Русский народ есть не государственный, т. о. не стремящийся к государственной власти, не желающий для себя политических прав, не имеющий в себе даже зародыша народного властолюбия. Самым первым доказательством тому служит начало нашей истории: добровольное призвание чужой государственной власти в лице варягов. <...> В 1612 году народ призвал государственную власть, избрал царя и поручил ему неограниченную судьбу свою, мирно сложив оружие и разошедшись по домам.
… На Западе идет постоянная вражда и тяжба между государством и народом, не понимающими своих отношений. В России этой вражды и тяжбы не было, ... но государство в лице Петра посягнуло на народ.
Так свершился разрыв царя с народом, так разрушился этот древний союз земли и государства... Так русский монарх получил значение деспота, а свободно-подданный народ - значение раба-невольника!
Федоров В. А. Сборник документов по истории СССР для семинарских и практических занятий. Первая половина XIX века. Высш. шк. , 1974. С. 230-231.
Н. М. Карамзин о царствовании Петра I.
Явился Петр. В его детские лета самовольство вельмож, наглость стрельцов и властолюбие Софьи напоминали России несчастные времена смут боярских. Но великий муж созрел уже в юноше и мощною рукою схватил кормило государства. Он сквозь бурю и волны устремился к своей цели: достиг - и все переменилось!
Сею целью было не только новое величие России, но и совершенное присвоение обычаев европейских <...> Он имел великодушие, проницание, волю непоколебимую, деятельность, неутомимость редкую: исправил, умножил войско, одержал блестящую победу над врагом искусным и мужественным; завоевал Ливонию, сотворил флот, основал гавани, издал многие законы мудрые, привел в лучшее состояние торговлю, рудокопни, завел мануфактуры, училища, академию, наконец, поставил Россию на знаменитую степень в политической системе Европы. Петр нашел средства делать великое - князья московские приготовляли оное. И, и славя славное в сем монархе, оставим ли без замечания вредную сторону его блестящего царствования?
<...> Петр не хотел вникнуть в истину, что дух народный составляет нравственное могущество государств, подобно физическому, нужное для их твердости. Сей дух и вера спасли Россию во времена самозванцев; он есть не что иное <...> , как уважение к своему народному достоинству. Искореняя древние навыки, представляя их смешными, хваля и вводя иностранные, государь России унижал россиян в собственном их сердце. Презрение к самому себе располагает или человека и гражданина к великим делам? Любовь к Отечеству питается сими народными особенностями, безгрешными в глазах космополита, благотворными в глазах политика глубокомысленного. <...> Государство может заимствовать от другого полезные сведения, не следуя ему в обычаях. <...> Петр ограничил свое преобразование дворянством. <...> Русский земледелец, мещанин, купец увидел немцев в русских дворянах, ко вреду братского, народного единодушия государственных состояний. <...> С честью и достоинством россиян сделалось подражание.
