного городом, и посмеете купить за свой счет какой-нибудь факел или электрический фонарь, какой-нибудь новейший прибор, до которого нет дела городу? И если вам не получить его иначе, как за свой счет, обойтись же без него на пожаре, по вашим понятиям, нельзя, — и вдруг вы это сделали...

О, тогда вы окончательно становитесь преступником, даже вдвойне преступником: во-первых, перед вашей семьей, которую вы разули в непогоду посреди улицы, и, во-вторых, перед начальством, от которого вы рискуете получить нелестный эпитет "запутавшегося в долгах". О прожженных же на пожарах сюртуках и сапогах стоит ли говорить...

Конечно, я понимаю, что 87 руб. — это были большие деньги в прежние времена. Но, во-первых, это было доброе старое время, когда, я помню, фунт мяса стоил не 26 коп., как теперь, а всего 16 коп., фунт масла — не 48, а 30 коп. и т. д. Во-вторых, это было время, когда об интеллигентных брандмейстерах не кричали и на службу их никто не звал. Я могу еще понять самого себя, когда я и моя семья может быть способна всю жизнь кормиться щами и кашей, редькой с квасом да черным хлебом, и разве что в праздничный день — пирогом с кашей или с капустой. Я счастлив, если меня так воспитали и мои потребности дальше этого не идут. Но, воля ваша, за что же должен страдать и быть несчастным мой сосед, товарищ по службе, — интеллигент, который, к сожалению, вырос на французских булках да бульоне с пирожками? Если бы он был отпетым тунеядцем, тогда, конечно, туда ему и дорога, питается квасом да редькой — ну и приятного аппетита; но, помилуйте, ведь он служит, работает в поте лица, имеет семью, тоже интеллигентную, как и он сам, детей, которых должен готовить в жизнь — и жизнь не крючников, кухарок или извозчиков, а полезных членов общества, обученных и образованных... За что же, позвольте спросить, приходится ему терпеть лишения, и терпеть там, куда его звали долг, любовь и обещания?

Да вот еще что: от меня, живущего на щах да каше, служба ровно ничего и не требует, кроме благонадежного исполнения своих обязанностей (то есть быть аккуратным и исправно наблюдать за обозом да конскими хвостами); а ведь от соседа-интеллигента требуют несколько больше — и инициативы, и изобретательности, и проектов, и реорганизации, и всего того, чем сопровождается труд всякого интеллигентного и порядочного человека. Но представим себе, что мой сосед — тот самый пожарный-идеалист, который готов ради любимого дела питаться воздухом (одеваться в рубище он не смеет, потому что служба этого не позволяет). Ну, а его семейство? Дети, которые, кроме как "мама, кушать" или "мама, купи сегодня куклу, а потом книжку", — ровно ничего и знать не хотят, а жена, видящая лишь во сне наряды и удовольствия и вздыхающая над штопаньем дырявого белья, а… Но я вижу, дорогой читатель, что вам наскучило и стало нудно слушать одни и те же бесконечные стоны. Что ж, я готов пощадить вас и бросить перо, но заявляю — я далеко не кончил того, что следовало бы нарисовать во всей полноте красок на картине неустроенной жизни русского брандмейстера. Во всяком случае, очевидно, что так жить нельзя, и пусть нам докажут, что за Богом молитва, а за царем служба не пропадают! Наши семьи молятся, а мы служим...

Перепубликация в газете "Харьковский пожарный вестник", №35(103), 1 сентября 2000 г., стр. 6

Но предварю это т опус сканом пары страниц из крайне советской книжки:

Взято из: Струмилин С.Г. Проблемы экономики труда. М.:Наука, 1982

Немного информации об уровне жизни советских людей в Куйбышеве в 1940 году. Информация не является статистической, поскольку ее источником является Письмо совслужащего Генина В.М. Молотову от 18 января 1940 года

(ГА ГАРФ Ф. Р - 5446. Оп. 82. Д. 119. Л. 193 - 197 ).

Письмо заинтересовало Молотова и он поручил своему секретариату перепечатать его. Теперь о том, какие сведения в своем письме приводит совслужащий.

В семье Генина - 5 человек (он, жена, трое детей), из которых работает только он один. Его ежемесячная зарплата составляет 450 рублей, из которых он не менее 30 рублей отдает как подоходный налог и культжилсбор, а еще 45 рублей государство изымает у него под "добровольный" заем. На оставшиеся 375 рублей Генин содержать семью не может, и для наглядности он приводит сведения о прожиточном минимуме для его семьи по продуктам, данные о потреблении которых и расходам на них ведет его жена. Получается, что "прожиточный" минимум его семьи составляет более 700 рублей (стоит отметить, что в своем письме Генин дважды совершает арифметические ошибки в подсчете). Разницу между зарплатой и прожиточным минимум Генин старается покрывать за счет подработок, продажей мебели, а также экономии на всем. Итак, из чего состоит расходная часть бюджета семьи Генина в процентах:

А вот расходы уже в рублевом эквиваленте (всего 732,5 рубля в месяц):

Теперь посмотрим, какое количество продуктов покупается на эти деньги:

В коммунальные расходы вошли: квартплата - 35 рублей вода и свет - 15 рублей керосин - 6 рублей радиоточка - 4 рублей дрова - 40 рублей

В мясо и масло вошли: масло (2 кг в месяц) - 80 рублей мясо (15 кг в месяц) - 189 рублей в месяц Хлеб семья Генина приобретает по 1,5 рубля килограмм (хотя иногда приходится приобретать его по более высокой цене - 2,7 рубля), макароны (2 кг в месяц) - по 3 рубля за кг. Сахара покупается в месяц на семью 4 кг по 4 рубля за кг, чай (50 грамм) - по 3,5 рубля. Поскольку в семье трое детей, то для них покупается по возможности 1 литр молока в день по 2-3 рубля за литр.

В овощи вошли: картофель (30 кг в месяц) - 90 рублей капуста (5 кг) - 20 рублей лук, морковь и т.п. - 10 рублей Указанные выше данные, еще раз отмечу, сам Генин считает именно "прожиточным минимумом", который - как уже понятно, его зарплата обеспечивает лишь наполовину. Стоимость такого "минимума" составляет более 730 рублей. При этом надо также учесть, что Генин по ценам дает цифры усредненные, что свидетельствует о том, что семья часть продуктов закупает не только на рынке, но и в государственной коммерческой торговой сети.

