Libmonster ID: RU-10524
Необходимость изучения и всесторонней оценки научного наследства П. Г. Любомирова приобретает в настоящий момент актуальное значение.
П. Г. Любомиров написал большое количество исторических работ, главным образом из истории экономического развития и развития общественной мысли XVIII века. В этих сочинениях содержится много ценных фактических сведений, статистических данных; в них даётся подробное описание экономических районов, отраслей промышленности и отдельных мануфактур. Труды П. Г. Любомирова широко вошли в научный оборот: мимо них не может пройти ни один исследователь, изучающий историю промышленности крепостной России.
Но использование полезного вклада, который Любомиров внёс в советскую историческую науку, возможно только в свете последовательной и принципиальной марксистско-ленинской критики тех методологических принципов и приёмов, которые лежат в основе его работ. Совершенно назревшая необходимость всесторонней критической оценки исторического наследства Любомирова подчёркивается также и тем обстоятельством, что некоторые советские историки идеализируют Любомирова, неправильно определяют место, занимаемое им в русской историографии. Некоторые историки пытаются представить Любомирова марксистом и рекомендовать без воякой критики его научные труды 1 . Стремление приписать марксистско-ленинские взгляды тому, кто их не имел, либо преувеличить близость к марксизму учёных, находившихся от него на значительном расстоянии, ничем не отличается от попытки искажения марксизма. А такая попытка не может не вызвать самого резкого отпора.
П. Г. Любомиров принадлежал к поколению историков, начавших свою научно-педагогическую деятельность в дореволюционном университете и завершивших её при советской власти. Любомиров закончил в 1910 г. исторический факультет Петербургского университета, здесь же он защитил магистерскую диссертацию и в 1915 г., получав звание приват-доцента по кафедре русской истории, приступил к преподаванию.
Петербургскому университету Любомиров обязан углублённым историческим образованием, знанием источников, архивов и архивного дела, знакомством с вспомогательными историческими дисциплинами. Но вместе с тем исторические кафедры Петербургского университета оказали влияние и на формирование научных взглядов П. Г. Любомирова.
В начале XX в. историко-филологический факультет Петербургского университета, находившийся под ""посредственным наблюдением царского правительства, являлся очагом вполне "благонамеренной" официальной науки. Исторические кафедры возглавляли крупные буржуазные учёные, стоявшие на позициях идеализма. Наиболее крупными историками, возглавлявшими также состоявшее при С.-Петербургском университете Историческое общество, были А. С. Лаппо-Данилевский, С. Ф. Платонов и Н. И. Кареев, отличавшиеся крайней консервативностью взглядов и враждебным отношением к марксизму.
На формирование П. Г. Любомирова как историка особенно большое влияние оказали С. Ф. Платонов, А. Е. Пресняков, А. С. Лаппо-Данилевский. Поэтому, повидимому, он проявил особый интерес к истории XVII-XVIII веков. В предисловии к своей первой монографии, посвящённой Нижегородскому ополчению, Любомиров называет Платонова своим университетским учителем и выражает ему свою благодарность. "В его семинарии, - пишет Любомиров, -зародился у меня интерес к данной теме" 2 .
Наряду с непосредственным воздействием на формирование научных взглядов Любомирова университетских учителей на него, бесспорно, повлияла и та общая идеологическая обстановка, которая сложилась в стране в тот период.
Начало XX в., ознаменовавшееся широким распространением марксизма, огромной творческой и организующей деятельностью Ленина и Сталина как в области теории, так и в деле руководства массовым революционным движением, характеризовалось вместе с тем и активизацией буржуазных идеологических течений. Волна враждебных марксизму, консервативных и по существу антинаучных теорий с особой силой хлынула после революции 1905 года. Эпоха реакции способствовала попыткам возродить идеализм в самых различных отраслях научного знания.
1 См. "Вопросы истории" N 12 за 1948 г., стр. 7.
2 Любомиров П. Очерк истории Нижегородского ополчения, стр. X, Пто. 1917.
В исторической науке одним из орудий борьбы с марксизмом явилось неокантианство и его новейшая разновидность - философия Риккерта. Противопоставляя естественным наукам исторические, Риккерт, как известно, утверждал, что в последних господствуют лишь частные, индивидуальные явления и неповторяемые события, не имеющие общих признаков и не поддающиеся обобщениям. Отсюда известное указание Риккерта на то, что в исторической науке господствует индивидуализирующий метод в отличие от метода генерализирующего, при помощи которого изучаются науки естественные 3 .
Задача исторической науки, по мнению Риккерта, сводится лишь "к изучению отдельных разрозненных событий и фактов. Антинаучное отрицание принципа причинности и объективной закономерности в общественной жизни было доведено Риккертом до такой крайности, которой не было ни в одном из предшествующих идеалистических течений.
Однако при всей теоретической беспомощности этой философии, её неспособности к сколько-нибудь убедительным ответам на доводы марксистской критики риккертианство оказалось вполне приемлемым и своевременным для наиболее реакционного крыла русской буржуазной исторической науки эпохи империализма.
Влияние риккертианства сказалось не столько в популяризации теоретических основ этого направления, сколько в их практическом применении буржуазными исследователями 4 . Учение Риккерта освобождало буржуазных исследователей от необходимости делать выводы и принципиальные обобщения и обосновывало ту поверхностную описательность, которая была распространена в буржуазной исторической науке периода империализма.
Интерпретация задач исторического исследования в духе ограниченного фактособирательства, оценка исторического события как механического соединения отдельных, разрозненных, случайных фактов не только свидетельствовали о методологической беспомощности буржуазной науки, но и являлись орудием борьбы с материалистическим пониманием истории.
Наиболее откровенно и резко этот догмат апологетической буржуазной науки был впоследствии, уже в 1925 г., сформулирован акад. Богословским, который в предисловии к своей работе о Петре I писал: "Чтобы отчётливо знать какой-либо механизм, необходимо разобрать его на составляющие его части и изучить каждую из этих частей. Чтобы точно знать историческое событие, следует разложить его на простейшие факты, из которых оно составилось, и изучить эти факты отчётливо. Меня преимущественно занимало разложение сложного факта на простейшие составные и отчётливое изображение последних" 5 .
М. Богословский не ограничился такой характеристикой своего научного кредо. В указанном предисловии он прямо подчёркивает своё пренебрежительное отношение к обобщениям и выводам. "Чем обобщение шире, - отмечал Богословский, - тем построить его легче. Но нет ничего труднее, как передать простой исторический факт вполне точно, т. е. вполне так, как он происходил в действительности, на самом деле" 6 .
Поверхностная описательность, неспособность к принципиальным выводам и обобщениям, присущие буржуазным общественным наукам, оказали большое влияние на Любомирова и определили содержание его работ и особенность исследовательских приёмов 7 .
Ранние произведения Любомирова совершенно отчётливо отражают глубокий кризис, который переживала буржуазная историческая наука начала XX века, отказавшаяся от признания закономерности общественной жизни и лишившая тем самым историю всякой научной основы.
Крайний идеализм был определяющей основой научно-исследовательской деятельности Любомирова, испытавшего на себе многочисленные влияния разнообразных течений буржуазной историографии. На всех его ранних произведениях лежит печать традиций и догматов государственной школы, которые он воспринял через посредство своего учителя Платонова. В известной степени обнаруживается в этих трудах также я влияние буржуазного социологизма Ключевского. Это влияние особенно усиливается в 20-х годах: в поисках новых, прогрессивных путей своего научного творчества Любомиров заимствовал, в первую очередь из арсенала буржуазно-социологической школы, ин-
3 См. Риккерт Г. Философия истории, стр. 25 - 29. СПБ. 1908.
4 Теоретические основы риккертианства в несколько видоизменённой форме излагались в курсе "Методологии истории" Лаппо-Данилевского. Пресловутое противопоставление наук идиографических наукам номотетическим, лежавшее в основе этого курса, полностью вытекало из учения Риккерта.
5 Богословский М, Пётр I. Т. I. стр. 10 - 11. М. 1940.
7 Чрезвычайно характерно то обстоятельство, что в области политической экономии борьба буржуазных апологетов против успешного распространения марксистско-ленинской теории также привела к отказу от объяснения общественных явлений и к ограничению задач науки одним только описанием. Тенденция так называемой "исторической" школы политической экономии, носившей реакционный, антисоциалистический характер, к подмене теоретического анализа накоплением сырого конкретного материала имела целью отвлечь внимание от тех острых политических выводов, которые неизбежно возникали при теоретическом анализе капиталистического хозяйства. П. Г. Любомиров был хорошо знаком и широко использовал работы виднейшего русского представителя "исторической" школы политэкономии И. М. Кулишера, представлявшие собой наиболее яркий образчик ограниченного фактособирательства.
терес к экономической тематике и особое подчёркивание роли естественно-географического фактора.
Научно-педагогическая деятельность П. Г. Любомирова распадается на два периода: до Октябрьской социалистической революции и послереволюционный период.
В ранний период своей деятельности Любомиров написал несколько статей, посвященных отдельным представителям русской церкви, и большую монографию о Нижегородском ополчении начала XVII века. Эти работы рисуют Любомирова как типичного представителя крайнего идеалистического направления в истории и отражают консерватизм его научных и общественно-политических взглядов. В них нет даже попытки подойти к широким социальным проблемам исторического прошлого. Всё внимание Любомирова приковано к отдельным, часто второстепенным, эпизодам русской истории XVII в., связанным с деятельностью представителей царствующей династии либо церкви, к мелким деталям и биографическим подробностям.
В статье "Легенда о старце Давиде Хвостове" 8 Любомиров тщательно исследует вопрос о пребывании царя Михаила Фёдоровича в Макарьевском монастыре и о личности основателя этого монастыря - Давиде Хвостове. Любомиров с присущей ему обстоятельностью исследует вопрос о том, кем был Давид Хвостов и какую роль он сыграл для спасения молодого Романова накануне его избрания в цари.
Ещё более отсталый, консервативный характер носят ранние публикации Любомирова по истории старообрядчества 9 . В них содержатся подробные характеристики деятелей старообрядчества. С большой тщательностью Любомиров разбирает вопрос о различных, совершенно несущественных подробностях жизни этих "деятелей". Он полемизирует с историками старообрядчества по вопросу о... дате основания Преображенского кладбища (?). В целом в этих публикациях Любомиров выступает перед нами как историк старообрядческой религии в узком смысле слова. Недаром они и были опубликованы в поповском журнале "Старообрядческая мысль".