Семейственные нравы не укрылись от влияния царской деятельности. Вельможи стали жить открытым домом; их супруги и дочери вышли из непроницаемых теремов своих; балы, ужины соединили один пол с другим в шумных залах; россиянки перестали краснеть от нескромного взора мужчин, и европейская вольность заступила место азиатского принуждения... Имя русского имеет ли теперь для нас ту силу неисповедимую, какую оно имело прежде? И весьма естественно: деды наши, уже в царствование Михаила и сына его, присваивая себе многие выгоды иноземных обычаев, все еще оставались в тех мыслях, что правоверный россиянин есть совершеннейший гражданин в мире, а Святая Русь - первое государство. Пусть назовут то заблуждением; но как оно благоприятствовало любви к отечеству и нравственной силе оного! Теперь же, более ста лет, находясь в школе иноземцев, без дерзости можем ли похвалиться своим гражданским достоинством? Некогда называли мы всех иных европейцев неверными, теперь называем братьями; спрашиваю: кому бы легче было покорить Россию - неверным или братьям? <...> Мы стали гражданами мира, но перестали быть, в некоторых случаях, гражданами России. Виною Петр. Он велик без сомнения; но еще мог бы возвеличиться гораздо более, когда бы нашел способ просветить ум россиян без вреда для их гражданских добродетелей. <...> Петр, любя в воображении некоторую свободу ума человеческого, долженствовал прибегнуть ко всем ужасам самовластия для обуздания своих, впрочем, столь верных подданных. Тайная канцелярия день и ночь работала в Преображенском: пытки и казни служили средством нашего славного преобразования государственного <...> В необыкновенных усилиях Петровых видим всю твердость его характера и власти самодержавной. <...> Петр объявил себя главою Церкви, уничтожив патриаршество, как опасное для самодержавия неограниченного. Но заметим, что наше духовенство никогда не противоборствовало мирской власти, ни княжеской, ни царской: служило ей полезным оружием в делах государственных и совестью в ее случайных уклонениях от добродетели. <...> Со времен Петровых упало духовенство в России. <...> Церковь подчиняется мирской власти и теряет свой характер священный; усердие к ней слабеет, а с ним и вера, а с ослаблением веры государь лишается способа владеть сердцами народа в случаях чрезвычайных, где нужно все забыть, все оставить для отечества, и где Пастырь душ может обещать в награду один венец мученический. Власть духовная должна иметь особенный круг действия вне гражданской власти, но действовать в тесном союзе с нею. <...>
Утаим ли от себя еще одну блестящую ошибку Петра Великого? Разумею основание новой столицы на северном крае государства, среди зыбей болотных, в местах, осужденных природою на бесплодие и недостаток. ... Можно сказать, что Петербург основан на слезах и трупах. о великий муж самими ошибками доказывает свое величие: их трудно или невозможно изгладить - как хорошее, так и худое делает он навеки. Сильною рукою дано новое движение России; мы уже не возвратимся к старине! <...>
Карамзин Н. М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. М. , 1991. С. 31-37.
Мнение историков о реформах Петра 1!??? и получил лучший ответ
Ответ от А Вы не знаете... как?)[гуру]
В большинстве обзорных трудов петровский период рассматривается как начало новой эпохи в истории России. Однако глубокое несогласие царит среди историков, пытающихся ответить на вопрос, в какой степени эпоха реформ означала кардинальный разрыв с прошлым, отличалась ли новая Россия от старой качественно.
С. М. Соловьев интерпретирует петровский период как эру ожесточенной борьбы между двумя диаметрально противоположными принципами государственного управления и характеризует реформы как радикальное преобразование, страшную революцию, рассекшую историю России надвое и означавшую переход из одной эпохи в истории народа в другую.
Среди ученых, отстаивающих «эволюционную» концепцию, особенно выделяются В. О. Ключевский и С. Ф. Платонов, настойчиво проводившие мысль о наличии преемственности между реформами Петра и предшествующим столетием.
У С. М. Соловьева реформы представлены в виде строго последовательного ряда звеньев, составляющих всесторонне продуманную и предварительно спланированную программу преобразований, имеющую в своей основе жесткую систему четко сформулированных целевых установок.
Для П. Н. Милюкова реформы выступают в виде непрерывной цепи просчетов и ошибок. Преобразовательная деятельность Петра обнаруживает, по его мнению, поразительное отсутствие перспективной оценки ситуации, систематичности, продуманного плана, следствием чего и явилась взаимная противоречивость многих реформ.
В. О. Ключевский не только характеризовал реформы как длинный ряд ошибок, но и определил их как перманентное фиаско, а петровские приемы управления – как «хронический недуг» , разрушавший организм нации на протяжении 200 лет.
По вопросу планомерности реформ советские историки не выработали единую позицию. Но, как правило, они предполагали иной, более глубокий, чем интенсификация и повышение эффективности военных действий, смысл преобразований.