Теперь посмотрим на показатели потребления продуктов на душу человека в этой семье в месяц (данные усреднены, поскольку понятно, что, например, дети потребляют больше молока, чем взрослые): Мясо - 3 кг Масло - 0,4 кг Хлеб - 12 кг Сахар - 0,8 кг Картофель - 6 кг Капуста - 1 кг Молоко - 6 литров ****

Для сравнения - сводки ЦСУ Госплана:

Итак Резюме:

Сравнивая средние зарплаты российских рабочих до 1917 года со средними зарплатами европейских и американских рабочих, еще советский академик С.Г. Струмилин (в 1960 году) писал:

"Заработки российских рабочих были одними из самых высоких в мире, занимая второе место после заработков американских рабочих. ....
Реальный уровень оплаты труда в промышленности России был достаточно высок и опережал уровень оплаты труда в Англии, Германии, Франции".

"Средний годовой заработок в обрабатывающей промышленности США по цензу 1914 года достигал 573 долл. в год, 11,02 долл. в неделю, или 1,84 долл. в день. В перерасчете на русскую валюту по паритету дневной заработок американского рабочего составлял 3 руб. 61 коп. золотом. В России, по массовым данным 1913 года, годовой заработок рабочих деньгами и натурой равнялся за 257,4 рабочих дня 300 руб., т.е. не превышал 1 руб. 16 коп. в день, не достигая, таким образом, и трети (32,2%) американской нормы. Отсюда и делались обычно поспешные выводы о резком отставании уровня жизни рабочих России от американских стандартов. Но с учетом сравнительной дороговизны жизни в этих странах выводы получаются другие. При сравнении цен на важнейшие пищевые продукты в России и США оказывается, что в США продукты стоят в три раза дороже, чем в России. Опираясь на эти сравнения, можно сделать вывод, что уровень реальной оплаты труда в промышленности России следует оценить не ниже 85% американского". .

[Струмилин С.Г., Очерки экономической истории России. М.: Изд-во социально-экономической литературы, 1960., с.122-123]

Однако, добавляет С.Г. Струмилин, это без учета более низкой квартирной платы в России, меньшей тяжести налогового обложения и без учета безработицы, гораздо меньшей в России.

О.А. Платонов в своей книге дополняет это сравнение:

"Известно также, что "высокий уровень заработной платы русских рабочих сочетался с большим, чем в других странах, количеством выходных и праздничных дней. У промышленных рабочих число выходных и праздников составляло 100-110, а у крестьян достигало даже 140 дней в год. Перед самой революцией продолжительность рабочего года в России составляла в промышленности в среднем около 250-ти, а в сельском хозяйстве - около 230 дней. Для сравнения скажем, что в Европе эти цифры были совсем иными - около 300 рабочих дней в год, а в Англии - даже 310 дней".

[Платонов О. А ., Терновый венец России (История русского народа в XX веке), Том 1. М.: Алгоритм, 2009., с.34-35]

Сравнивая калорийность питания рабочего до 1917 года и в СССР, пришла к выводу, что уровень питания в калориях до революции 1917 года был вновь достигнут в СССР только в конце 50-х - начале 60-х годов . Тогда же (к концу 1950-х годов, при Н. Хрущеве), был проведён и пенсионный закон (сталинские пенсии для большинства людей были нищенскими), и началось массовой жилищное строительство - а до начала 1960-х годов и жилищные условия советских рабочих были гораздо хуже, чем рабочих в царской России до 1917 года

Полезная вещь революция!

По сравнению с сегодняшним днем неплохо. Но революция все равно была…

Относительно поставленного в заголовке вопроса существуют две противоположных точки зрения: приверженцы первой считают, что русский рабочий влачил жалкое существование, сторонники же второй доказывают, что русский рабочий жил гораздо лучше, чем российский. Какая же из этих версий верна, вам поможет разобраться этот материал. Откуда взялась первая версия, догадаться нетрудно – о тяжкой судьбе русского рабочего без устали твердила вся марксистская историография. Однако и среди дореволюционной литературы немало такой, которая поддерживала эту точку зрения.

Наибольшую известность в этой связи получил труд Евстафия Дементьева «Фабрика, что она дает населению и что она у него берет». В Интернете гуляет его второе издание, и на него часто ссылаются как блоггеры, так и спорящие с ними комментаторы. Однако мало кто обращает внимание на то, что это самое второе издание вышло в свет в марте 1897 года, то есть, во-первых, за несколько месяцев до принятия фабричного закона, устанавливающего 11,5-часовой день.

Во-вторых, в набор книга сдавалась несколькими месяцами раньше, то есть до денежной реформы Сергея Витте, в ходе которой рубль был девальвирован в полтора раза, и, следовательно, все зарплаты указаны в этой книге еще в старых рублях.

В-третьих же, и в главных, по признанию самого автора, «Изслѣдованiе было произведено въ 1884-1885 годахъ», а следовательно, все его данные применимы лишь для середины 80-х годов позапрошлого века. Тем не менее, исследование это имеет для нас большое значение, позволяя сравнивать благосостояние рабочего того времени с уровнем жизни предреволюционного пролетариата, для оценки которого нами были использованы данные ежегодных статистических сборников, сводов отчетов фабричных инспекторов, а также труды Станислава Густавовича Струмилина и Сергея Николаевича Прокоповича.

Первый из них, прославившийся как экономист и статистик еще до революции, стал в 1931 году советским академиком и умер в 1974 году, не дожив трех лет до своего столетнего юбилея. Второй же, начинавший как народник и социал-демократ, стал впоследствии видным масоном, женился на Екатерине Кусковой, а после Февральской революции был назначен министром продовольствия Временного правительства. Советскую власть Прокопович принял в штыки и в 1921 году был выслан из РСФСР. Умер он в Женеве в 1955 году.

Дореволюционные рабочие

Однако ни тот, ни другой не любили царский режим, и потому их нельзя заподозрить в приукрашивании современной им русской действительности. Благосостояние мы будем измерять по следующим критериям: 1. Заработок. 2. Продолжительность рабочего дня. 3. Питание. 4. Жилье.

Начнем с заработка.