И позднейшие работы Любомирова о старообрядчестве, написанные уже в советское время, по своей направленности не на много отличаются от его ранних статей. Они не дают социально-экономической характеристики условий, в которых возник раскол в русской церкви, не вскрывают классовых корней старообрядчества, а направлены на подробное изучение различных группировок старообрядческой религии, изучение биографий многочисленных "деятелей" этого течения и т. п. Особенно невыгодное впечатление, с этой точки зрения, производит работа "Выговское общежительство" (Москва, Саратов. 1924). О том, что эта работа написана в узком историко-религиозном плане, свидетельствует всё содержание книги, её поповско-проповеднический стиль, преклонение автора перед различными "старцами" и "владыками". С усердием, достойным лучшего применения, Любомиров описывает в ней все подробности религиозной жизни монахов, приводит образцы различных "посланий" и "поучений" и т. п. Исключительно натуралистически, например, описывает он режим безбрачия в Выговском монастыре. Этой, с позволения сказать, "проблеме" автор отводит ряд страниц своей книги. Всё изложение ведётся не только без малейших попыток научной оценки истории старообрядчества, но даже с каким-то религиозным преклонением перед ним. Затхлой церковностью веет от этой работы Любомирова. Трудно поверить, что её писал историк в советское время.
Совершенно необоснованным поэтому является утверждение Н. Л. Рубинштейна, будто работы П. Г. Любомирова по истории раскола отражают его интерес к социальной тематике 10 . Ничего общего с научным исследованием жизни и борьбы народных масс эти работы не имеют. Хотя в статьях о расколе и старообрядчестве, помещённых в энциклопедическом словаре Гранат 11 . Любомиров и пытается отметить общеисторическую обстановку и установить внутренние причины, породившие раскол и старообрядчество, всё же они чрезвычайно далеки от правильной, научной оценки этих явлений.
Крайний консерватизм, полное игнорирование роли народных масс в истории - таковы характерные особенности исторических взглядов Любомирова в этот период.
Первой крупной исторической работой Любомирова, завершившей дореволюционный этап его научной деятельности, является "Очерк истории Нижегородского ополчения 1611 - 1613 гг." 12 . В этой монографии отчётливо отражены основные научные установки Любомирова и особенности его исследовательских приёмов. В "Очерке истории Нижегородского ополчения" собран богатый документальный материал. Автор его проявил основательное знакомство с предшествующей литературой вопроса. С этой точки зрения монография до настоящего времени не утратила своего значения. Но основная направленность этого труда и всё его содержание свидетельствуют о том, что Любомиров в своей оценке русской истории начала XVII в. недалеко ушёл от Платонова и других своих буржуазно-дворянских предшественников.
8 "Журнал министерства народного просвещения". Новая серия, XXXVI, декабрь 1911 года.
9 "Старообрядческая мысль" N 1 за 1912 г., статья "Новый историк старообрядчества", и N 9 за 1912 г., "Новые материалы по истории старообрядчества".
10 См. Рубинштейн Н. Русская историография, стр. 508. М. 1941.
11 Энциклопедический словарь Гранат. Т. т. 35 и 41. Ч. 4-я.
Своё исследование Любомиров начинаете экономической и географической характеристики Нижнего Новгорода, в котором впервые было организовано ополчение. Останавливаясь в первой главе на вопросе о составе нижегородского населения, автор рассматривает эту проблему целиком с официально-"государственной" точки зрения. Его интересует, какие категории населения являлись оплотом государственного "порядка" и могли оказать поддержку "законному" правительству и какие, напротив, представляли собой источник "смуты" и "волнений". Движение народных масс против своих угнетателей, борьбу крестьян против бояр и помещиков Любомиров называет "социальной смутой" в отличие от собственно "смуты", заключавшейся в борьбе различных претендентов на московский престол 13 .
В полном соответствии со взглядами своего учителя", Платонова, Любомиров считал, что борьба крестьянства против феодального гнёта приводила к разрушению государственного порядка и была глубоко враждебна интересам общественного развития. Здесь проявилась крайняя реакционность общественно-политических взглядов Любомирова, стремившегося в этой работе обосновать благотворность монархической власти. "Как это вполне естественно для эпохи распада государства, - писал Любомиров, - более понятные населению местные и даже чисто эгоистические интересы отдельных групп и лиц выступили на первый план к явному ущербу для государственного целого" 14 . Отмечая, что крестьяне захватывали у монастырей земельные участки, покосы, целые деревни, Любомиров называет это грабежом и разбоем. Вообще он далёк от признания самого факта существования общественных классов: он часто говорит о взаимоотношениях "власти" и "населения", рассматривая государство как надклассовую силу 15 .
Вместе с тем Любомиров в "Очерке истории Нижегородского ополчения" отразил и другие влияния, идущие, повидимому, от буржуазно-социологической школы. Останавливаясь на истории возникновения Нижегородского ополчения, П. Г. Любомиров отмечает, что в его организации приняли участие различные слои русского населения. В работе Любомирова подчёркнуто, что воззвания о создании ополчения писаны от лица всего нижегородского мира: "от властей (духовного чина), воевод и дьяков, разных чинов служилых людей, от старост, целовальников и всех посадских людей!" 16 . Руководящей силой в организации ополчения были, по мнению Любомирова, посадские люди, поднявшие и другие слои нижегородского населения 17 . Эта же мысль проводится и в ряде других мест рассматриваемой книги.
В своей монографии Любомиров шаг за шагом прослеживает, как созданное в Нижнем Новгороде ополчение росло и принимало общероссийский характер. В главе VII он отмечает, что в течение четырёхмесячного стояния ополчения в Ярославле к нему присоединилось население многих городов и оно сосредоточило вокруг себя около половины люда русских земель 18 .
Таким образом, Любомиров, и в этом его заслуга, показал и подчеркнул массовый характер поднятого нижегородцами движения за освобождение русской земли от иноземных оккупантов.
Однако не следует преувеличивать тот прогрессивный сдвиг, который мы наблюдаем в этом вопросе у Любомирова. Нельзя согласиться с Н. Л. Рубинштейном, который в этом произведении Любомирова усматривал "по существу иную постановку темы", чем у Платонова 19 . Любомиров в "Очерке истории Нижегородского ополчения" сочетал признание массового характера ополчения с основной идеей Платонова о смуте как о периоде нарушения и восстановления государственного порядка, носительницей которого являлась самодержавная власть. Решающей силой исторического процесса для. Любомирова являлась царская монархия, а не народ. Описывая созыв Земского собора, на котором был избран Михаил, он указывал: "Земля, исстрадавшаяся без государя, спешила исполнить просьбы воевод-правителей, и в декабре начали приезжать в Москву народные избранники для выбора царя" 20 .
Много лет спустя Любомиров признавал консерватизм тех исходных методологических позиций, которые были положены им в основу исследования Нижегородского ополчения. В одной из своих лекций, прочитанных в 1934 г., он отмечал, что эта работа "была написана с точки зрения тех историографических устремлений, которые
13 См. Любомиров П. Очерк истории Нижегородского ополчения, стр. 28. Эти взгляды полностью вытекали из концепции Платонова, рассматривавшего народное движение в начале XVII в, как анархическое, разбойное начало, которому противопоставлялась самодержавная власть, носительница государственного порядка и общественного спокойствия.
14 Любомиров П. Указ. соч., стр. 109.
15 Наиболее обобщающая формула такой оценки государства была дана в эти годы А. С. Лаппо-Данилевским в докладе, прочитанном на международном историческом конгрессе в Лондоне. "В сущности, - заявил Лаппо-Данилевский, - идея государства отличается нормативным характером: она содержит понятие о том отношении, которое должно быть между государем и подданными, а не только понятие о принудительной власти, которую государство имеет над частными лицами" ("Идея государства и главнейшие моменты её развития в России со времён смуты и до эпохи преобразований", статья Лаппо-Данилевского в журнале "Голос минувшего" N 12 за 1914 г., стр. 5). Нельзя не заметить непосредственной связи между этой формулой и той исходной установкой о государственной власти, которая лежала в основе монографии Любомирова.
16 Любомиров П. Указ. соч., стр. 38.
17 Там же, стр. 51.
18 Там же, стр. 105.
19 Рубинштейн Н. Указ. соч., стр. 507.
20 Любомиров П. Указ. соч., стр. 173.
были в то время" 21 . При этом Любомиров отмечал своё несогласие (с теми историческими взглядами, которые сложились у него в молодые годы, и указал на то, что анализ общественных отношений, который содержится в "Очерке истории Нижегородского ополчения", является самым слабым местом книги.
Наибольшее развитие научно-исследовательской работы Любомирова относится ко второму периоду его деятельности - после 1917 года. Великая Октябрьская социалистическая революция произвела переворот в сознании русской интеллигенции, значительная и лучшая часть которой бесповоротно встала на сторону советской власти. Но процесс теоретического перевооружения старых научных кадров, даже тех, которые субъективно понимали необходимость овладения передовой, марксистско-ленинской методологией, был сложным и длительным.
Наряду с неуклонным ростом и успешным распространением марксистско-ленинских идей, наряду с разоблачением и разгромом враждебных антимарксистских течений в общественных науках, первые годы советской власти отмечены непрекращающимися вылазками буржуазных экономистов и историков, пытавшихся идеологически обосновать программу капиталистической реставрации. Наиболее реакционная часть буржуазной профессуры продолжала отстаивать свои старые позиции, ведя борьбу с марксизмом. Милюков, Кизеветтер и другие представители реакционной буржуазной профессуры после Октябрьской социалистической революции эмигрировали за границу. Некоторые из буржуазных историков, не решавшиеся на открытое выступление против марксизма, пытались прикрыть сбой научный консерватизм лживым лозунгом о "чистой", внепартийной науке, не зависимой от классовой и политической борьбы. Очень характерно в этом отношении выступление С. Ф. Платонова в начале 1921 г., содержавшее прямой выпад против советской власти 22 .
Сложный процесс критической переоценки старых догматов буржуазной науки и теоретического перевооружения той части дореволюционных историков, которая субъективно стремилась стать на марксистский путь, в известной степени был затруднён также и тем, что сравнительно малочисленные марксистские кадры ещё не заняли решающих позиций во всех научных учреждениях и научных органах.
Говоря об идеологической обстановке 20-х годов, нельзя не отметить влияния на историков научной деятельности Н. А. Рожкова и М. Н. Покровского.
В исторических построениях Рожкова наиболее полно отразился вульгарный материализм, отрицавший диалектику и классовую борьбу. Будучи наиболее законченным представителем "экономического материализма", который он заимствовал у легальных марксистов 90-х годов, Струве и Туган-Барановского, Рожков развивал эту точку зрения в своих многочисленных дореволюционных исторических работах.