Часть историков считает, что незаурядная личность Петра наложила отпечаток на всю политическую деятельность правительства и в положительном, и в отрицательном смысле. Однако подобная оценка лишь изредка находит подтверждение в серьезных исследованиях, касающихся степени и характера
влияния Петра на процесс преобразований.
П. Н. Милюков первым открыл и вызывающе усомнился в величии Петра. Он утверждает, что сфера влияния Петра была весьма ограниченной; реформы разрабатывались коллективно, а конечные цели преобразований осознавались царем лишь частично, да и то опосредованно ближайшим окружением. Таким образом, Милюков обнаруживает длинный ряд «реформ без реформатора» .
Согласно общепринятому мнению, царь использовал большую часть своего времени и энергии именно на то, чтобы изменить отношения России и окружающего мира; кроме того, многие историки документально, на основе внешнеполитических материалов подтвердили активную и ведущую роль Петра в этой области государственной деятельности.
Создается впечатление полного единомыслия среди историков по поводу того, что административные реформы Петра по сравнению с прежней системой управления были шагом вперед.
Исследователи едины во мнении, считая петровскую эпоху весьма значительной в истории промышленности России потому, что в первой четверти XVIII в. благодаря политике протекционизма и субсидиям государства были основаны многие новые предприятия.
Социальные реформы Петра всегда привлекали пристальное внимание историков. Многие полагают, что в своем стремлении добиться максимальной отдачи от своих подданных по отношению к государству Петр предпочитал, строить новое на фундаменте сословной структуры, увеличивая тяготы отдельных сословий.
В исторической литературе сложилось мнение: эпоха Петра означала исторический поворот во взаимоотношениях России и Европы, Россия благодаря победе над Швецией вошла в европейскую систему государств в качестве великой державы. Некоторые авторы считают указанные результаты важнейшими во всей деятельности Петра, другие – важнейшим событием в истории Европы XVIII в.
Источник:
Ответ от Леонид Фетисов
[гуру]
Всю государственную деятельность Петра I условно можно разделить на два периода: 1696-1715 годы и 1715-1725.
Особенностью первого этапа были спешка и не всегда продуманный характер, что объяснялось ведением Северной войны. Реформы были нацелены прежде всего на сбор средств для ведения войны, проводились насильственным методом и часто не приводили к желаемому результату. Кроме государственных реформ на первом этапе проводились обширные реформы с целью модернизации уклада жизни.
Во втором периоде реформы были более планомерными и направленными на внутреннее обустройство государства.
В целом реформы Петра были направлены на укрепление Российского государства и приобщение правящего слоя к западноевропейской культуре с одновременным усилением абсолютной монархии. К концу правления Петра Великого была создана мощная Российская империя, во главе которой находился император, обладавший абсолютной властью. В ходе реформ было преодолено технико-экономическое отставание России от ряда других европейских государств, завоёван выход к Балтийскому морю, проведены преобразования во всех сферах жизни российского общества. В то же время, народные силы были крайне истощены, разросся бюрократический аппарат, были созданы предпосылки (Указ о престолонаследии) для кризиса верховной власти, приведшие к эпохе «дворцовых переворотов».
У Петра I поначалу отсутствовала четкая программа реформ в сфере государственного правления. Появление нового государственного учреждения или изменение административно-территориального управления страной диктовалось ведением войн, которое требовало значительных финансовых ресурсов и мобилизации населения. Унаследованная Петром I система власти не позволяла собрать достаточно средств на реорганизацию и увеличение армии, постройку флота, строительство крепостей и Санкт-Петербурга.
С первых лет правления Петра прослеживалась тенденция снижения роли малоэффективной Боярской думы в управлении государством. В 1699 году при царе была организована Ближняя канцелярия, или Консилиум (Совет) министров, состоявший из 8 доверенных лиц, управлявших отдельными приказами. Это был прообраз будущего Правительствующего Сената, сформированного 22 февраля 1711 года. Последние упоминания о Боярской думе относятся к 1704 г. В Консилии был установлен определённый режим работы: каждый министр имел особые полномочия, появляются отчетность и протоколы заседаний. В 1711 г. вместо Боярской думы и подменявшей её Консилии был учрежден Сенат. Пётр так сформулировал основную задачу Сената: «Смотреть во всем государстве расходов, и ненужные, а особливо напрасные, отставить. Денег, как возможно, сбирать, понеже деньги суть артериею войны.»