Первые систематизированные данные относятся к концу 1870-х годов. Так, в 1879 году специальная комиссия, состоявшая при московском генерал-губернаторе, собрала сведения о 648 заведениях 11 групп производств, на которых было занято 53,4 тыс. рабочих. Согласно публикации Богданова в «Трудах Московского городского статистического отдела», годовой заработок рабочих Первопрестольной в 1879 году равнялся 189 рублям. В месяц, следовательно, в среднем выходило по 15,75 р. В последующие годы из-за наплыва в города бывших крестьян и, соответственно, увеличения предложения на рынке труда заработки стали снижаться, и лишь с 1897 года начался их устойчивый рост. В Петербургской губернии в 1900 году средняя годовая зарплата рабочего составляла 252 руб. (21 р. в месяц), а в Европейской России – 204 руб. 74 коп. (17,061 руб. в месяц). В среднем же по Империи месячный заработок рабочего в 1900 году составил 16 руб. 17,5 коп. При этом верхняя граница заработка поднималась до 606 рублей (50,5 руб. в месяц), а нижняя опускалась до 88 руб. 54 коп. (7,38 руб. в месяц).

Однако после революции 1905 года и последовавшей за ней некоторой стагнации с 1909 года заработки стали резко расти. У ткачей, например, заработная плата выросла на 74%, а у красильщиков – на 133%, но что скрывалось за этими процентами? Зарплата ткача в 1880 году в месяц составляла всего 15 руб. 91 коп., а в 1913 году – 27 руб. 70 коп. У красильщиков она выросла с 11 руб. 95 коп. – до 27 руб. 90 коп. Гораздо лучше обстояли дела у рабочих дефицитных профессий и металлистов. Машинисты и электрики стали зарабатывать в месяц по 97 руб. 40 коп., высшие мастеровые – 63 руб. 50 коп., кузнецы – 61 руб. 60 коп., слесари – 56 руб. 80 коп., токари – 49 руб. 40 коп. Если вы хотите сравнить эти данные с современными зарплатами рабочих, то можете просто умножить эти цифры на 1046 – таково соотношение дореволюционного рубля к российскому рублю по состоянию на конец декабря 2010 года. Лишь с середины 1915 года в связи с войной стали происходить инфляционные процессы, но с ноября 1915 года рост заработка перекрывал рост инфляции, и лишь с июня 1917 года зарплата стала отставать от инфляции.

Зарплаты рабочих по годам

Продолжительность рабочего дня.

Теперь перейдем к продолжительности рабочего дня. В июле 1897 года был издан декрет, ограничивавший рабочий день индустриального пролетариата по всей стране законодательной нормой в 11,5 часа в сутки. К 1900 году средний рабочий день в обрабатывающей промышленности составлял в среднем 11,2 часа, а к 1904-му не превышал уже 63 часов в неделю (без сверхурочных), или 10,5 часа в день. Таким образом, за 7 лет, начиная с 1897 года, 11,5-часовая норма декрета на деле превратилась уже в 10,5-часовую, причем с 1900 по 1904 год эта норма ежегодно падала примерно на 1,5%.

А что же было в это время в других странах? Да примерно то же самое. В том же 1900 году рабочий день в Австралии равнялся 8 часам, Великобритании – 9, США и Дании – 9,75, Норвегии – 10, Швеции, Франции, Швейцарии – 10,5, Германии – 10,75, Бельгии, Италии и Австрии – 11 часам.

В январе 1917-го средний рабочий день по Петроградской губернии составлял 10,1 часа, а в марте он снизился уже до 8,4, то есть всего за два месяца на целых 17%.

Однако использование рабочего времени определяется не только продолжительностью рабочего дня, но и числом рабочих дней в году. В дореволюционное время было значительно больше праздников – число праздничных дней в году составляло 91, а в 2011 году число нерабочих праздников, включая новогодние каникулы, составит лишь 13 дней. Не компенсирует эту разницу даже наличие 52 суббот, которые стали нерабочими с 7 марта 1967 года.

Продолжительность рабочего дня

Питание.

Средний русский чернорабочий съедал в день полтора фунта черного хлеба, полфунта белого, полтора фунта картофеля, четверть фунта крупы, полфунта говядины, осьмушку сала и осьмушку сахара. Энергетическая ценность такого пайка составляла 3580 калорий. Средний же житель империи поедал в день пищи на 3370 калорий. Такого количества калорий русские люди с тех пор больше почти никогда не получали. Этот показатель был превышен лишь в 1982 году. Максимум же пришелся на 1987 год, когда дневное количество потребляемой пищи составило 3397 калорий. В РФ же пик потребления калорий пришелся на 2007 год, когда потребление составило 2564 калории.

В 1914 году рабочий тратил на питание для себя и свой семьи 11 рублей 75 копеек в месяц (12 290 в нынешних деньгах). Это составляло 44% от заработка. Однако в тогдашней Европе процент зарплаты, затрачиваемый на питание, был гораздо выше – 60-70%. Более того, во время мировой войны этот показатель в России еще более улучшился, и расходы на питание в 1916 году, несмотря на рост цен, составили 25% от заработка.

Так питались

Жилье.

Теперь посмотрим, как же обстояло дело с жильем. Как писала выходившая некогда в Петрограде «Красная газета» в своем номере от 18 мая 1919 года, по данным за 1908 год (взятым, скорее всего, у того же Прокоповича), рабочие расходовали на жилище до 20% своего заработка. Если сравнить эти 20% с нынешним положением, то стоимость съема квартиры в современном Питере должна была бы составлять не 54 тысячи, а порядка 6 тысяч рублей, либо нынешний питерский рабочий должен получать не 29 624 рубля, а 270 тысяч. Сколько же это было тогда в деньгах?

Стоимость квартиры без отопления и освещения, по данным того же Прокоповича, составляла на одного зарабатывающего: в Петрограде – 3 р. 51 к., в Баку – 2 р. 24 к., а в захолустном городке Середе Костромской губернии – 1 р. 80 к., так что в среднем для всей России стоимость платных квартир оценивалась в 2 рубля в месяц. В переводе на современные российские деньги это составляет 2092 рубля. Здесь надо сказать, что это, конечно, не господские квартиры, съем которых стоил в Питере в среднем 27,75 р., в Москве – 22,5 р., а в среднем по России в 18,9 р. В этих господских квартирах жили в основном чиновники чином до коллежского асессора и офицеры. Если в господских квартирах на одного жильца приходилось 111 квадратных аршинов, то есть 56,44 кв. м, то в рабочих по 16 кв. аршин – 8,093 кв. м. Однако стоимость аренды квадратного аршина была такой же, как и в господских квартирах – 20-25 коп. за квадратный аршин в месяц.