При советской власти научно-педагогическая деятельность Рожкова расширилась. Основные его произведения, в которых наиболее ярко подчёркнуты идеи "экономического материализма"; - "Город и деревня в русской истории" и многотомник "Русская история в сравнительно историческом освещении" - после Октябрьской социалистической революции неоднократно переиздавались и использовались в преподавании. В этот период Рожков издал большое количество самых разнообразных учебников русской и всеобщей истории для средней и высшей школы, а также написал ряд исследовательских и методологических работ 23 .
В последние годы жизни Рожков преподавал историю в многочисленных учебных заведениях Ленинграда и Москвы, а также руководил подготовкой аспирантов, что способствовало широкому распространению его антимарксистской концепции.
Борьба с антимарксистской концепцией Рожкова в 20-х и в начале 30-х годов велась в совершенно недостаточной степени. Этому способствовало то, что ведущее положение на историческом фронте в то время занимал М. Н. Покровский, являвшийся последователем теории "экономического материализма", от которой он полностью не отошёл до конца своей жизни 24 .
Известно, что "школа" Покровского оказалась базой и прикрытием для антимарксистской и прямой вредительской деятельности врагов народа на фронте исторической науки. Вместе с тем распространение исторических взглядов Покровского и его "школы", несомненно, задержало процесс перестройки той части историков старой формации, которая честно и искренно стремилась найти новые, прогрессивные пути в своём научном творчестве. С другой стороны, господство этой школы облегчало поверхностное приспособление к советской науке тех учёных, которые, по существу, оставались на старых позициях. Многие из старых учёных, стоявших на позициях буржуазно-социологической школы Ключевского-Виноградова, вместо марксизма и под видом марксизма воспринимали принципы "экономического материализма" в их наиболее примитивной, вульгарной интерпретации. Подлинное марксистское перевооружение подменялось переходом к экономической тематике, исследованием, а иногда и просто описанием отдельных экономических явлений и процессов.
После Октябрьской социалистической революции методология и научные взгляды Рожкова - Покровского, несомненно, ока-
21 См. предисловие к "Очерку истории Нижегородского ополчения 1611 - 1613 гг.", стр. 4. Соцэкгиз. 1939.
22 См. "Дела и дни" - Исторический журнал N 2 за 1921 г., стр. 133.
23 См. библиографию трудов Рожкова в статье К. В. Сивкова. "Учёные записки" Института истории РАНИОН. Т. V. М. 1929.
24 См. двухтомник "Против исторической концепции М. Н. Покровского". М. 1939, особенно статью А. М. Панкратовой.
зали большое влияние на П. Г. Любомирова.
В 20-е годы научно-педагогическая деятельность Любомирова развернулась в стенах Саратовского университета, где он с 1920 по 1930 г. заведывал кафедрой русской истории. В течение этого времени он написал ряд очерков экономики отдельных районов России и истории русской общественной мысли XVIII века. В 1924 г. Любомиров получил длительную командировку в Ленинград для изучения архивных фондов в Мануфактур-коллегии и Мануфактур-конторе. В отчёте о результатах этой командировки Любомиров отмечал, что необходимость изучения экономической истории "всё настойчивее подчёркивается современными устремлениями в нашей историографии" 25 .
Исследовательские работы Любомирова этого периода отражают некоторый шаг вперёд по сравнению с его дореволюционными трудами. Этот этап его научной деятельности характеризуется отказом от прежних, консервативных взглядов. В работах, написанных в 20-е годы, нет характерного для его дореволюционных трудов враждебного отношения к массовым движениям. В некоторых своих экономических очерках П. Г. Любомиров высказывает ряд правильных мыслей и соображений. Однако переход к экономической тематике отнюдь не означал для Любомирова признания марксизма-ленинизма и тем более овладения им. Экономические очерки, написанные в 20-х годах, в значительной степени носят описательный характер. Эти работы не объединены какими-нибудь общими, последовательно развивавшимися идеями.
В начале 20-х годов Любомиров опубликовал статью "Нижнее Поволжье за 150 лет" 26 , представлявшую подробное историко-географическое описание Саратовщины. К этому же периоду относится и ряд других локальных очерков Любомирова, касающихся истории отдельных экономических районов страны либо отраслей промышленности 27 . Эти работы, написанные со свойственной Любомирову обстоятельностью, представляют собой полезный вклад в экономическую историю нашей страны. В них собран интересный, тщательно проверенный фактический материал, освещены некоторые малоизвестные эпизоды из промышленной истории России XVIII в., высказаны отдельные правильные и интересные суждения. Но отсутствие чётких исходных теоретических позиций у Любомирова не могло, конечно, не сказаться на ценности его историко-экономических очерков. Они оказались недостаточно целеустремлёнными, лишёнными обобщающих идей и принципиальных выводов.
В работе "Ткацкая промышленность Астрахани" Любомиров на основании многочисленных архивных документов и опубликованных источников дал всестороннюю картину появления, развития и упадка этой отрасли промышленности в Астрахани. Он показал, что распространение текстильных, главным образом шёлкоткацких, мануфактур было обусловлено, с одной стороны, торговыми связями Астрахани с восточными странами, откуда привозился шёлк-сырец, с другой - наличием широкого рыночного спроса. Отдалённость Астрахани от важнейших центров русской текстильной промышленности способствовала развитию местного производства. Некоторые суждения, высказанные Любомировым в этой статье, касаются проблем, имеющих важное принципиальное значение. Он приводит интересные данные об источниках комплектования ткацких мануфактур рабочей силой. Помимо крепостных здесь применялся груд вольнонаёмных, которые опутывались долговой кабалой и постепенно попадали в полную зависимость от владельцев промышленных предприятий. Заслуживают внимания отрывочные сведения о существовании домашних промыслов в Астрахани и их постепенном подчинении владельцам мануфактур 28 .
Но ценность этого, насыщенного фактами и цифрами очерка значительно снижается тем, что исходные теоретические представления автора об экономических явлениях и процессах, о которых идёт речь в работе, носят крайне неопределённый, сумбурный характер. Только основываясь на учении Маркса - Ленина о простой кооперации и мануфактуре, Любомиров смог бы систематизировать и обобщить тот большой фактический материал об астраханских мануфактурах, который содержится в этой статье.
В экономических очерках Любомирова, написанных в 20-х годах, говорится о "мануфактурах", "фабриках", но автор нигде не даёт чёткого научного определения этих понятий. В очерке о ткацкой промышленности Астрахани Любомиров отмечает, что возникшие при Петре мануфактуры представляли собой "более крупные и иначе организованные, чем то было прежде, формы промышленных предприятий" 29 . В этой же статье он пытается установить различие в понимании терминов "мануфактура", "фабрика" в XVIII и XX веках. Однако он исходит не из научного, установленного мар-
25 "Учёные записки" Саратовского государственного университета имени Н. Г. Чернышевского. Т. III. Вып. III, стр. 102. Педагогический факультет. Саратов. 1925. Самая формулировка этого заявления говорит о том, что "современные устремления в историографии" были для Любомирова чем-то далёким, наносным и недостаточно осознанным.
26 См. журнал "Нижнее Поволжье" N 1 за 1924 год.
27 "Ткацкая промышленность Астрахани в XVIII и первой половине XIX века" (1925); "Первые 10 лет существования Иркутской казённой фабрики, 1793 - 1802 гг." (1925). Все работы, опубликованные первоначально о различных журналах, вошли в "Очерки по истории русской промышленности" (М. 1947).
28 См. Любомиров П. Очерки по истории русской промышленности, стр. 638, 641, 648, 649. М. 1947.
29 Там же, стр. 633.
ксистской теорией определения, а из вульгарного, обывательского понимания 30 .
Статья "Первые 10 лет существования Иркутской казённой суконной фабрики" представляет собой исследование отдельного эпизода промышленной истории нашей страны конца XVIII века. В ней приведены данные об организации производства на одной из суконных мануфактур того времени, её производительности, об условиях труда и быта рабочих.
Более широкий характер носит статья Любомирова о шёлкоткацкой промышленности России в середине XVIII века. Эта статья начинается с исторической справки, в которой приведены разносторонние сведения о возникновении и географическом размещении шёлкоткацких мануфактур в России. В работе даётся характеристика шёлкоткацкой промышленности в середине XVIII в., подробно описываются количество мануфактур, размеры и рентабельность производства, ассортимент и качество вырабатываемых изделий, указывается социальный состав владельцев предприятий и т. п. Наиболее интересна четвёртая глава, в которой выясняется характер рабочей силы, применявшейся на мануфактурах в середине XVIII века. Вопрос этот тесно связан с более широкой дискуссионной проблемой о социальной сущности русских мануфактур в середине XVIII века. Фактические данные, собранные Любомировым по этому вопросу, свидетельствуют о том, что к- середине XVIII в. на шёлкоткацких мануфактурах было уже более одной трети вольнонаёмных рабочих 31 .
В 1930 г. Любомиров переехал в Москву и начал научно-педагогическую работу в Институте истории, философии и литературы, Государственном Историческом музее и в некоторых других учебных заведениях и научных организациях. Последний, московский, период деятельности П. Г. Любомирова, хотя и был кратковременным 32 , вместе с тем являлся наиболее насыщенным и плодотворным. На последние годы жизни Любомирова падает реализация широко задуманного им плана написания истории русской промышленности XVIII и первой половины XIX века. По замыслу автора, она должна была состоять из пяти частей. Любомирову удалось написать лишь первую часть, посвященную организационной структуре промышленных предприятий, и первый выпуск второй части - о географическом размещении металлургической и металлообрабатывающей промышленности. Эти очерки, представляющие наиболее важную часть научного наследства Любомирова, были выпущены отдельными изданиями в 1930 и 1937 годах 33 .
Опубликованные разделы задуманной Любомировым истории промышленности пользуются заслуженной известностью. Их главное достоинство заключается в богатстве собранного и всесторонне проверенного фактического материала. В очерках даётся картина состояния русских мануфактур по отдельным отраслям промышленного производства, сообщается ряд ценных сведений о технике и организации производства, приводится ряд примеров, характеризующих развитие домашних крестьянских промыслов.
В работе "Организационная структура промышленности" значительно уточнены исходные представления Любомирова о мануфактуре, которая здесь рассматривается как крупное предприятие, основанное на ручной технике и разделении труда. Это было значительным шагом вперёд по сравнению с трактовкой этого вопроса, данной П. Г. Любомировым в 20-х годах. Вместе с тем он до конца своей жизни не стал на позиции марксистского понимания мануфактуры 34 .