Созданный Петром для текущего управления государством на время отсутствия царя (в то время царь отправлялся в Прутский поход), Сенат, в составе 9 человек, превратился из временного в постоянно действующее высшее правительственное учреждение, что было закреплено Указом 1722 года. Он контролировал правосудие, ведал торговлей, сборами и расходами государства, наблюдал за исправностью отбывания дворянами воинской повинности, ему были переданы функции Разрядного и Посольского приказов.
Решения в Сенате принимались коллегиально, на общем собрании и подкреплялись подписями всех членов высшего государственного органа. Если один из 9 сенаторов откажется подписать решение, то решение считалось недействительным. Таким образом Пётр I делегировал часть своих полномочий Сенату, но в то же время возложил на его членов персональную ответственность.
Одновременно с Сенатом появилась должность фискалов. Обязанность обер-фискала при Сенате и фискалов в провинциях состояла в негласном надзоре за деятельностью учреждений: выявляли случаи нарушения указов и злоупотреблений и доносили Сенату и царю. С 1715 года за работой Сената следил генерал-ревизор, с 1718 переименованный в обер-секретаря. С 1722 года контроль над Сенатом осуществляют генерал-прокурор и обер-прокурор, которым подчинялись прокуроры всех других учрежде
Мнения историков о Петре I
Н.М. Карамзин: «Явился Петр... Он сквозь бурю и волны устремился к своей цели: достиг -- и все переменилось! Сею целью было не только новое величие России, но и... присвоение обычаев европейских... Потомство воздало усердную хвалу сему бессмертному государю и личным его достоинствам и славные подвигам. Он имел великодушие, проницание, волю непоколебимую, деятельность, неутомимость редкую: исправил, умножил войско, одержал блестящую победу над врагом искусным и мужественным; завоевал Ливонию, сотворил флот, основал гавани, издал многие законы мудрые, привел в лучшее состояние торговлю, рудокопни, завел мануфактуры, училища, академию, наконец поставил Россию на знаменитую степень в политической системе Европы. ...Но мы, россияне, имея перед глазами свою историю, подтвердим ли мнение несведущих иноземцев и скажем ли, что Петр есть творец нашего величия государственного? Забудем ли князей московских: Иоанна I, Иоанна III, которые, можно сказать, из ничего воздвигли державу сильную, и,-- что не менее важно, учредили твердое в ней правление единовластное? И, славя славное в сем монархе, оставим ли без замечания вредную сторону его блестящего царствования?..
Деды наши, уже в царствование Михаила и сына его присваивая себе многие выгоды иноземных обычаев, все еще оставались в тех мыслях, что правоверный россиянин есть совершеннейший гражданин в мире, а СВЯТАЯ РУСЬ -- первое государство. Пусть назовут то заблуждением; но как оно благоприятствовало любви к отечеству и нравственной силе оного! Теперь же, более ста лет находясь в школе иноземцев, без дерзости можем ли похвалиться своим гражданским достоинством? Некогда называли мы всех иных европейцев НЕВЕРНЫМИ, теперь называем братьями; спрашиваю: кому бы легче было покорить Россию -- неверным или братьям? То есть кому бы она, по вероятности, долженствовала более противиться? При царе Михаиле или Феодоре вельможа российский, обязанный всем Отечеству, мог ли бы с веселым сердцем навеки оставить ее, чтобы в Париже, в Лондоне, Вене спокойно читать в газетах о наших государственных опасностях?