Детская комната в казарме для семейных рабочих при Раменской фабрике промышленного и торгового товарищества «П.Малютина сыновья»

Рабочая казарма в Лобне для рабочих хлопкопрядильной фабрики купцов Крестовниковых

Однако уже с конца ХIХ столетия общей тенденцией становится строительство владельцами предприятий рабочих жилищ улучшенной планировки. Так, в Боровичах владельцы керамического завода кислотоупорных изделий инженеры братья Колянковские построили для своих рабочих в поселке Вельгия деревянные одноэтажные дома с отдельными выходами и приусадебными участками. Рабочий мог приобрести это жилье в кредит. Первоначальная сумма взноса составляла всего 10 рублей...

Таким образом, к 1913 году лишь 30,4% наших рабочих жили на съемных квартирах. Остальные 69,6% имели бесплатное жилое помещение. Кстати говоря, когда в послереволюционном Петрограде освободилось 400 тысяч господских квартир – кого расстреляли, кто сбежал, а кто умер с голоду – рабочий люд не спешил в эти квартиры вселяться даже бесплатно. Во-первых, располагались они далеко от завода, а во-вторых, протопить такую квартиру стоило больше, чем вся зарплата 1918 года...

« Жизнь стала сплош­ным приклю­че­нием на необи­та­е­мом острове, сплош­ной борь­бой за суще­ство­ва­ние, забо­той об одежде, пище и топке».

Так описы­вала жизнь после рево­лю­ции в своем днев­нике за 1919–1921 гг. выпуск­ница Высших женских курсов, дочь воро­неж­ского учителя Зина­ида Дени­сьев­ская. Тот же мотив изоля­ции, внезап­ной оторван­но­сти от привыч­ной жизни звучит и в воспо­ми­на­ниях Нины Бербе­ро­вой, отец кото­рой был круп­ным мини­стер­ским чинов­ни­ком из Петер­бурга: «Я вполне отчёт­ливо созна­вала, что от меня оста­лись клочья, и от России - тот неболь­шой кусок, где мы сейчас жили, без возмож­но­сти свида­ния или пере­писки с теми, кто жил по другую сторону фронта граж­дан­ской войны» .

Нине было шест­на­дцать лет, когда рево­лю­ци­он­ная волна смыла её за борт преж­него суще­ство­ва­ния и выбро­сила на неиз­вест­ный берег. На этом же берегу оказа­лись многие из тех, кому совет­ская власть дала обозна­че­ние «бывшие люди». В эту кате­го­рию попали аристо­краты, дворяне, офицеры Белой армии, духо­вен­ство, купцы, промыш­лен­ники, чинов­ники монар­хи­че­ского аппа­рата и ряд других соци­аль­ных групп. Всех этих людей ждала холод­ная, жесто­кая terra incognita - непри­вет­ли­вая тьма, в кото­рой прихо­ди­лось проди­раться наощупь и добы­вать пропи­та­ние своими руками. Преж­ние знания, преж­ние навыки в одно­ча­сье стали беспо­лез­ным бага­жом, от кото­рого нужно было как можно скорее изба­виться - чтобы выжить.

« Чему меня учили? Меня не учили, как доста­вать себе пропи­та­ние, как проби­ваться локтями в очере­дях за пайкой и ложкой, за кото­рую надо было давать залог; меня не учили ничему полез­ному: я не умела ни шить валенки, ни вычё­сы­вать вшей из детских голов, ни печь пироги из карто­фель­ной шелухи» . И Нина, и Зина­ида, и тысячи других дево­чек, деву­шек и женщин в одно­ча­сье оказа­лись «бывшими» и дочерьми «бывших» отцов - «бывших» поме­щи­ков, учите­лей, врачей, писа­те­лей, юристов, купцов, акте­ров, меце­на­тов, чинов­ни­ков, многих из кото­рых новая жизнь сделала «совер­шенно прозрач­ными, с глубоко запав­шими глазами и тяже­лым запа­хом».

Нина Бербе­рова

Что же пред­став­лял собой этот остров, насе­лён­ный «бывшими»? Как рево­лю­ци­он­ные собы­тия, граж­дан­ская война и смена власти изме­нили (точнее сказать, иско­рё­жили) быто­вые усло­вия жизни женщин «неже­ла­тель­ного» проис­хож­де­ния? Как и где они жили (точнее сказать, выжи­вали) в новом «царстве - голод­ных, зябну­щих, боль­ных и умира­ю­щих людей», кото­рое пришло на смену преж­ней монар­хии? Как они чувство­вали себя в мире, где места для них уже не было - и, глав­ное, что они сами гово­рили об этом?

Рево­лю­ция принесла с собой тоталь­ный хаос, в кото­рый всё больше и больше погру­жа­лись города. Отклю­чи­лась теле­фон­ная связь, нача­лись проблемы с транс­пор­том: редкие трам­ваи были пере­пол­нены, извоз­чика можно было достать только за боль­шие деньги. Закры­ва­лись или пусто­вали аптеки, лавки и мага­зины, заводы и пред­при­я­тия. Зина­ида Гиппиус назвала Петер­бург моги­лой, процесс разло­же­ния в кото­рой неиз­бежно идет всё дальше и дальше. Многие очевидцы писали о жизнь после рево­лю­ции схожими словами: как о загни­ва­ю­щем, боль­ном поту­сто­рон­нем мире, напол­нен­ном людьми-тенями, бесцельно бродя­щими в холод­ном аду неиз­вест­но­сти.

Зина­ида Гиппиус

Нина Бербе­рова, 1917 год:

« Трудно и печально отры­ваться в эти годы (шест­на­дцать лет) от того, с чем сжился: оборвать дружбу, бросить книги, бросить город, красота и вели­чие кото­рого в послед­ние месяцы начали помра­чаться от разби­тых окон, зако­ло­чен­ных лавок, повер­жен­ных памят­ни­ков, снятых дверей и длин­ных угрю­мых очере­дей».

Софья Кларк, родствен­ница Саввы Мамон­това, 1917 год:

« Тишина в городе была гробо­вая. Всё закрыто. Ни банков, ни мага­зи­нов, и денег не было, чтобы купить что-нибудь. Буду­щее было совсем неиз­вестно. Иногда каза­лось, что „чем хуже, тем лучше“, что боль­ше­вики долго не продер­жатся у власти. Кончи­лись буржу­аз­ные газеты: Русское Слово, Русские Ведо­мо­сти. Выхо­дили только изве­стия Совета Рабо­чих Депу­та­тов. Но изве­стий в них было мало. Насту­пал голод и холод, отоп­ле­ния не было. У нас, к счастью, во дворе были сложены дрова, но на боль­шой дом их не могло хватить на долго. По вече­рам было страшно выхо­дить. В темноте оста­нав­ли­вали, снимали пальто».