В своём обобщающем труде Любомиров целиком стоял на позициях примитивного экономизма. Целевая установка исследования носила крайне ограниченный характер. В "Организационной структуре промышленности" Любомирова интересовал главным образом вопрос о степени распространённости централизованных мануфактур.
При определении задач исследований П. Г. Любомиров опирался на предшествующую буржуазную историческую литературу вопроса. Он ссылался на Туган-Барановского, Кулишера и других буржуазных историков 35 . Не случайно П. Т. Любомиров не упоминает в этом исследовании ни о Марксе, ни о Ленине. В его очерках нет формулировки основных задач, стоявших перед историком мануфактурного производства России XVIII века. Проблема исследования различных форм русской мануфактуры, определения её социальной природы, установления процесса перехода от крестьянских промыслов к мануфактуре не была поставлена автором "Очерков" в те чёткие методологические рамки, которые могли бы значительно облегчить и в то же время придать целеустремлённый, научный характер всему дальнейшему изучению. Этим объясняется крайняя ограниченность выводов автора. В итоговой главе Любомиров отмечал, что в большинстве отраслей промышленности господствовала "централизованная мануфактура о широко проведённым разделением труда" 36 . Вместе с тем, приведя значительный описательный материал о крестьянских.
30 См. Любомиров П. Очерки по истории русской промышленности, стр. 636, 637.
31 Там же, стр. 594.
32 П. Г. Любомиров умер в декабре 1935 года. - А. П.
33 Эти работы переизданы в сборнике "Очерки по истории русской промышленности".
34 Мною уже высказывалось предположение, что представление о мануфактуре сложилось у Любомирова не на основе изучения марксистско-ленинской концепции, а заимствовано им у других авторов, в частности у Туган-Барановского (см. "Вопросы истории" N 12 за 1947 г., стр. 107).
35 См. Любомиров П. Очерки по истории промышленности, стр. 726.
36 Там же, стр. 263.
промыслах, он не показал, что на базе их разложения возникала главным образом мануфактура капиталистического типа.
Поскольку автор не заинтересовался выяснением социальной природы описанных им промышленных предприятий мануфактурного типа и не проанализировал тех внутренних социально-экономических процессов, на базе которых они возникали и развивались, неубедительно звучит и его заключительный вывод, что "нельзя пройти мимо XVIII века в поисках генезиса русского промышленного капитализма" 37 .
Другой крупный очерк П. Г. Любомирова - о географическом размещении металлургической и металлообрабатывающей промышленности - написан им целиком в плане историко-статистического описания.
Для характеристики историко-экономических взглядов П. Г. Любомирова значительный интерес представляет его большая статья о крепостной России XVII-XVIII вв., помещённая в энциклопедическом словаре Гранат. Первый раздел этой статьи, содержащий подробную порайонную характеристику экономики крепостной России XVII в., даёт отчётливое представление о характере сельского хозяйства в различных частях Московского государства, о промышленных центрах страны, об эксплоатации природных богатств и колонизации южных окраин и Сибири. В дальнейших разделах Любомиров даёт оценку классовой структуры русского общества, излагает внутреннюю и внешнюю политику государственной власти в различные периоды истории XVII-XVIII вв. и даёт характеристику экономического развития России в XVIII веке.
Эта работа Любомирова касается важнейших стержневых проблем истории XVIII в. и поэтому не могла не отразить принципиальных методологических установок автора, его научного миропонимания. С другой стороны, в силу того, что эта статья была предназначена для энциклопедического словаря, она носила более обобщающий характер, чем прочие труды Любомирова. Всё это подтверждает необходимость особенно детального разбора этой работы.
В этой статье сказалось влияние на автора не марксистских идей, а псевдомарксистской "теории" торгового капитализма Покровского. Такое влияние обнаруживается как в отдельных замечаниях автора о социально-экономических отношениях, классах русского общества, характере государственной власти, так и в общей концепции П. Г. Любомирова. Центральной мыслью статьи является утверждение, что уже в XVII в. торговый капитал становится господствующей силой экономической и политической жизни русского общества. Отметив решающую роль купечества в организации мануфактурного производства XVII в., П. Г. Любомиров формулирует следующий вывод: "Так рядом с дворянством вырастает значение торгового капитала. И по мере того, как он внедряется в деревню и начинает эксплоатировать помещичьих крестьян, и в связи с тем, что в сфере производства он выступит конкурентом сложного хозяйства крупной вотчины и заявит требования на вольный труд, в зависимости от этого будут зарождаться семена враждебных столкновений господствующих в государстве сил" 38 .
Любомиров исходил из совершенно неправильной, целиком заимствованной у Покровского оценки классовой структуры русского общества, когда утверждал в этой статье, что боярство и дворянство - это не отдельные прослойки единого класса феодальных землевладельцев, а совершенно различные общественные классы. Дворянство и буржуазия, продолжает он, к этому времени заключают друг с другом союз для совместной борьбы против старой знати 39 .
Вся внешняя политика царского правительства во второй половине XVII в., по мнению Любомирова, определялась интересами торгового капитала. Торговый капитал господствовал как в хозяйстве, так и в политической жизни страны, считал Любомиров, причём вслед за Покровским полагал, что эпоха торгового капитала пришла в XVII в. на смену феодальным отношениям и ликвидированному феодальному классу - боярству.
Таким образом, Любомиров в последние годы своей жизни подпал под гибельное влияние антимарксистских взглядов Покровского, полностью усвоив порочную "теорию" торгового капитализма. Поэтому в этой его статье причудливо переплелись свойственный ему метод описания отдельных, разрозненных явлений и фактов с крайним историческим схематизмом Покровского.
В полном соответствии со взглядами Покровского оценивал Любомиров и петровские реформы. Детально разбирая последние, он пришёл к выводу, что преобразования Петра I увеличили тяготы, лежавшие на крепостном крестьянстве, и в то же время поставили между помещиком и крепостным государственную власть. Подушное обложение крестьянства и ограничение некоторых прав помещиков по отношению к крепостным свидетельствовали, по мнению Любомирова, что реформы Петра, "очевидно, имели в виду на первом месте удовлетворение недворянских интересов" 40 . В начале XVIII в. резко ухудшилось также и положение духовенства, так как государственная власть установила строгий контроль за всеми церковными и монастырскими доходами, она вмешивалась в церковное управление. Любомиров указывал, что петровские
37 Любомиров П. Очерки по истории промышленности, стр. 267.
38 Энциклопедический словарь Гранат. Т. 36. Вып. III, стб. 511.
39 Там же, стб. 503. "Взаимно дополняющие друг друга, - писал Любомиров, - эти классы - дворянство и буржуазия - имели общих, хотя и в особой сфере для каждого, врагов - господствующие силы поры расцвета феодализма, т. е. боярство, уже ликвидированное как класс в XVII веке, и (феодальную) церковь, различные привилегии которой как раз теперь сокращались".
40 Там же, стб. 563.
реформы противоречили интересам дворянства и церкви и вызвали разорение крестьян. По мнению Любомирова, "торговый капитал" был единственной силой, выигравшей от этих реформ, причём он подчеркивал, что государство "при Петре получило буржуазный оттенок" 41 .
Такое утверждение прямо вытекало из известного тезиса Покровского о петровской монархии как политической надстройке "торгового капитализма" и находилось в полном противоречии со сталинской характеристикой петровской России как национального государства помещиков и торговцев. Вся внутренняя экономическая политика, дипломатия и воины Петра I, с точки зрения Любомирова, диктовались интересами торгового капитала 42 . Любомиров считал, что во второй половине царствования Петра I торговый капитал особо почувствовал прочность своего положения и в связи с этим "энергично шёл на строительство промышленности" 43 .
Характеризуя деятельность Петра I в области распространения технических культур в сельском хозяйстве и его заботы о сохранении лесов, Любомиров заключает: "И всё это в конечном счёте хорошо гармонировало с интересами буржуазии, ведя к созданию больших масс или лучшего качества товаров на рынке. И стремление к высвобождению личности крестьянина из-под власти помещика было не специальным нападением на дворянство, но связано с теми же интересами буржуазии" 44 .
В оценке послепетровского периода истории России Любомиров также в значительной степени остался на позициях Покровского. Царствование Анны Ивановны, по мнению Любомирова, характеризовалось поворотом во всей внутренней политике государственной власти. "Наступил период полной дворянской реакции в ответ на политику Петра" 45 , - писал он. Что касается периода царствования Елизаветы, о котором Покровский говорил как о "националистической реакции", пришедшей на смену засилью немцев, то Любомиров только несколько смягчил эту характеристику, отметив: "Национальный характер правительства Елизаветы надо принимать с определёнными оговорками" 46 .
Во взглядах на классовую подоплёку царствования Елизаветы Любомиров несколько отошёл от Покровского, утверждая, что в этот период осуществлялся своеобразный компромисс "между дворянством и буржуазией" 47 .
Собрав большей фактический материал, характеризовавший экономическое развитие России в середине XVIII в., Любомиров не мог присоединиться к совершенно бездоказательному, оторванному от фактов тезису Покровского, что в царствование Елизаветы "буржуазные наслоения первых лет XVIII в. были смыты теперь основательно" и что при Екатерине II "туземному капитализму пришлось начинать приблизительно с того же, с чего начала петровская Россия" 48 .
В изображении екатерининского периода истории России наиболее ярко сказались неясность и эклектизм взглядов Любомирова. Здесь его вполне правильные замечания переплетаются с необоснованными суждениями и надуманными характеристиками. Хотя Любомиров в этом случае отошёл от схемы Покровского, самый принцип крайнего схематизма в оценке отдельных явлений и социальной природы этого царствования сохранился. В полном отрыве от фактов П. Г. Любомиров, например, секуляризацию монастырских земель, проведённую Екатериной, характеризовал как "начало раскрепощения крестьянства" 49 . В действительности эта мера, как известно, была проведена в интересах дворянства.
Правильно отмечая развитие капиталистических элементов, усиление влияния буржуазии в царствование Екатерины II, П. Г. Любомиров вместе с тем недооценивает того, что политика Екатерины и екатерининская монархия всегда носили дворянский характер. По его мнению, только в годы пугачёвского восстания "перед лицом крайней опасности был заключён "союз" дворянства и верховной власти" 50 .
Рассуждения Любомирова то о меньшем, то о большем приближении политики Екатерины к запросам дворянства противоречивы и, повидимому, являются отголоском его прежних представлений о государстве как о надклассовой силе 51 .
41 Там же, стб. 566.