Мы стали гражданами мира, но перестали быть, в некоторых случаях, гражданами России. Виною Петр. Он велик без сомнения; но еще мог бы возвеличиться больше, когда бы нашел способ просветить ум россиян без вреда для их гражданских добродетелей. К несчастью, сей государь, худо воспитанный, окруженный людьми молодыми, узнал и полюбил женевца Лефорта, который от бедности заехал в Москву и, весьма естественно, находя русские обычаи для него странными, говорил ему об них с презрением, а все европейское возвышал до небес. Вольные общества Немецкой слободы, приятные для необузданной молодости, довершили Лефортово дело, и пылкий монарх с разгоряченным воображением, увидев Европу, захотел сделать Россию -- Голландиею…»
С.М. Соловьев: «Петр не был вовсе славолюбцем-завоевателем и в этом явился полным представителем своего народа, не завоевательного по природе племени и по условиям своей исторической жизни. Гений Петра высказался в ясном уразумении положения своего народа, он сознал, что его обязанность -- вывести слабый, бедный, почти неизвестный народ из этого печального положения посредством цивилизации. Трудность дела представлялась ему во всей полноте по возвращении из-за границы, когда он мог сравнить виденное на Западе с тем, что он нашел в России, которая встретила его стрелецким бунтом. Он испытал страшное искушение, сомнение, но вышел из него, вполне уверовавши в нравственные силы своего Народа, и не замедлил призвать его к великому подвигу, к пожертвованиям и лишениям всякого рода, показывая сам пример во всем этом. Ясно осознавши, что русский народ должен пройти трудную школу, Петр не усумнился подвергнуть его страдательному, унизительному положению ученика; но в то же время он успел уравновесить невыгоды этого положения славою и величием, превратить его в деятельное, успел создать политическое значение России и средства для его поддержания. Петру предстояла трудная задача: для образования русских людей необходимо было вызвать иностранных наставников, руководителей, которые, естественно, стремились подчинить учеников своему влиянию, стать выше их; но это унижало учеников, которых Петр хотел сделать как можно скорее мастерами; Петр не поддался искушению, не принял предложения вести дело успешно с людьми выученными, вполне приготовленными, но иностранцами, хотел, чтоб свои, русские, проходили деятельную школу, хотя бы это стоило и больших потерь, сопровождалось большими неудобствами... С какой бы точки зрения мы ни изучали эпоху преобразования, мы должны прийти в изумление перед нравственными и физическими силами преобразователя, сфера деятельности которого была бы так обширна».
петр россия подвиг народ политический
Оценка деятельности и критика
В письме послу Франции в России, Людовик XIV так отзывался о Петре: «Этот государь обнаруживает свои стремления заботами о подготовке к военному делу и о дисциплине своих войск, об обучении и просвещении своего народа, о привлечении иностранных офицеров и всякого рода способных людей. Этот образ действий и увеличение могущества, которое является самым большим в Европе, делают его грозным для его соседей и возбуждают очень основательную зависть».
Мориц Саксонский называл Петра величайшим человеком своего столетия.
Август Стриндберг так охарактеризовал Петра «Варвар, цивилизовавший свою Россию; он, который строил города, а сам в них жить не хотел; он, который наказывал кнутом свою супругу и предоставил женщине широкую свободу - его жизнь была великой, богатой и полезной в общественном плане, в частном же плане такой, какой получалась.»
Западники положительно оценивали петровские реформы, благодаря которым Россия стала великой державой и приобщилась к европейской цивилизации.
Известный историк С. М. Соловьёв отзывался о Петре в восторженных тонах, приписывая ему все успехи России как во внутренних делах, так и во внешней политике, показал органичность и историческую подготовленность реформ:
Необходимость движения на новый путь была осознана; обязанности при этом определились: народ поднялся и собрался в дорогу; но кого-то ждали; ждали вождя; вождь явился.