Елена Дулова, дочь князя Г.Н. Дулова, скри­пача и профес­сора Москов­ской консер­ва­то­рии, о феврале 1919 года:

« Москва пото­нула в сугро­бах… Посре­дине улиц тихо брели худые, измож­ден­ные люди… Трам­ваи не ходили».

Зина­ида Дени­сьев­ская, март 1922 года:

« Устала я. И странно мне от Смерти вернуться к жизни. Я не знаю хоро­шенько, стоит ли к ней возвра­щаться. Есть что-то непе­ре­но­симо урод­ли­вое, безоб­раз­ное в общей атмо­сфере жизни, именно русской тепе­реш­ней, - в этих худых, голод­ных людях, теря­ю­щих облик чело­ве­че­ский, в этих разгу­лах стра­стей - наживы, кутежа и разврата мень­шин­ства, в этом болоте безгра­мот­но­сти, неве­же­ства, дикого эгоизма, глупо­сти воров­ства и т.д.».

Одной из глав­ных проблем стал холод. Когда запасы дров кончи­лись, каждое полено, каждая щепка стала на вес золота. Темпе­ра­тура в квар­ти­рах дохо­дила до мину­со­вой. Боль­ницы не отап­ли­ва­лись. Прогреть обле­де­нев­шие комнаты было крайне сложно: расто­пить печь или чугунку стоило боль­шого труда. На дрова распи­ли­вали мебель, жгли книги. Тепло стало роско­шью, доступ­ной немно­гим.

« Голод и холод душев­ный и физи­че­ский».

« Холод и холод. Страх перед междо­усоб­ной войной, перед поте­рей близ­ких…»

« Жизнь - стала топкой печей, приго­тов­ле­нием еды и почин­кой белья… Борь­бой с холо­дом…»

« Я уже поняла, что холод тяже­лее голода. Голод и холод вместе - ничто перед духов­ным стра­да­нием».

« В городе - неопре­де­лён­ное настро­е­ние. Все погло­щены мыслью о топке и о продук­тах».

В этой ситу­а­ции соблю­дать простей­шие правила личной гиги­ены было крайне сложно. Надежда Мандель­штам вспо­ми­нает, какие усилия нужно было прила­гать для того, чтобы «помыться в огром­ном городе, где первым делом уничто­жили все ванные комнаты. Мы мылись, стоя на одной ноге и сунув другую под кран с холод­ной водой». Обще­ствен­ные бани закры­лись из-за недо­статка топлива. «…В промёрз­ших квар­ти­рах промер­зал водо­про­вод и кана­ли­за­ция. Убор­ные пред­став­ляли собой страш­ные клоаки. Пред­ла­га­лось всем граж­да­нам проли­вать их кипят­ком. В конце концов, полу­чи­лось так, что помойки превра­ти­лись в обще­ствен­ные убор­ные» .

Поэтесса Вера Инбер вспо­ми­нала:

« В те годы мне было очень плохо: я совер­шенно пере­стала пони­мать для чего я живу, и что будет дальше. Кроме всего прочего, ещё не на что было жить. Вещи из дому выте­кали неудер­жимо, как вода, мы пита­лись сначала портье­рами, скатер­тями, нако­нец роялем».

В новом - но не дивном - мире торговля стала одним из основ­ных спосо­бов пропи­та­ния. Край­няя нужна застав­ляла прода­вать всё до нитки. «Есть что-то надо», «не на что было жить», «есть почти нечего». На рынок «выте­кало» всё: укра­ше­ния, одежда и обувь, книги и картины, мебель и зана­вески, ковры и скрипки, столо­вое серебро и сервизы. Бережно храни­мые фамиль­ные драго­цен­но­сти в тяже­лых усло­виях суще­ство­ва­ния стано­ви­лись просто вещами, кото­рые можно было продать или обме­нять на еду. Перед лицом голода пред­меты из прошлой жизни теряли смысл и былую значи­мость. Книги и краси­вая доро­гая мебель превра­ща­лись в дрова для топки квар­тиры, золото и серебро - в пшено и карто­фель. Любовь Менде­ле­ева в борьбе «за хлеб насущ­ный» и для того, чтобы прокор­мить Алек­сандра Блока, заня­того служ­бой рево­лю­ции, не пожа­лела ни пяти сунду­ков своего актёр­ского гарде­роба, ни «тщатель­ную подо­бран­ной коллек­ции старин­ных плат­ков и шалей», ни «обожа­е­мой» нитки жемчуга. «Сего­дня прода­вала на Смолен­ском рынке бабуш­кин (со стороны мамы) брас­лет - един­ствен­ная уцелев­шая у меня вещица… Мне не жаль было её, как вообще не жаль ничего из наших обыва­тель­ских скар­бов. Но смер­тельно надо­ело посто­янно нуждаться», - пишет Мария Бело­цве­това, жена поэта и антро­по­софа Н.Н. Бело­цве­това, в эмигра­ции руко­во­див­шая русской антро­по­соф­ской груп­пой в Берлине.

Барри­кады у Леон­тьев­ского пере­улка

Т.М. Карди­на­лов­ская вспо­ми­нает, как после рево­лю­ции пришлось обме­нять на хлеб и молоко ордена отца, - офицера, к тому времени уже погиб­шего на фронте - в том числе, Орден Белого Орла, «наивыс­ший орден в царской армии». Бело­цве­това расска­зы­вает об артистке театра Корша Марты­но­вой: «Бедная старушка принуж­дена прода­вать, менять на картошку и хлеб подне­сен­ные ей при цветах и подар­ках ленты… В каком госу­дар­стве проис­хо­дило нечто подоб­ное?!..».

« У бабушки были уникаль­ные вещи, сереб­ря­ные, фамиль­ные. Неко­то­рые - золо­тые. Фамиль­ные укра­ше­ния, ожере­лья, брас­леты. Столо­вое серебро и столо­вое стекло, изго­тов­лен­ное в Италии бог знает в каком веке. Тончай­шее. Дунешь - разле­тится. Тронешь его - поёт. Оно пере­хо­дило из поко­ле­ния в поко­ле­ние. Всё это храни­лось в длин­ных боль­ших короб­ках, выло­жен­ных внутри барха­том. Бабушка зана­ве­ши­вала окна, чтобы снаружи ничего не было видно, и тогда только откры­вала эти коробки», - пишет о своём детстве Марина Дурново, внучка князя Голи­цина. Все эти вещи - всё, что оста­ва­лось «краси­вое или доро­гое» - её бабушка посте­пенно прода­вала в иностран­ных посоль­ствах. «И на выру­чен­ные деньги прино­сила домой кушать, еду, потому что нам не на что было жить».