42 М. Покровский по поводу реформ центрального и местного управлений, проведённых Петром, писал: "Волна торгового капитализма принесла с собою нечто необычное для московской России - буржуазную администрацию" (см. "Русская история с древнейших времён". Т. II, стр. 213. М. 1933). В другом месте Покровский писал: "Торговый капитализм в качестве обличителя стоит в начале реформы, в качестве наставника замыкает её" (там же, сто. 227).
В этом разделе Любомиров делает ряд ценных замечаний принципиального характера. Особенно важное значение имеют его данные и выводы о диференциации крестьянства в XVIII в. и выделении из его среды, с одной стороны, скупщиков и владельцев мануфактур, с другой - нищей голытьбы - рабочих мануфактур. Исходя из этого, П. Г. Любомиров отмечал, что зарождение капиталистической мануфактуры в России относится к середине XVIII века. "Конечно, - писал он, - удельный вес этих капиталистических предприятий был не велик: на многих купеческих фабриках и заводах мы видим приписных или купленных, иногда и тех и других рабочих, с другой стороны, не всякий наёмный по форме рабочий был настоящим вольнонаёмным, но важно отметить зарождение новых явлений" 52 .
В этой же части статьи мы находим ряд интересных сведений и соображений о развитии торговли в середине XVIII в., о крестьянских мануфактурах, об экономике отдельных районов. Заслуга П. Г. Любомирова заключается в том, что он не прошёл мимо тех существенных изменений, которые происходили в экономике страны в середине XVIII в., мимо тех ростков капитализма, которые рождались в тот период 53 .
Но и эта, лучшая часть статьи П. Г. Любомирова совершенно не развёрнута, а ограничена несколькими беглыми замечаниями, не связанными ни с предшествующим, ни с последующим изложением. К тому же П. Г. Любомиров и здесь не указывает, в какой связи находятся сделанные им замечания о крестьянских промыслах с ленинским учением о трёх стадиях развития капитализма в промышленности, и не формулирует задач, стоящих перед исследователем мануфактурного производства в России.
Анализ фактического материала, накопленного Любомировым, совпал с ленинскими указаниями о роли разлагающихся крестьянских промыслов в формировании мануфактуры. Однако на основании этих нескольких принципиально правильных замечаний Любомирова нельзя делать далеко идущие выводы об изменении его научных взглядов либо говорить о его близости к марксизму. Статья о крепостной России в XVIII в., взятая в целом, свидетельствует о крайней противоречивости взглядов Любомирова, она подтверждает то, что он главным образом исходил из пресловутой "теории" торгового капитализма Покровского.
Для полной оценки творческого наследства и характеристики развития научного мировоззрения Любомирова необходимо также отметить и его работы по истории русской общественной мысли. К числу таких относятся прежде всего статьи о Радищеве и Щербатове, написанные в 20 - 30-х годах. Если не считать дореволюционных трудов, нигде так ярко не сказалось влияние буржуазной методологии Любомирова, непонимание им общественного движения и классовой борьбы в России XVIII в., стремление уйти от широких принципиальных проблем исторического прошлого, как в его статьях о Радищеве. В большинстве из них Любомиров не выходит за рамки присущего ему формально-описательного метода. Он подробно описывает отдельные, чаще всего второстепенные, факты из жизни Радищева, детально изучает его генеалогию, занимается текстологическим анализом некоторых сочинений Радищева, но оставляет в стороне разбор и оценку общественно-экономических взглядов и политической программы этого выдающегося революционного демократа конца XVIII века.
В статье "Род Радищевых", напечатанной уже после смерти Любомирова 54 , с исключительной тщательностью излагается личная характеристика многочисленных представителей рода Радищевых, сообщаются подробности их женитьбы, описываются мелкие бытовые эпизоды и т. д. В центре этого кропотливого генеалогического изыскания стоят мелкие, несущественные детали, не имеющие сколько-нибудь серьёзного познавательного значения. Вместе с тем социальная среда, в которой жил и воспитывался Радищев, показана крайне бледно и невыразительно.
Такой же характер носит и другая работа П. Г. Любомирова - "Автобиографическая повесть А. Н. Радищева" 55 , в которой всё внимание автора приковано к внешним, бытовым подробностям личной жизни Радищева. Анализируя опубликованное М. И. Сухомлиновым произведение А. Н. Радищева "Филарет Милостивый", П. Г. Любомиров доказывает его автобиографический характер. В нём ни слова не сказано о Радищеве как о крупнейшем общественном и политическом деятеле конца XVIII века. Можно только удивляться тому, как, анализируя автобиографическую повесть Радищева, Любомиров сумел обойти этот важнейший сюжет.
Таким образом, в этих статьях о Радищеве Любомиров целиком следует традициям буржуазной историографии: в них не дан подлинный, правдивый образ великого революционера. Радищев в них оторван от социально-экономических условий русского общества и классовой борьбы конца XVIII века. Только более поздние статьи Любомирова по истории общественной мысли отражают заметный прогрессивный сдвиг в его мировоззрении. Так, в разобранной мною статье в энциклопедическом словаре Гранат он даёт характеристику революционно-политических взглядов Радищева более правильную и полную, чем в предшествующих сочинениях. Радищев характеризуется здесь как материалист, рево-
52 Энциклопедический словарь Гранат, стб. 616.
53 Эти замечания Любомирова имеют важное значение и перекликаются с дискуссией о социальной природе русской мануфактуры, которая происходила на страницах "Вопросов истории" в 1947 - 1948 годах.
Общая оценка П. Г. Любомирова как историка и определение его места в русской историографии затруднены одним обстоятельствам: Любомиров не исходил из какой-нибудь единой законченной системы исторических взглядов. На всех этапах научной деятельности Любомирова непоследовательность и эклектизм были характерной особенностью его исторического мировоззрения. Ни в одном из своих научных трудов он не изложил своей научной концепции в целом, не сформулировал даже тех принципиально методологических позиций, с которых вёл изучение того или иного вопроса. Даже в последние годы своей деятельности, когда в его взглядах и научных трудах обнаружились известные прогрессивные сдвиги, он ни разу не отметил, какие методологические принципы им отныне принимаются, не охарактеризовал своего нового научного кредо.
Однако сделанный обзор основных исторических сочинений Любомирова позволяет придти к некоторым общим выводам о роли его литературного наследства и развитии его исторических взглядов.
П. Г. Любомиров, выступивший в своей дореволюционной научной деятельности как представитель буржуазного, идеалистического направления в исторической науке, после Октябрьской социалистической революции отошёл от некоторых своих наиболее консервативных взглядов и изменил тематику своей исследовательской работы. Но он до конца своей жизни не сумел преодолеть буржуазных методологических позиций. До конца жизни у Любомирова не сложилась цельная научная концепция исторического процесса. Бесспорное влияние на тематику и содержание послереволюционных трудов Любомирова оказала школа "экономического материализма" Рожкова и особенно Покровского.
Научная значимость отдельных работ Любомирова, даже отдельных разделов этих работ, очень неравноценна. Наиболее важное значение имеют его послереволюционные работы, посвященные истории промышленности крепостной России XVII-XVIII веков. Исследуя в порайонном и отраслевом разрезах экономику страны на протяжении почти двух столетий, Любомиров с исключительной, тщательностью и обстоятельностью обрисовал положение промышленности мануфактурного типа и многих отдельных предприятий. Огромный фактический, хорошо проверенный материал, содержащийся в его трудах, представляет собой известную ценность для исторической науки.
Вместе с тем анализ важнейших сочинений Любомирова и обзор развития его научных взглядов свидетельствуют о полной несостоятельности, грубой ошибочности попыток причислить Любомирова к числу учёных, успешно овладевших диалектическим материализмом, близких к марксизму.
Выступая на философской дискуссии, А. А. Жданов подчеркнул необходимость преодоления буржуазного объективизма и примиренчества в теоретической работе. Советская наука, пронизанная духом большевистской партийности, должна носить боевой, наступательный характер, разоблачая гниль и беспомощность буржуазных учений 60 . Тот факт, что за последние годы Институтом истории Академии наук СССР выпущен ряд ошибочных, а иногда и просто порочных, антимарксистских трудов, с особой остротой подчёркивает необходимость марксистского критического разбора буржуазно-исторического наследства, разоблачения и идейного разгрома буржуазной методологии истории во всех её проявлениях.
Задача заключается не только в разоблачении вредных, антимарксистских концепций, но и в преодолении тех пережитков буржуазной методологии, которые задерживают успешное развитие советской исторической науки. Одним из таких довольно распространённых, к сожалению, пережитков является тенденция ограничения задач исторического исследования одним только собиранием фактов и их описанием.
Искать материалы публикатора в системах: Либмонстр (весь мир) . Google . Yandex
Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):
А. ПОГРЕБИНСКИЙ, ИСТОРИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ П. Г.. Дата обновления: 14.11.2015. URL: https://сайт/m/articles/view/ИСТОРИЧЕСКИЕ-ВЗГЛЯДЫ-П-Г-ЛЮБОМИРОВА (дата обращения: 13.06.2019). Меерсон Григорий Ефимович (16 (28).07.1892, Луцк, Волынск. губ. – 9.08.1937, Москва), историк.В 1913 г. поступил в Варшав. ун-т. Первоначально работал репетитором-статистиком Народного Банка, а после революции – зам. зав. экономич. отделом ЦК Союза табачников, зам. нач. наркомтруда по отделу рабочей силы при губотделе труда и наркомтруда Ю.-В. России.В 1920 г. окончил Донской ун-т по юридич. фак-ту, в 1924 г. – Ин-т красной профессуры. В 1925–1931 гг. – профессор, зав. каф. истории Запада Сарат. обл. коммунист. ун-та и доцент (с 1928 – профессор, в 1931 г. – зав.) по кафедре рус. истории Сарат. гос. ун-та.Из характеристики на Г.Е. Меерсона (1927): «Специалист по истории России, в частности ее экономической истории. Много работает в области своей специализации, имеет ряд трудов. В своей области является специалистом высшей квалификации. Главный руководитель исторической кафедры. Преподаватель комвуза и института научных сотрудников. С приездом тов. Меерсона историческая кафедра была поставлена на должную высоту. Как преподаватель тов. Меерсон оправдал себя вполне, оживилась и научная мысль в университете. Принимает участие в партработе (в рабочих ячейках). Делал ряд докладов и проч[ее]».Г.Е. Меерсон являлся учеником М.Н. Покровского, активно применял классовый подход к анализу историч. проблем и вел непримиримую борьбу с представителями «старой» профессуры. См. статью Г.Е. Меерсона «Люди «свободной чистой науки» с феодально-монархическим паспортом» ().Впоследствии занимал должность профессора в Сталингр. ин-те марксизма-ленинизма.Арестован в апр. 1936 г., осужден Военной коллегией Верховного суда СССР по обвинению в руководстве контрреволюционной террористической организацией и пропаганде троцкистских идей. Расстрелян 9 авг. 1937 г. в Москве. Реабилитирован 27 июня 1956 г. Военной коллегией Верховного суда СССР (см.: «Сталинские списки» // http://stalin.memo.ru).Соч.: Семейно-трудовая этика и дифференциация крестьянства в России на заре товарного хозяйства // На аграрн. фронте. 1925. №. 3; К вопросу о методологии изучения дифференциации крестьянских хозяйств // Плановое хоз-во. М., 1925. № 9; Ранняя буржуазная революция в России (Пугачевщина) // Вестн. Коммунист. академии. 1925. Кн. 13; Семейно-трудовая теория и дифференциация крестьянства в России. М., 1926; Перемещение местных центров производства средств сельскохозяйственного производства в экономической истории Древней России // Учен. зап. Сарат. ун-та. 1926. Т. 5, вып. 2; Люди «свободной чистой науки» с феодально-монархическим паспортом // На культурн. фронте. 1931. № 5–6.