Историк считал, что главную свою задачу император усматривал во внутреннем преобразовании России, а Северная война со Швецией была лишь средством к этому преобразованию. По мнению Соловьёва:
Различие взглядов происходило от громадности дела, совершенного Петром, продолжительности влияния этого дела. Чем значительнее какое-нибудь явление, тем более разноречивых взглядов и мнений порождает оно, и тем долее толкуют о нём, чем долее ощущают на себе его влияние.
П. Н. Милюков, в своих произведениях развивает мысль, что реформы проводились Петром спонтанно, от случая к случаю, под давлением конкретных обстоятельств, без какой-либо логики и плана, были «реформами без реформатора». Также он упоминает о том, что только «ценой разорения страны, Россия возведена была в ранг европейской державы». По мнению Милюкова, в период правления Петра, население России в границах 1695 г. сократилось в силу беспрестанных войн.
С. Ф. Платонов принадлежал к числу апологетов Петра. В своей книге «Личность и деятельность» он писал следующее:
Люди всех поколений в оценках личности и деятельности Петра сходились в одном: его считали силой. Пётр был заметнейшим и влиятельнейшим деятелем своего времени, вождём всего народа. Никто не считал его ничтожным человеком, бессознательно употребившим власть или же слепо шедшим по случайному пути.
Кроме того, Платонов уделяет много внимания личности Петра, выделяя его положительные качества: энергию, серьёзность, природный ум и дарования, желание во всём разобраться самому.
Н. И. Павленко считал, что преобразования Петра - крупный шаг по пути к прогрессу (хотя и в рамках феодализма). С ним во многом согласны выдающиеся советские историки: Е. В. Тарле, Н. Н. Молчанов, В. И. Буганов, рассматривая реформы с точки зрения марксистской теории. Вольтер писал неоднократно о Петре. К концу 1759 г. выпустил первый том, а в апреле 1763 г. вышел второй том «Истории Российской империи при Петре Великом». Главной ценностью петровских реформ Вольтер определяет прогресс, которого русские добились за 50 лет, другие нации не могут этого достигнуть и за 500. Петр I, его реформы, их значение стали объектом спора Вольтера и Руссо.
Н. М. Карамзин, признавая этого государя Великим, сурово критикует Петра за чрезмерное увлечение иностранным, стремление сделать Россию Голландией. Резкое изменение «старого» быта и национальных традиций, предпринятое императором, по мнению историка, далеко не всегда оправдано. В результате русские образованные люди «стали гражданами мира, но перестали быть, в некоторых случаях, гражданами России».
В. О. Ключевский думал, что Пётр делал историю, но не понимал её. Чтобы защитить Отечество от врагов, он опустошил его больше всякого врага… После него государство стало сильнее, а народ - беднее. "Вся преобразовательская его деятельность направлялась мыслью о необходимости и всемогуществе властного принуждения; он надеялся только силой навязать народу недостающие ему блага. «Горе грозило тому, кто хоть тайно, хоть во хмелю задумался бы: „К добру ли ведёт нас царь, и не напрасны ли эти муки, не приведут ли они к мукам злейшим на многие сотни лет?“ Но думать, даже чувствовать что-либо, кроме покорности было воспрещено».
Б. В. Кобрин утверждал, что Пётр не изменил в стране самого главного: крепостного права. Крепостническая промышленность. Временные улучшения в настоящем обрекли Россию на кризис в будущем.
По Р. Пайпсу, Каменскому, Н. В. Анисимову реформы Петра имели крайне противоречивый характер. Крепостнические методы, репрессии привели к перенапряжению народных сил.
Н. В. Анисимов полагал, что, несмотря на введение целого ряда новшеств во все сферы жизни общества и государства, реформы вели к консервации самодержавно-крепостнической системы в России.
Борис Чичибабин. Проклятие Петру (1972)
Дмитрий Мережковский. Трилогия Христос и Антихрист. Пётр и Алексей (роман).
Фридрих Горенштейн. Царь Пётр и Алексей (драма).
Алексей Толстой. Пётр Первый (роман).