Суха­рев­ский рынок в Москве во время граж­дан­ской войны

Вот что вспо­ми­нает Раиса Монас, проис­хо­див­шая из еврей­ской купе­че­ской семьи (её отцу принад­ле­жала гости­ница в Минске), о ситу­а­ции в после­ре­во­лю­ци­он­ной Одессе, где она оказа­лась после бегства из родного города:

« С прихо­дом боль­ше­ви­ков продо­воль­ствен­ное поло­же­ние резко ухуд­ши­лось, помню один период, когда мы ели только куку­рузу и поми­доры. Финан­со­вое поло­же­ние было чрез­вы­чайно слож­ное: „керенки“, бывшие ещё в ходу при белых, сразу исчезли, чёрный рынок процве­тал, и т.к. совет­ские рубли ничего не стоили, все прода­вали ещё имею­щу­юся иностран­ную валюту, чтобы иметь возмож­ность каждый день поку­пать продо­воль­ствие. Ману­фак­тура тоже исчезла: весной 1921 г., когда я кончала гимна­зию, мне сшили платье из простыни…».

К слову, простыня была не самым экзо­тич­ным мате­ри­а­лом, из кото­рого в то время прихо­ди­лось шить одежду. Платья масте­рили даже из марли для пере­вя­зок, бельё - из аптеч­ной кальки, на юбки пере­кра­и­вали отцов­ские брюки. В тоталь­ной нищете, в ситу­а­ции, когда весь гарде­роб до нитки - в прямом смысле - был продан, на долю женщин оста­ва­лись лишь обноски и мечты о такой роскоши, как чулки и хоро­шие туфли. «Если нам попа­дала в руки тряпка, тут же разыг­ры­ва­лось необуз­дан­ное вооб­ра­же­ние, как бы из неё, вожде­лен­ной, сделать нечто прекрас­ное и годное на все случаи жизни», - вспо­ми­нает Надежда Мандель­штам. «У меня было всего-навсего два платья с собою, одно из них назы­ва­лось парад­ное, так как я его наде­вала редко и только в парад­ных случаях, а второе состо­яло из кофточки и чёрной бархат­ной юбки, именно той, кото­рую Катя-коров­ница украла у меня в первые дни рево­лю­ции, а потом вернула. От долгой и посто­ян­ной носки мате­рия на коле­нях стала проти­раться, и в этих местах бархат поры­жел», - пишет Матильда Кшесин­ская, прима-бале­рина Импе­ра­тор­ских теат­ров, в прошлом - обла­да­тель­ница двух гарде­роб­ных комнат.

Торго­вать нужно было посто­янно - прожить на выру­чен­ные деньги при стре­ми­тельно расту­щих ценах обычно удава­лось недолго. «У меня опухли ноги и уже завтра, если не случится чего-либо непред­ви­денно-удач­ного, придётся идти на Смолен­ский торго­вать…», - жалу­ется своему днев­нику Мария Бело­цве­това. Как заме­чает А.А. Саль­ни­кова, «торговля и обмен вещей на толкуч­ках заво­е­вы­вают особое место в жизни дево­чек в это страш­ное время». В памяти Елены Дуло­вой 1918–1919 годы оста­лись как «самый кошмар­ный период в четы­рёх­лет­нем голоде». Малень­кая девочка каждый день бегала наве­щать маму в боль­нице - боси­ком. Зимние вещи пришлось продать соседу, чтобы купить на них на Смолен­ском рынке яблоки, манную крупу и молоко для боль­ной матери.

Послед­ствия боёв в Москве

Зина­ида Гиппиус, блиста­тель­ная и экстра­ва­гант­ная поэтесса, царица петер­бург­ских лите­ра­тур­ных сало­нов, пози­ро­вав­шая Баксту и Репину, вынуж­дена была прода­вать всё, вплоть до старой обуви: «Не дают полторы тысячи, - малы. Отдала задё­шево. Есть-то надо». Но торговля плохо дава­лась Зина­иде Нико­ла­евне, как и многим из «бывших»: «не умею, плохо идет продажа». Сложно приоб­щиться к коммер­ции тем, кто был воспи­тан по-другому и для другого. Однако зача­стую иного способа достать деньги просто не было. Навыки, полу­чен­ные в прошлой жизни, кото­рые могли приго­диться (напри­мер, коррек­тура), прино­сили ничтож­ный доход: «Над каким-то фран­цуз­ским рома­ном, пере­ве­дён­ным голод­ной барыш­ней, 14 ночей проси­дела. На копе­ечку эту (за 14 ночей я полу­чила около тысячи лени­нок, полдня жизни) не раску­тишься. Выгод­нее продать старые штаны».

К тому же, ситу­а­ция ослож­ня­лась пери­о­ди­че­скими запре­тами воль­ной торговли, обла­вами, стрель­бой и убий­ствами на рынках. Эти обсто­я­тель­ства способ­ство­вали расцвету неле­галь­ной торговли и спеку­ля­ции. Вот как эти собы­тия описы­вает Зина­ида Гиппиус:

« Терро­ри­сти­че­ские налеты на рынки, со стрель­бой и смер­то­убий­ством, конча­лись просто разграб­ле­нием продо­воль­ствия в пользу отряда, кото­рый совер­шал налёт. Продо­воль­ствия, прежде всего, но так как нет вещи, кото­рой нельзя встре­тить на рынке, - то заби­ра­лось и осталь­ное, - старые онучи, ручки от дверей, драные штаны, брон­зо­вые подсвеч­ники, древ­нее бархат­ное еван­ге­лие, выкра­ден­ное из какого-нибудь книго­хра­ни­лища, дамские рубашки, обивка мебели… Мебель тоже счита­лась собствен­но­стью госу­дар­ства, а так как под полой дивана тащить нельзя, то люди сдирали обивку и норо­вили сбыть ее хоть за полфунта соло­мен­ного хлеба…».