Вероисповедание
Православие
Социальное происхождение
Духовенство
Место рождения
Село Ивановка (Матюшкино) Саратовской губернии
Место смерти
Образование
историко-филологический факультет Петербургского университета (1910)
Годы научной деятельности
Этапы научной карьеры
Основные вехи жизни
С 1911 г. Л. являлся действительным членом Саратовской губернской ученой архивной комиссии. С 1915 по 1917 г. преподавал в Покровской гимназии и в женской гимназии князя Оболенского в Петрограде. В этот же период преподавал на Высших курсах им. П.Ф. Лесгафта. С осени 1917 по лето 1920 г. занимал должность профессора русской истории в Томском университете. После этого был избран на должность профессора и заведующего кафедрой русской истории Саратовского университета, где проработал до 1930 г.. Организовал исторический кружок при обществе краеведения. Параллельно работал в Институте народного хозяйства и Институте народного образования. С 1931 г. работает в Москве в качестве рядового сотрудника Государственного исторического музея. Кроме этого Л. работал в Московском институте философии, литературы и истории, Орехово-Зуевском педагогическом институте, Историко-архивном институте.
Общественная деятельность
Считается, что Л. придерживался умеренно левых взглядов, иногда его относят к эсерам. Еще в период учебы в духовной семинарии принимал участие в революционных событиях 1905–1907 гг., за что его из нее исключили. В 1904 г. Л. стал членом одного из революционных кружков Саратова. В период обучения в университете принимал участие в студенческих забастовках. В середине 1920-х гг. с началом гонений на старую профессуру со стороны представителей школы М.Н. Покровского Л. неоднократно подвергался критике и необоснованным политическим обвинениям. По этой причине он был вынужден уехать из Саратова в Москву в 1930 г., то есть в период т.н. "Академического дела". Свою роль сыграло и то, что он являлся учеником С.Ф. Платонова.
Область научных интересов, значение в науке
В центре внимания Л. находились вопросы экономической и социально-политической истории России XVII–XVIII вв. Исследования Л. внесли важный вклад в изучение развития промышленности в России. После 1917 г. Л. исследовал историю русской общественной мысли XVIII в., в частности, фигуры М.М. Щербатова и А.Н. Радищева). Ряд работ Л. посвящен расколу и сектантству в России.
Диссертации
Ученики
- Кушева Е.Н.
- Подъяпольская Е.П.
Публикационная активность
Количество книжных изданий (по каталогу РНБ): 18
Основные труды
Легенда о старце Давиде Хвостове (Отт. из "Журнала Министерства Народного просвещения". 1911. № 12 С. 322-355). СПб., 1911.
Очерк истории нижегородского ополчения 1611-1613 гг. Пг., 1917. (Отт. из "Записок историко-филологического факультета Петроградского университета. 1917. Ч. 141).
Выговское общежительство. Историч. очерк. М.-Саратов, 1924.
Благонамеренное "Путешествие из Петербурга в Москву". (Глушков и Радищев). Саратов. (Отт. из "Ученых записок Педагогического факультета". Т. 6. Вып. 3. С. 317-330).
О заселении Астраханской губернии в XVIII в. Астрахань, 1926. (Отт. из журн. "Наш край". № 4. Апрель 1926 г.)
О культуре полбы в России до середины XVIII века (Отт. из "Трудов по прикладной ботанике генетике и селекции. Т. XVIII. Вып. 1.). Л., 1928.
Хозяйство Нижнего Поволжья в начале XIX в. Саратов, 1928.
Шелкоткацкая промышленность в России в середине XVIII в. Саратов, 1929. (Отт. из "Ученых записок" Педагогического факультета. Т. VII. Вып. 3).
Начальные моменты в истории хлопчатобумажной промышленности в России // Исторический сборник. Т. 5. М.-Л., 1936. С. 39-76.
Очерки по истории металлургической и металлообрабатывающей промышленности в России (XVII, XVIII и нач. XIX вв). Географическое размещение металлопромышленности. Л., 1937.
Основная биобиблиография
Биобиблиогр.: Примечания // Очерки по истории металлургической и металлообрабатывающей промышленности в России (XVII, XVIII и нач. XIX вв). Географическое размещение металлопромышленности. Л., 1937. С. 241-281.
Лит.: Куренышев А.А. Судьба историка. П.Г. Любомиров. 1885–1935 // Историограф. сб. Саратов, 2001. Вып. 19. С. 114-123. (URL: http://www.sgu.ru/files/nodes/9864/13.pdf); Соломонов В.А. «Отношение П.Г. [Любомирова] к университету было чрезвычайно бережным и любовным» (С.Н. Чернов о саратовском периоде жизни П.Г. Любомирова) // Сарат. краевед. сборник: Науч. тр. и публ. Саратов, 2002; Соломонов В.А. Историк – страдающий: П.Г. Любомиров // Историк и власть: советские историки сталинской эпохи. Саратов, 2006; Доклад Е.П. Подъяпольской на траурном заседании ученого совета ГИМ’а, посвященном памяти профессора П.Г. Любомирова / Публ., вступ. статья и коммент. В.А. Соломонова // Новейшая история Отечества XX–XXI вв.: Сб. науч. тр. Саратов, 2009. Вып. 3; «Чувствую себя очень неопытным в делах литературных…» (Письма П.Г. Любомирова С.Ф. Платонову 1912–1929 гг.) / Вступ. статья, публ. и коммент. В.А. Соломонова // История и историческая память: Межвуз. сб. науч. тр. Саратов, 2011. Вып. 4; Митрофанов В.В. П.Г. Любомиров в Томском университете // Западная Сибирь: история и современность: Краевед. записки. Тюмень, 2005. Вып. 7; Митрофанов В.В. Об «одной из самых любимейших исторических тем» С.Ф. Платонова (С.Ф. Платонов и П.Г. Любомиров о Нижегородском ополчении времени Смуты) // Клио. 2006. № 1; Кузнецов А.А. Слово о Павле Григорьевиче Любомирове и его сверстниках-коллегах // Подвиг Нижегородского ополчения. Н.-Новгород, 2011. Т. 2.
Архив, личные фонды
ГИМ, ф. 470, 50 ед. хр. (Любомиров П.Г.).
Составители и редакторы
И.В. Сидорчук, А.Е. Ростовцев
Сетевой биографический словарь историков Санкт-Петербургского университета XVIII-XX вв. СПб., 2012-.
Ред. коллегия: проф. А.Ю. Дворниченко (руковод. проекта, отв. ред), проф. Р.Ш. Ганелин, доц. Т.Н.Жуковская, доц. Е.А.Ростовцев /отв. ред./, доц. И.Л. Тихонов.
Авторский коллектив: А.А. Амосова, В.В. Андреева, Д.А. Баринов, А.Ю. Дворниченко,Т.Н. Жуковская, И.П. Потехина, Е.А.Ростовцев, И.В. Сидорчук, А.В. Сиренов, Д.А. Сосницкий, И.Л. Тихонов, А.К.Шагинян и др.
Сетевой биографический словарь профессоров и преподавателей Санкт-Петербургского университета (1819-1917). СПб., 2012-.
Ред. коллегия: проф.Р.Ш. Ганелин (руковод. проекта), проф. А.Ю. Дворниченко /отв. ред/, доц. Т.Н.Жуковская, доц. Е.А.Ростовцев /отв. ред./, доц. И.Л. Тихонов. Авторский коллектив: А.А. Амосова, В.В. Андреева, Д.А. Баринов, Ю.И. Басилов, А.Б. Богомолов, А.Ю. Дворниченко,Т.Н. Жуковская, А.Л. Корзинин, Е.Е. Кудрявцева, С.С. Мигунов, И.А. Поляков, И.П. Потехина, Е.А. Ростовцев, А.А. Рубцов, И.В. Сидорчук, А.В. Сиренов, Д.А. Сосницкий, И.Л. Тихонов, А.К.Шагинян, В.О. Шишов, Н. А. Шереметов и др.
Петербургская историческая школа (XVIII - начало XX вв.): информационный ресурс. СПб., 2016-.
Ред. коллегия: Т.Н. Жуковская, А.Ю. Дворниченко (руковод. проекта, отв. ред.), Е.А. Ростовцев (отв. ред.), И.Л. Тихонов
Авторский коллектив: Д.А. Баринов, А.Ю. Дворниченко,Т.Н. Жуковская, И.П. Потехина, Е.А.Ростовцев, И.В. Сидорчук, Д.А. Сосницкий, И.Л. Тихонов и др.
Павел Григорьевич Любомиров родился в 1885 году в селе Куликовка Вольского уезда Саратовской губернии в семье священника.
В 1904 году Павла исключают из семинарии за ведение революционной пропаганды и участие в забастовке. Только революция 1905 года позволила Любомирову поступить в Петербургский университет. Можно сказать, что революция сделала из экс-семинариста ученого историка. Одним из учителей Любомирова был выдающийся русский историк профессор С.Ф. Платонов. Под его руководством и влиянием Любомиров начинает работу над одним из сюжетов истории России периода “Смутного времени” - Нижегородским ополчением 1611-1613 годов.