В научных трудах очень часто XVIII и XIX вв. представляются особым периодом в историческом развитии нашей государственной жизни. Этому периоду усвоено несколько названий: одни зовут его "Императорским", другие "Петербургским", третьи просто называют это время новой русской историей.
Новую русскую историю обыкновенно начинают с так называемой эпохи преобразований нашего общественного быта. Главным деятелем этих преобразований был Петр Великий. Поэтому время его царствования представляется нашему сознанию той гранью, которая отделяет старую Русь от преобразованной России. С этой грани нам и должно начать свое изучение последней и прежде всего, стало быть, познакомиться с сущностью преобразований и с преобразовательной деятельностью Петра I.
Но деятельность Петра I до сих пор не имеет в нашем общественном сознании одной твердо установленной оценки. На преобразования Петра смотрели разно его современники, смотрим разно и мы, люди XIX и начала XX в. Одни старались объяснить себе значение реформы для последующей русской жизни, другие занимались вопросом об отношении этой реформы к явлениям предшествовавшей эпохи, третьи судили личность и деятельность Петра с нравственной точки зрения.
Многогранная и противоречивая в своих конкретных проявлениях и исторических последствиях, по-разному оценивается в историографии. При этом оценки деятельности Петра I во многом определяются теми принципиальными теоретическими (методологическими) подходами, которых придерживаются те или иные исследователи. В рамках всех научных направлений, которые основываются на идеи поступательного, прогрессивного развития человечества, даются в целом положительные оценки деятельности Петра I.
Так, в 30 40-е гг. XIX в. западники (Т.Н. Грановский, С.М. Соловьев, М.Н. Катков, К.Д. Кавелин и др.), считая Россию страной, идущей по западноевропейскому пути развития, отстаивая необходимость использования опыта Запада, делали вывод о том, что Петр I осуществил исключительно полезное для страны дело, сократив еѐ отставание от Европы и т. д. Историки «государственной школы» (прежде всего, С. М. Соловьев) писали о реформах, о личности Петра I в восторженных тонах, приписывая ему все успехи, достигнутые как внутри страны, так и во внешней политике России.
В XX в. представители историко-материалистического направления (Б. А. Рыбаков, Н. И. Павленко, В. И. Буганов, Е. В. Анисимов и др.), пришли к выводу о том, что в результате петровских преобразований Россия сделала крупный шаг по пути прогресса, превратилась в европейскую державу, а созданный Петром I абсолютистский режим ничем существенно не отличался от абсолютистских режимов Запада. Но вместе с тем, обращается внимание на то, что необходимые реформы были проведены дорогой ценой, за счет усиления эксплуатации народа.
Представители либерального направления (И. Н. Ионов, Р. Пайпс и др.), которые главное внимание уделяют развитию личности, признают заслуги Петра I в деле европеизации страны, превращения ее в передовую державу. Но при этом они считают, что страна была обескровлена из-за перенапряжения народных сил, а пространство свободы сузилось, так как каждый человек был ограничен в своей деятельности рамками государственных интересов. В результате же «вестернизации» (в смысле «слепого» копирования западных идей и порядков) в России утвердился не абсолютизм, а азиатский деспотизм, лишь внешне похожий на западные абсолютистские монархии.
Страна же к концу правления Петра I представляла собой военно-полицейское государство с крепостнической экономикой: реформы законсервировали крепостнические отношения. Представители технологического направления (С. А. Нефедов и др.), которые, изучая прогресс человечества, главное внимание уделяют технологическому развитию и сопутствующим изменениям в обществе, рассматривают реформы Петра I в контексте технологической модернизации шведско-голландского образца.
При этом отмечается то, что новые явления взаимодействовали с традициями прошлых эпох, и этот синтез не привел к существенным переменам: в России имел место абсолютизм восточного образца. Дворяне не были свободны, поскольку обязаны были нести государственную службу, а их отношения с крестьянами регулировались государством. Промышленность же, созданная Петром I, была, в основном, государственной промышленностью, обслуживающей армию и флот.