В ситу­а­ции край­ней нужды расста­ва­лись даже с пред­ме­тами искус­ства, отда­вали за бесце­нок картины, руко­писи и старин­ные книж­ные изда­ния, китай­ский фарфор, вазы и эмали, имев­шие колос­саль­ную стои­мость. Софья Кларк, проис­хо­див­шая из очень состо­я­тель­ной семьи, в своих воспо­ми­на­ниях пишет, что в голод­ные рево­лю­ци­он­ные годы пришлось продать порт­реты её тети Маши и матери, напи­сан­ные Серо­вым, кото­рый жил в детстве у их дяди, Саввы Мамон­това. Кроме того, семье Марии Кларк принад­ле­жали работы других знаме­ни­тых масте­ров: этюд Сури­кова (нищего к картине «Боярыня Моро­зова»), север­ный пейзаж Рериха. Эти картины оста­лись в дачном особ­няке, кото­рый после бегства хозяев занял детский дом, спустя непро­дол­жи­тель­ное время сгорев­ший дотла. Лиля Брик в «голод­ные дни» продала свой «огром­ный, больше нату­раль­ной вели­чины» порт­рет кисти Бориса Григо­рьева, одного из самых доро­гих худож­ни­ков русского аван­гарда. «Лиля в разливе» - так назы­вал этот порт­рет Влади­мир Маяков­ский. Также Брик вспо­ми­нает, как в 1919 году она от руки пере­пи­сала «Флейту-позво­ноч­ник», поэму Маяков­ского; он нари­со­вал к ней обложку и продал в каком-то мага­зине. Благо­даря этому они обедали целых два дня.

«Флейта позво­ноч­ника. Соч. Маяков­ского. Посвя­ща­ется Л.Ю. Брик. Пере­пи­сала Л.Ю. Брик. Разри­со­вал Маяков­ский». 1919 год.

Кроме того, имуще­ство могли рекви­зи­ро­вать, забрать при обыске или просто украсть. Графиня В.Н. Бобрин­ская, состо­яв­шая в город­ской управе Пяти­гор­ска, так описы­вает пове­де­ние новой власти в январе 1919 года:

« Банда этих граби­те­лей под пред­ло­гом обыс­ков врыва­ется в дома, и захва­ты­вает всё что ей попа­да­ется на глаза, - иногда это поборы день­гами, иногда золо­том и драго­цен­но­стями, иногда бельем и носиль­ным платьем, посу­дой - даже мебе­лью. Грабежи сопро­вож­да­ются часто наси­лием; бывало до 7–8 втор­же­ний этих банд в одну и ту же квар­тиру в один и тот же день».

Монас вспо­ми­нает рекви­зи­цию:

« Несколько раз в месяц чеки­сты прихо­дили и обыс­ки­вали квар­тиру: искали золото, драго­цен­но­сти, иностран­ную валюту. Одна­жды они ворва­лись среди бела дня: на обеден­ном столе была приго­тов­лена валюта для продажи; у тётки были хоро­шие рефлексы, она бросила шубу поверх денег и они не дога­да­лись её поднять. В другой раз искали чуть ли не целую ночь, всё распо­тро­шили, а у кошки в это время роди­лись котята, и всё было запря­тано под её подуш­кой - тоже ушли ни с чем».

Разгром­лен­ная квар­тира. 1917 год.

Гиппиус же описы­вает обыски в её доме:

« Куча баб в плат­ках (новые сыщицы-комму­нистки) инте­ре­со­ва­лись больше содер­жи­мым моих шкафов. Шепта­лись. В то время мы только что начи­нали продажу, и бабы явно были недо­вольны, что шкаф не пуст».

« Когда я вошла в свой дом, то меня сразу объял ужас, во что его успели превра­тить: чудная мрамор­ная лест­ница, веду­щая к вести­бюлю и покры­тая крас­ным ковром, была зава­лена книгами, среди кото­рых копо­ши­лись какие-то женщины. Когда я стала поды­маться, эти женщины наки­ну­лись на меня, что я хожу по их книгам. <…> Мне пред­ло­жили потом подняться в мою спальню, но это было просто ужасно, что я увидела: чудный ковёр, специ­ально мною зака­зан­ный в Париже, весь был залит черни­лами, вся мебель была выне­сена в нижний этаж, из чудного шкапа была вырвана с петлями дверь, все полки вынуты, и там стояли ружья, я поспе­шила выйти, слиш­ком тяжело было смот­реть на это варвар­ство. В моей убор­ной ванна-бассейн была напол­нена окур­ками», - в таком виде оказался особ­няк Кшесин­ской в стиле модерн, кото­рый был захва­чен боль­ше­ви­ками вскоре после Февраль­ской рево­лю­ции. Софья Кларк так описы­вает свою дачу в Наро-Фомин­ском, кото­рую она увидела спустя много лет после рево­лю­ции, в 1961 году: «На месте белого дома были огороды. Но флигель, кухня, дома куче­ров, садов­ника, прачек и осталь­ные службы стоят и до сих пор. Весь парк был сруб­лен, веро­ятно во время войны (теперь дере­вья снова выросли), старые дорожки ещё видны. Река Нара обме­лела, часовни в конце парка, на месте битвы 1812 года пропали. Там прохо­дит боль­шое шоссе».

Удар снаряда в квар­тиру у Никит­ских ворот. 1917 год.

Новой власти всего за несколько лет в полной мере удалось вопло­тить в жизнь свой глав­ный рево­лю­ци­он­ный лозунг, а именно - сделать всех людей равными. Аристо­кратки и кухарки, актрисы и прачки, фрей­лины и крестьянки - все они вдруг оказа­лись в схожих усло­виях. Это было равен­ство «разде­тых людей, равен­ство нищих». В одно­ча­сье канули в прошлое отбив­ные котлеты и гастро­но­ми­че­ские мага­зины с мрамор­ными прилав­ками, крах­маль­ные ворот­нички и бело­снеж­ные фартуки, шикар­ные особ­няки со штатом прислуги, «прелест­ными» убор­ными и элек­три­че­ством, простор­ные квар­тиры с израз­цо­выми печами и горя­чей водой.