Позже факты биографии Любомирова, его научная деятельность под пером “ученых”, заинтересованных в том, чтобы отнять у русского народа его историю, превращались в обвинительные доказательства его “монархизма”, “богоискательства” и т.п. Многое ему потом припомнят ревнители псевдомарксизма и казарменного социализма: то, что работа над магистерской диссертацией по вышеупомянутой теме совпала с празднованием трехсотлетия воцарения династии Романовых, а книга вышла из печати накануне Октября... В биографии Любомирова бдительное око доносчиков от науки находит много “улик”. Чем, например, он занимался, находясь в г. Томске в 1918-1920 годах? Попробуй, объясни догматикам с партбилетом в кармане, что, уезжая в Томск, он никак не мог предвидеть начала гражданской войны и что окажется на положении “внутреннего” эмигранта. Кстати во время своего пребывания на занятой войсками Колчака территории Любомиров продолжал изучать историю Сибири. В Томске Временное Сибирское правительство разрешило Любомирову осматривать архивы для выяснения их сохранности. В первую очередь предполагался осмотр архивов бывшего жандармского управления, канцелярии губернатора и губернского правления.
Работу в архивах Томска Любомиров продолжает и при Советской власти. Некоторое время он исполняет обязанности заведующего архивным управлением Томска. Для ознакомления с постановкой архивного дела Любомирова командируют в Москву, Петроград и Саратов на три месяца, с 15 мая по 15 августа 1920 года. Одновременно ему поручено начать в этих архивах поиск материалов, относящихся к изучению Сибири. В Томске не прекращало свою деятельность Общество этнографии, истории и археологии, активным членом которого был Любомиров.
Размышляя над сюжетами истории Нижегородского ополчения, Любомиров не мог не прийти к выводу: одним из фактов, определяющих стойкость русского народа перед лицом тяжких испытаний, был патриотизм, чувство любви к Родине, к Родине большой и малой, к тому месту, где родился и вырос.
В 1920 году Любомиров становится профессором русской истории Саратовского государственного университета .
Еще до Великой Октябрьской революции он был принят в члены Саратовской ученой архивной комиссии . По приезде в Саратов он активно включается в деятельность преемников комиссии: Нижневолжского института краеведения имени М. Горького и Саратовского общества истории археологии и этнографии. 21 декабря 1921 года Любомиров выступает на заседании комиссии с докладом “Развитие восточной торговли Руси во второй половине XVI века и основание нижневолжских городов” .
Принято считать, что после революции сферой преимущественных интересов Любомирова становится экономическая история. Это не совсем верно, хотя именно в середине двадцатых годов он интенсивно изучает архивные материалы и другие источники по экономической географии России. “...Меня привлекала возможность попытаться дать, так сказать, экономическую географию России в определенные моменты XVIII века, выделением характеристики отдельных экономических районов. Такими, на мой взгляд, моментами являются начало и конец царствования Екатерины II. С 1760-x годов до начала екатерининских войн можно в общей картине подвести итоги мирного, в общем, периода жизни России в границах одной и той же территории, в течение 30-35 лет после Петровских преобразований, и вместе с тем выяснить базис великодержавной политики времен Екатерины II. Характеристика России в 1790 г. позволила бы в сравнении с данными 1760 г. наметить некоторую эволюцию хозяйственной жизни за 30-35 лет нового периода, энергичной внешней политики и значительных внутренних реформ” .
Любомиров поставил чрезвычайно трудную для одного человека задачу: не просто проследить развитие экономики всей огромной России, но и связать это развитое с политическими событиями не только внутри страны, но вне ее пределов. Приведенная цитата взята из отчета Любомирова о своей четырехмесячной командировке в Ленинград для работы в архивах. Казалось бы, задача проследить и одно только экономическое развитие на протяжении целого столетия чрезвычайно сложна. Но Любомиров считает, что имеющиеся в архивах материалы позволяют дать характеристику социально-экономического развития России до 1917 года. Поистине титаническая, но чрезвычайно интересная задача!
Однако Любомирову и этого мало. Во время своей командировки он занимался также изучением некоторых публицистических произведений времен Софьи Алексеевны, годы правления которой давно занимали его. Изучает он данные по грузообороту волжских пристаней, в том числе Нижнего Поволжья в период развития пароходного движения. Такая широта и обилие интересов ученого, очевидно, находит одно объяснение: он, как и его современники и ученики, стремился не только дать описание события, но и докопаться до его причин, понять и объяснить историю во взаимосвязи фактов и явлений. Так, не будучи по воспитанию и образованию марксистом, Любомиров, да и многие другие историки так называемой буржуазной школы стихийно приходили к марксизму, выполняли его требования: историзма, установления связей фактов и явлений. А фундаментальная и разносторонняя источниковедческая подготовка и общая культура позволяли историкам типа Любомирова давать часто очень правильные оценки событиям и явлениям.
Признавая базисную роль экономики в жизни общества, Любомиров понимал громадную роль духовных факторов. Он собирает материалы и пишет книгу о старообрядцах. В издательстве Яксанова он в 1924 году выпускает книгу “Выговское общежитие (Старообрядцы Поморского согласия)” . Собирается писать книгу о старообрядцах Саратовской губернии. Почему его увлекает эта тема? В жизни староверов Любомиров видел примеры той духовности, которая создает личность. Вместе с тем в общинах староверов он находил образчики организации коллективистского общежития. Позже обвинения Любомирова в удовлетворении социального заказа контрреволюции и в “устряловщине” будут строиться на том, что он "духовные возможности русского народа рассматривал с точки зрения достижений старообрядчества" . Любомиров действительно призывает восхищаться духовной стойкостью староверов, но вовсе не идеализирует их быт. Материалы, выписанные им из документов экспедиции А.И. Артемьева, посвященной во многом изучению староверов Саратовской губернии, свидетельствуют о желании Любомирова всесторонне осветить этот вопрос. Но сам интерес к формам независимой от государства идеологии, к старообрядчеству как к попыткам самого народа организовать свою жизнь по обычаям старины в то время, когда складывается жесткая административная система руководства народом, был показателем смелости Любомирова. Такая смелость не могла не вызвать недовольства со стороны ревнителей марксистско-ленинского догматического “правоверия”.
Все это припомнится Любомирову позднее. Сейчас же, в 1924 году, работа, посвященная старообрядцам, может считаться почти что конъюнктурной. В том же году проходил XIII съезд партии, который рассматривает отношение к сектантам достаточно подробно. Действительно, все представители не ортодоксального православия подвергались гонениям в дореволюционное время, то есть они как бы выступали в роли борцов с самодержавием. Это позднее появляются плакаты “Сектант - кулацкий петрушка” и т.п. Пока же еще в силе лозунги “Лицом к деревне” и "Обогащайтесь". А среди старообрядцев-крестьян было много крепких хозяев, в конце двадцатых годов зачисленных в кулаки.
Но, конечно, Любомировым двигали не конъюнктурные соображения, когда он писал свою книгу. Скорее всего, его интерес к староверам сродни интересу этнографа, изучающему быт народов, сохранивших элементы древней культуры, обычаев старины; это возможность соприкоснуться с остатками нравов и обычаев допетровской Руси.
Как у большинства крупных ученых, у Любомирова был круг учеников, последователей, продолжавших начатые им исследования или открывавших свои горизонты и пласты русской истории. Среди его учеников - такие известные историки, как Е.Н. Кушева и Е. Подъяпольская. Многие из выпускников педагогического отделения Саратовского университета, разъехавшиеся в разные места Саратовской области, пишут письма Любомирову, рассказывают о своем нелегком учительском житье. И в таких условиях, когда не хватает не только учебников, но часто и хлеба, ученики Любомирова пытаются вести научную и краеведческую работу.
9 апреля 1929 года Любомиров был избран действительным членом археографической комиссии Академии наук СССР. Председателем этой комиссии долгие годы был профессор С.Ф. Платонов. А в ноябре того же года начинает разворачиваться так называемое “дело” академика Платонова. В водоворот этого “дела” были вовлечены многие русские историки и лингвисты. Всего по делу Платонова-Богословского проходило 115 человек. К обвинениям политическим присоединились в конце 1930 года идеологические и, так сказать, методологические. Вот под огонь последних и попадает ученик и в какой-то степени последователь С.Ф. Платонова П.Г. Любомиров. Начало идеологическому обоснованию обвинений против группы крупнейших историков “буржуазной” школы было положено. 10 октября 1930 года на объединенном заседании секции промышленного капитализма института истории Коммунистической академии и общества историков-марксистов, где с докладом “Великорусская буржуазная историография последнего десятилетия” выступил С.А. Пионтковский, подвергший резкой критике работы С.В. Бахрушина, Р.Ю. Виппера, Ю.В. Готье, А.А. Кизеветтера, С.Ф. Платонова, М.К. Любавского, П.Г. Любомирова и некоторых других историков. Их всех обвинили в защите интересов собственников. Пионтковский назвал работы ученых “последними судорогами мертвеца”. “Наша задача , - заявил он,- заключается в том, чтобы помочь им поскорее умереть, умереть без следа и остатка” .
После подобной “установочной” речи погромы историков старой школы прокатились по университетам страны. Не миновали они и Саратовский университет. Борьба за “новые” кадры выливалась в разгром старой профессуры. 7 апреля 1931 года в университетской газете “За пролетарские кадры” над общей шапкой “Разгромим агентуру классового врага” была помещена статья Г. Меерсона “Монархист под маской лояльности”, посвященная научной, преподавательской и общественной деятельности П.Г. Любомирова. В этой статье, написанной в развязно-глумливой манере, Меерсон пытается навесить Любомирову ярлыки “монархиста” и “агента попов”. Вспоминая работы Любомирова дореволюционного периода, те самые “Очерки истории Нижегородского ополчения” , которые стали магистерской диссертацией Любомирова, Меерсон утверждает: и после революции Любомиров не отказался от монархических убеждений... “Факты говорят о том, что ни Февральская ни Октябрьская революции ничему не научили профессора, он остается на прежних позициях, на позициях “нижегородского подвига”. Сам профессор Любомиров в начале 1921 г. был почитателем контрреволюционного подвига Пожарского” . Так глумится ревнитель “чистоты” классового подхода над маститым профессором, одновременно глумясь над славными страницами истории русского народа.
Особую статью обвинений Любомирова в монархизме составляла деятельность последнего в Саратовской ученой архивной комиссии. При царском режиме, пишет Меерсон, эта комиссия была гнездом монархистов, была тесно связана с помещиками Саратовской губернии и находилась под августейшим покровительством Великих князей, пользовалась благосклонностью самого Государя. Монархизм комиссии в 1917 году проявился якобы в том, что она послала председателю ликвидировавшегося в это время Исторического общества Великому князю Николаю Михайловичу, бывшему председателю общества, фотографический снимок членов комиссии.