В целом Россия оставалась восточным государством с европейским фасадом. Сторонники локально-исторической теории, в целом отрицательно относятся к реформаторской деятельности Петра I. Славянофилы в 40-е гг. XIX в. пришли к выводу, что реформы Петра I - это насильственное вмешательство государства в самобытную жизнь русского народа, которое нанесло русскому народу непоправимый ущерб, лишив его национального своеобразия и естественного пути развития.
В рамках религиозно-исторической теории существуют два противоположных подхода к оценке деятельности Петра I. Христианская историография, представленная официальной церковью, к Петру I относится лояльно: деятельность царя как помазанника Божьего была направлена на благо России. А вот в старообрядческой христианской литературе проявляется явно негативное отношение к Петру I, так как, по мнению старообрядцев, он пренебрегал старинными православными традициями, преследовал старообрядцев и т. д. Следует подчеркнуть, что в оценках деятельности Петра I известными государственными, общественными, деятелями, писателями, а также историками прослеживается определѐнная противоречивость и неоднозначность.
Как представляется, это объясняется, очевидно, тем, что, во-первых, для истории важны не только позитивные результаты преобразований, сами по себе, но и та цена, которая заплачена за них народом. Во-вторых, тем, что противоречивыми оказались последствия петровских реформ во всех сферах жизни российского общества.
Преобразования Петра I представляют собой модель реформирования общества в условиях его системного кризиса. Это обстоятельство, по мнению авторитетных историков (Каменского и др.) , с одной стороны, обеспечило радикальным реформам Пѐтра I благоприятные условия, так как в результате кризиса произошла дезорганизация политической элиты, и она не смогла составить оппозиции: петровские реформы, перевернувшие жизнь российского общества, не встретили сколько-нибудь серьѐзного сопротивления.
Но, с другой стороны, кризис потребовал радикальных преобразований во всех сферах жизни и в относительно короткий срок. Это предопределило отсутствие планомерности, системности, проработанности, подготовленности в процессе реформирования, а также, во многом, и насильственный способ реализации реформ. Исторический опыт петровских реформ свидетельствует о том, что период радикальных реформ требует максимального напряжения сил общества, и не может продолжаться сколь угодно долго. Общество, несомненно, через какое-то время начинает нуждаться в передышке и в осмыслении опыта, уроков осуществляемых преобразований, т.е. идѐт проверка реформ самой жизнью, в ходе которой происходит в той или иной мере, движение вспять.
Это, по сути дела, и наблюдалось в послепетровский период, когда проявились противоречивые, негативные последствия петровских реформ. В течение, по крайней мере, двух десятков лет преемникам Петра I пришлось ликвидировать последствия, например, финансового кризиса, сокращая расходы на государственный аппарат и армию. Долгосрочные негативные последствия имел и социокультурный раскол нации, вызванный реформами Петра I.
Сегодня существует точка зрения, согласно которой в результате реформ Петра I начался процесс модернизации России, означающей «не отказ от самобытности как таковой, а отречение от самобытности старого образца и созидание новой модели самобытности».1 При этом царьреформатор, в отличие от некоторых современных реформаторов, изначально ставил перед собой не задачу уподобления Западу, а задачу превращения России в могущественную страну, оснащѐнную современными научнотехническими, технологическими достижениями. И хотя при решении этой задачи не обошлось в ряде случаев без поверхностного «европейничания», в итоге, благодаря реформам Петра I, «была заложена новая Россия, непохожая на себя в прошлом, но от этого не ставшая идентичной ни Англии, ни Франции, ни Западу в целом: Россия приступила к строительству новой модели самобытности».
Своей реформаторской деятельностью Петр I, добивался преодоления того, что он считал социально-экономической, социально-политической отсталостью страны, и осуществлял то, что сегодня называют модернизацией. При этом он стремился к достижению тех идеалов общественного устройства, которые предлагала в своѐ время западноевропейская общественная мысль.