« …Выставки картин, гром­кие премьеры в теат­рах и скан­даль­ные процессы на суде, покупки картин, увле­че­ние стари­ной, поездки на всю ночь в „Самар­канд“, к цыга­нам» - всё это стало казаться волшеб­ными сказ­ками, эфемер­ной мечтой, сном - «сном о забы­той жизни». А в реаль­но­сти был сырой хлеб с соло­мой и глиной в четверть фунта в день, крапив­ные щи и морков­ный чай, «столовки» с перло­вой кашей и стрельба на улицах, обле­де­нев­шие комнаты с зелё­ными от сыро­сти стенами и жестя­ными лампоч­ками, комму­наль­ные квар­тиры с клопами и тара­ка­нами, - голод, стра­да­ния и посто­ян­ный страх. Стира­лись границы, рвались связи, исче­зали ориен­тиры. Поэтессы прода­вали старые башмаки; актрисы плакали над своими распух­шими и загру­бев­шими руками; девушки в коти­ко­вых полу­пальто и шляп­ках махали кирками, отбы­вая снего­вую повин­ность.

Обита­те­лей «острова бывших», тех дево­чек, деву­шек и женщин, о кото­рых шла речь, ждала разная судьба. Кому-то удалось эмигри­ро­вать из Совет­ского Союза и дожить до глубо­кой старо­сти, кто-то умер от голода, кто-то сумел влиться в совет­скую действи­тель­ность и стать частью нового мира. Однако в те «страш­ные дни», о кото­рых идёт речь, в дни безвоз­врат­ного круше­ния и всеоб­щей агонии, все они чувство­вали себя поте­рян­ными, лишён­ными опоры и надежд на буду­щее.

« Почти год пошёл с тех пор. Я с трудом берусь за перо; нет сил, нет охоты писать. Но я хочу кончить эту тетрадь, не днев­ни­ком, а двумя, тремя словами. Писать днев­ник я больше не буду. Всё то, что меня вооду­шев­ляло, чему я верила, что любила, чему готова была безро­потно отдать и жизнь и счастье - всё это уничто­жено без следа. Погибла Россия, затоп­тан­ная в грязи, озве­рев­шая, поте­ряв­шая чувство чести, любви к чело­ве­че­ству, лежит она всеми заплё­ван­ная, в пропа­сти».
З.В. Арапова, дочь князя В.Д. Голи­цына и жена П.А. Арапова, адъютанта гене­рала В.И. Гурко

« Все вспо­ми­на­ются в эти страш­ные дни. Обо всех дума­ешь с одина­ко­вой трево­гой… И нет веры ни в чьё спасе­ние… Всё личное раство­ря­ется сейчас. Нет проч­но­сти ни в чём. Отдых нахо­дишь только в сказ­ках и в мыслях. А действи­тель­ность - как сон… Надо терпеть и рабо­тать».
Зина­ида Дени­сьев­ская

« Я стара­юсь скре­пить душу желез­ными поло­сами».
Зина­ида Гиппиус

Источники и литература

1. Арапова З.В. Днев­ник № 13. 1916–1921 гг. // НИОР РГБ. Ф. 12. Кар. 1. Ед. хр. 9.
2. Бело­цве­това М. Э. Днев­ник (1919 ноябрь 26 - 1920 мая 1) // НИОР РГБ. Ф. 24. Карт. 5. Ед. хр. 1.
3. Бербе­рова Н.Н. Курсив мой: Авто­био­гра­фия / Вступ. ст. Е.В. Витков­со­кого; Коммент. В.П.Кочетова, Г.И. Мосе­швили. М.: Согла­сие, 1996.
4. Блок Л. И быль и небы­лицы о Блоке и о себе // Жизни гибель­ный пожар. М., 2012. С. 39–111.
5. Бобрин­ская В.Н. Воспо­ми­на­ния. «Итоги личных наблю­де­ний» // ГАРФ. Ф. 5819. Оп. 1. Ед. хр. № 6.
6. Брик Л. Пристраст­ные рассказы. Сост. Я. И. Грой­сман, И.Ю. Генс. Худо­же­ствен­ное оформ­ле­ние - В.В. Петру­хин. Нижний Новго­род: ДЕКОМ, 2011.
7. Гиппиус З. Днев­ники.
8. Глоцер В. «Марина Дурново: Мой муж Даниил Хармс».
9. Дени­сьев­ская З. А. Днев­ник 1916–1919 // НИОР РГБ. Ф.752. Катр. 2. Ед. хр.2.
10. Дени­сьев­ская З. А. Днев­ник 1919–1921 // НИОР РГБ. Ф.752. Катр. 2. Ед. хр.3.
11. Дулова Е.Г. «По правде говоря». (Исто­рия трех поко­ле­ний). Часть II . 1916–1922 гг.» // НИОР РГБ. Ф. 218. Карт. 1354. Ед. хр. 4.
12. Инбер В.М. Авто­био­гра­фия (1899–1920-е гг.) // Ф. 198. Карт. 13. Ед. хр. 62. Л. 3–4
13. Карди­на­лов­ская Т. М. Жизнь тому назад: Воспо­ми­на­ния. СПб.: ДЕАН + АДИА-М, 1996.
14. Кларк С.М. Война 1914–1917 гг. Воспо­ми­на­ния. (Публи­ку­ется по мате­ри­а­лам из архива Дома русского зару­бе­жья им. А.Солженицына)
15. Кшесин­ская М. Воспо­ми­на­ния.
16. Мандель­штам Н.Я. Мой муж - Осип Мандель­штам. Москва: АСТ, 2014. С. 51.
17. Монас Р. «Я себе разрешу начать мои воспо­ми­на­ния с 1915 года». Воспо­ми­на­ния (Публи­ку­ется по мате­ри­а­лам из архива Дома русского зару­бе­жья им. А. Солже­ни­цына)
18. Саль­ни­кова А.А. Транс­фор­ма­ция идеа­лов и жизнен­ных ценно­стей русской девочки/девушки в первое после­ок­тябрь­ское деся­ти­ле­тие // Соци­аль­ная исто­рия. Ежегод­ник, 2003. Женская и гендер­ная исто­рия / Под ред. Н.Л. Пушка­ре­вой. М.: «Россий­ская поли­ти­че­ская энцик­ло­пе­дия» (РОССПЭН), 2003. С. 411–435.
19. Смир­нова Т.М. Бывшие люди Совет­ской России. Стра­те­гии выжи­ва­ния и пути инте­гра­ции. 1917–1936 годы.
20. Толстой А. Хожде­ние по мукам. Трило­гия. Книги первая и вторая // Толстой А. Собра­ние сочи­не­ний. Т. 5. М.: Госу­дар­ствен­ное изда­тель­ство худо­же­ствен­ной лите­ра­туры, 1959. С. 24.