Основанием обвинения Любомирова в пропаганде религии служила для Меерсона упомянутая книга о старообрядцах. “Текст этой книги не дает оснований думать о духовной точке зрения ее автора, но вместе с тем совершенно недвусмысленно говорит о том, что эта книга представляет из себя работу по определенному социальному заказу, по заказу тех, для которых пропаганда идей старообрядчества вмела политическое значение” .
Любомирову приходилось оправдываться перед собранием студентов и преподавателей, унижаться, доказывая, что он не отрицает марксизма и использует в преподавании труды М.Н. Покровского. Но тщетно! Тот же Меерсон пишет: “Последние заявления проф. Любомирова о том, что он решительно перестраивается, не имеют цены. Тем более что эти заявления ограничиваются только вопросами методологии. Поздновато, профессор Любомиров, Вы перестраиваетесь. Перестраивайтесь же на свободе, вне стен пролетарского вуза. Новые кадры для социалистического строительства мы будем готовить лучше без Вас, чем с Вами” .
Оргвыводы последовали быстро. В мае 1931 года Любомиров отстранен от заведования кафедрой, а в июле того же года - от преподавания в университете. Естественным завершением кампании травли и “разоблачительства” был обыск и арест Любомирова 2 ноября 1931 года.
За Любомирова вступились его друзья, товарищи по революционной работе. Иногда такое заступничество приносило положительный результат. За Любомирова ходатайствует Г.И. Оппоков (Ломов), сам впоследствии репрессированный: “Я лично работал с Любомировым в революционных кружках г. Саратова, начиная с 1902 г. Не являясь последовательным марксистом до революции 1917 г., он всегда был революционером, помогал в работе... Он, - несомненно, крупный ученый, изучающий главным образом экономику России XVIII века. Я понимаю мотивы его снятия с кафедры как немарксиста, но нельзя же человека обвинять в монархизме и поповщине и прочих вещах” .
Очевидно, эти истинные мнения возымели свое действие. Павла Григорьевича освободили, но работать в Саратовском университете он уже не смог. Любомиров навсегда покидает Саратов: переезжает в Москву, где работает в Государственном историческом музее почти до самой смерти в 1935 году.
Использованные материалы: - Куренышев А. "Разоблачение" профессора Любомирова. - Годы и люди. Вып.7. - Саратов: Региональное Приволжское издательство "Детская книга", 1992.
Детство, студенческие годы
Отец П.Г. Любомирова был священником в местном селе и учителем Ивановского двухклассного училища. Мать родилась в семье священника, принадлежала к потомственным почетным гражданам Саратовской губернии. В 1902 г. П.Г. Любомиров поступил в Саратовскую духовную семинарию. В 1904 г. был отчислен из семинарии за участие в одном из революционных кружков Саратова без права поступления в высшее учебное заведение. В 1905 – 1907 гг. участвовал в событиях Первой русской революции. В 1906 г., получив разрешение из Министерства народного просвещения, поступил на историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета и окончил его в 1911 г. Среди его университетских учителей были профессора А.С. Лаппо-Данилевский, С.Ф. Платонов, А.В. Пресняков.
От профессорского стипендиата до профессора
После окончания университета (1911) П.Г. Любомиров был оставлен в С.-Петербургском университете для подготовки к профессорскому званию. С 4 октября 1911 г. – действительный член Саратовской губернской ученой архивной комиссии. С 1 июля 1915 г. – приват-доцент кафедры русской истории историко-филологического факультета С.-Петербургского университета. По совместительству в 1915 – 1917 гг. преподавал в Покровской гимназии, в женской гимназии князя Оболенского в Петрограде и на Высших курсах им. П.Ф. Лесгафта. 10 декабря 1917 г. защитил в Петроградском университете диссертацию “Очерк истории нижегородского ополчения 1611-1613 гг.” на соискание ученой степени магистра русской истории. С 1917 г. – экстраординарный профессор, затем с 27 мая 1918 г. – ординарный профессор кафедры русской истории историко-филологического факультета Томского университета . В январе 1919 г. принял участие в создании в качестве председателя Съезда по организации Института исследования Сибири. Возглавлял секцию истории, археологии и этнографии Института исследования Сибири, на заседании которой П.Г. Любомиров в своем докладе “Организация историко-этнологического отдела Института исследования Сибири” сформулировал программу этнологических исследований коренных народов Сибири. Входил в библиотечную комиссию Института исследования Сибири.
По заданию Временного Сибирского правительства П.Г. Любомиров вместе с Э.В. Дилем занимался осмотром и разборкой томских архивов для выяснения их сохранности. Во время работы в Томском университете читал студентам курс лекций по русской истории. В 1920 – 1930 гг. – заведующий кафедрой русской истории Саратовского университета. По совместительству преподаватель в Институте народного хозяйства и Институте народного образования. В середине 1920-х гг. с началом гонений на старую профессуру со стороны представителей школы М.Н. Покровского П.Г. Любомиров неоднократно подвергался критике и необоснованным политическим обвинениям. В этой связи был вынужден уехать из Саратова в Москву (1930). С 1931 г. – рядовой сотрудник Государственного исторического музея. По совместительству работал в Московском институте философии, литературы и истории, Орехово-Зуевском педагогическом институте и Историко-архивном институте.
Научно-организационная деятельность
Обложка монографии П.Г. Любомирова “Очерк истории нижегородского ополчения (1611-1613)”.
Главная область исследований П.Г. Любомирова – социально-экономическая история России XVII и XVIII вв. и особенно история русской промышленности XVII – начала XIX вв. В центре внимания П.Г. Любомирова находились вопросы экономической и социально-политической истории России XVII–XVIII вв. Исследования П.Г. Любомирова внесли важный вклад в изучение развития промышленности в России. После 1917 г. он занялся исследованиями истории русской общественной мысли XVIII в., в частности, фигур М.М. Щербатова и А.Н. Радищева. В 1920-х гг. опубликовал серию работ по истории и экономике Нижнего Поволжья. Большинство его работ содержат обширный фактический материал и наблюдения, способствовавшие изучению генезиса капитализма в России. Некоторые исследования П.Г. Любомирова посвящены русской общественной мысли XVIII в., расколу и старообрядчеству. Всего его перу принадлежит около 50 научных работ, часть из которых были изданы посмертно. Среди его учеников были такие известные историки, как Е.Н. Кушева и Е. Подъяпольская. Действительный член археографической комиссии Академии наук СССР. Организатор исторического кружка при Саратовском обществе краеведения.
Труды
- Легенда о старце Давиде Хвостове // Журнал Министерства Народного просвещения. 1911. № 12;
- Очерк истории нижегородского ополчения 1611 – 1613 гг. // Записки историко-филологического факультета Петроградского университета. 1917. Ч. 141;
- Очерк истории Нижегородского ополчения 1611 – 1613 гг. Петроград, 1917;
- Торговые связи Древней Руси с Востоком // Ученые записки Саратовского университета. 1923. Т. 1. Вып. 3;
- Выговское общежительство. Исторический очерк. Саратов, 1924;
- О заселении Астраханской губернии в XVIII в. // Наш край. 1926. № 4;
- О культуре полбы в России до середины XVIII века // Труды по прикладной ботанике генетике и селекции. 1928. Т. XVIII. Вып. 1;
- Хозяйство Нижнего Поволжья в начале XIX в. Саратов, 1928;
- Крепостная Россия XVII и XVIII вв. // Энциклопедический словарь Гранат. М.: Русский библиографический институт Гранат, 1929. Т. 36;
- Шелкоткацкая промышленность в России в середине XVIII в. // Ученые записки Педагогического факультета. 1929. Т. VII. Вып. 3;
- Начальные моменты в истории хлопчатобумажной промышленности в России // Исторический сборник. Т. 5. М.-Л., 1936;
- Очерки по истории металлургической и металлообрабатывающей промышленности в России (XVII, XVIII и нач. XIX вв). Географическое размещение металлопромышленности. Л., 1937;
- Очерки по истории русской промышленности XVII, XVIII и нач. XIX вв. М., 1947.
Источники и литература
- Архив Музея истории С.-Петербургского государственного университета. Ф. Факультеты и кафедры. Историко-филологический факультет. Список профессоров и преподавателей историко-филологического факультета. Л. 32 – 33;
- ГАТО. Ф. 102. Oт. 1. Д. Л. 3 – 3 об;
- Советская историческая энциклопедия. М., 1965. Т. 8;
- Сибирская жизнь. 1917. 31 октябрь;
- Казарин А. П.Г. Любомиров как историк русской промышленности. М., 1948;
- Саратовский университет. 1909-1959. Саратов, 1959;
- Кушева Е.Н. П.Г. Любомиров в Саратовском университете. Страницы воспоминаний // Историографический сборник. Саратов, 1991. Вып. 15;
- Профессора Томского университета: Биографический словарь / Отв. ред. С.Ф. Фоминых. Томск: Изд-во Томского университета, 1996. Вып. 1: 1888–1917 ;
- Вернадский Г.В. Русская историография. М., 2000;
- Куренышев А.А. Судьба историка. П.Г. Любомиров. 1885–1935 // Историографический сборник. 2001. Вып. 19;
- Энциклопедия Саратовского края. Саратов, 2002;
- Соломонов В.А. Историк – страдающий: П.Г. Любомиров // Историк и власть: советские историки сталинской эпохи. Саратов, 2006;
- Некрылов С.А. Томский университет – первый научный центр в азиатской части России (середина 1870-х гг. – 1919 г.). Т. 1 / под ред.: Фоминых С.Ф. Томск: Изд-во Томского университета, 2010;
- Некрылов С.А. Томский университет – первый научный центр в азиатской части России (середина 1870-х гг. - 1919 г.). Т. 2 / под ред.: Фоминых С.Ф. Томск: Изд-во Томского университета, 2011;
- Любомиров Павел Григорьевич (1885-1835) [Электронный ресурс] : Библиотека: Иосиф Кулишер. История русского народного хозяйства // История государства. М., 2009. http://bioslovhist.history.spbu.ru/component/fabrik/details/1/473.html (дата обращения: 07.08.2014);
- Любомиров Павел Григорьевич [Электронный ресурс] : Словарь профессоров и преподавателей Санкт-Петербургского университета 1819-1917 // Санкт-Петербургский государственный университет. Биографика СПБГУ. СПб., 2014. http://bioslovhist.history.spbu.ru/component/fabrik/details/1/473.html (дата обращения: 07.08.2014).
